Закончится сегодня этот дурдом или нет? Уже обед, мне бежать надо, а тут эти двое, чтоб им пусто было. Поворачиваю голову назад и смотрю на поникшего Черта.

— Снова на зону? — Василий поднимает взгляд, полный мольбы.

— Ты когда вышел? — насыпаю в чашку сахар и кофе.

— Три месяца назад, — тяжело вздыхает.

— На работу устроился? — Васька отрицательно кивает головой. — Вот, — тычу в него пальцем, поворачиваясь в пол-оборота. — И как я могу тебе поверить на слово, что ты ни в чем не виноват?

— Дариночка Александровна, да я ж… — пауза. — А она… — снова пауза. — И вот, — очередной вздох.

— Значит так, Василий, предлагаю заключить договор, — мужчина поднимает голову и смотрит на меня преданными глазами. Сколько же надо человеку для счастья. Чайник закипает, и я наливаю кипяток в чашку. — Я тебе помогаю избежать тюрьмы, а ты устраиваешься на работу, и никакого воровства, договор?

— Куда ж я… — замолкает, махнув рукой.

— Выбирай сам, потому что, если ты нарушишь наш договор, — сажусь в свое кресло, — я тебя посажу. Причем надолго, Василий. И я не шучу. Очень не люблю, когда меня обманывают.

Минуты две в кабинете стоит тишина, слышны только вздохи Васьки. Такой несчастный у него вид, что, не зная, как он умеет давить на жалость, я точно бы повелась и простила ему все грехи.

— Договор, — кивает Васька утвердительно. — Только кто ж меня возьмет, с судимостью?

— Ну, есть у меня знакомый, который держит автосервис, — вижу, как мужчина приободряется на глазах. — Руки у тебя золотые, будешь учиться правильно гайки крутить. На первых порах подсобником, а там уж как сам себя проявишь. Только не дай Бог, Василий, ты меня подведешь, и из сервиса что-то пропадет! Я тебя с землей сравняю!

— Дариночка Александровна, вы святая женщина!

А я начинаю громко смеяться. Вот и как их понять? То темная, то святая — точно дурдом, ей-богу.

Пишу ему адрес автосервиса, где работает моя подружка Анюта Сторожилова, предупреждая, что завтра Василий должен явиться вовремя и трезвым, а после ухода мужчины звоню директору этого самого сервиса. Он мне кое-что должен, поэтому в просьбе не отказывает. Рассказываю ему всю правду про своего протеже, на что Михалыч (так все величают начальника автосервиса) только усмехается, обещая, что вправит Ваське мозги.

Настроение поднимается выше нормы — вот, что значит сделала доброе дело. Теперь осталось только отпроситься и свалить отсюда побыстрее.

Направляюсь в кабинет прокурора города, чтобы уладить все формальности.

— Только собирался тебя вызывать, — встречает меня Сергей Михайлович. — Полюбуйся, какую телегу на тебя накатала потерпевшая. Громова, вот не можешь ты без своих фокусов!

Беру в руки лист бумаги, пробегая глазами ровные строчки, и смеюсь.

— Богиня Солнца у вас побывала, я так понимаю? — смотрю на мужчину, продолжая смеяться.

— И где их таких дур только делают?

— Не поверите, сама задавала подобный вопрос, — швыряю лист назад на стол. — Сто процентов секта какая-то.

— И ежу понятно, — прокурор рвет бумагу, выбрасывая клочки в мусорную корзину. — На экспертизу ее отправила? — смотрит мне в глаза.

— Да, — киваю в ответ. — Уверена, больше она сюда не придет.

— Начальнику райотдела позвонил, пусть этих сектантов потрясет, как следует. Достали уже со своим концом света.

— Вы же знаете, это бесполезно, — вздыхаю, в глубине души все же веря, что иногда случаются исключения.

— Но прореагировать как-то мы должны, — грозно отвечает прокурор. — А тебе за самодеятельность два новых дела. В понедельник заберешь.

— Сергей Васильевич, прекращайте, — начинаю канючить, делая невинное лицо. — Вы же знаете, как я люблю…

— И слышать ничего не хочу, — перебивает меня прокурор. — Кстати, что у тебя?

— Отпроситься хотела, — ворчу в ответ, так как настроение уже испортилось.

— Три дела, — тянет лыбу Василич, глядя на мое перекошенное от злости лицо. — И можешь быть свободна до понедельника.

— Премного благодарна, — делаю реверанс и, пылая гневом, выхожу из кабинета.

Ну и хрен с этими делами. В понедельник разберусь, а пока меня ждет незабываемый отдых со своей лучшей подружкой!

* * *

Пока заезжаю домой и собираю неспешно вещи, на улице темнеет. Катя звонит по телефону, спрашивая, где меня до сих пор черти носят, но я торжественно клянусь, что скоро буду.

Движение на проспектах оживленное, поэтому добираюсь до дома Вишневского не так быстро, как хотелось. Заезжаю во двор и паркуюсь недалеко от входа.

Праздничный обед уже готов и стоит на столе, мартини разлит по бокалам, и мы с Катей и Светланой Петровной, которая является вроде как домработницей, но на самом деле давно уже член семьи, садимся отмечать последний день “холостяцкой” жизни моей лучшей подруги.

— Как же я рада, — Петровна вытирает слезы тыльной стороной ладони. — Катюша, ты там присматривай за ним, в этой Америке. А ты, — обращается ко мне, — в гости заезжай. В любое время, всегда рада буду видеть. Не бросай меня тут одну.

— Обязательно, — обнимаю женщину за плечи. — Обожаю вас, Светлана Петровна. Кстати, из меня сегодня темные силы пытались изгнать. Вроде как бес в меня вселился.

— В смысле? — Катя делает удивленные глаза, а я с подробностями пересказываю сегодняшние приключения.

Девочки смеются, периодически вставляя свои комментарии, особенно в том месте, где меня хотели сделать дочерью Солнца. Катька чуть под стол не падает со смеху, хватаясь за живот. А у меня при виде такой милой картины опять поднимается настроение.

— И я хочу посмеяться, — произносит мужской голос, и мы втроем поворачиваем головы ко входу в столовую, где стоит Артем Вишневский, прислонившись плечом к проему. Даже не слышали, как вошел. Тоже мне, конспиратор выискался.

— Привет, любимый, — Катя расплывается в улыбке при виде своего будущего супруга.

А тот подходит к ней и в виде приветствия целует нежно в губы. Мы с Петровной наблюдаем, подпирая рукой подбородки, при этом тяжело вздыхая и радуясь за нашу любимую парочку. Какие они счастливые, глаз не оторвать!

— Не помешаю? — Артем отрывается от Кати, переводя свой лукавый взгляд на нас с женщиной.

— И тебе здравствуй, — подкалываю парня. — Я, конечно, не такая красотка, как Миланская, но с твоей стороны наглость меня игнорировать.

— Дарина, дорогая, — улыбается Артем, глядя на меня. — Как ты могла такое подумать! Просто, — делает паузу.

— У тебя на роже написано все твое “просто”. Так и быть, прощаю. Но с тебя две партии в бильярд, — тычу в него пальцем.

— На желание, — Артем “подмигивает” мне бровями.

— Все твои тайные желания исполнит Миланская после свадьбы, — ухмыляюсь в ответ. — А то, что ты мне уготовил, у тебя тоже на роже написано большими буквами! Не буду я целоваться с твоим Балабановым. Кстати, а где он? Неужели пропустит нашу скромную вечеринку и откажется надо мной поиздеваться?

Катя смеется, прижимаясь головой к боку Артема, а тот, в свою очередь, нежно водит пальцами по ее щеке. Даже у такой черствой особы, как я, подобная картина не может не вызвать только радостные эмоции.

— У него дела, — отвечает Артем. — Но завтра с утра обещал быть, как штык.

У Миланской звонит телефон, и она, извинившись, выходит из столовой. Петровна вспоминает, что Артем голодный, и тоже убегает на кухню — как я понимаю, за чистыми тарелками.

— Вишневский, твою мать, — шепчу, поглядывая на входную арку. — Какая, нахрен, тамада с конкурсами? Детский сад какой-то! Не мог эту звезду уговорить просто расписаться? — смотрю на Артема строго. — И скромно в ресторане водки выпить.

— Знаешь, что, — фыркает в ответ парень. — Сама попробуй ее уговорить. Как баран уперлась, а мне что прикажешь делать? — разводит руками. — И так два раза ругались. Хочется ей конкурсы — будут ей конкурсы. Лишь бы не ворчала и не обижалась.

— Подкаблучник, — хмурю брови, глядя на Вишневского. — А я-то думала, что ты настоящий мужик.

— Своего будешь строить, — шипит Артем в ответ. — А мне скандалы в доме не нужны.

— Я все слышу! — кричит из коридора Катя, а мы с парнем одновременно усмехаемся. — Громова, прекращай моего мужчину терроризировать! Ему одной меня за глаза, тебя в качестве приложения он не вынесет.

— Ха-ха-ха, — передразниваю Катюху. — Больно надо. А Балабанова ты на кой черт ко мне отправил? — снова смотрю на Артема.

А он, гад такой, только ухмыляется в ответ. И за что мне, скажите на милость, такое наказание? Одни сводники кругом, никуда от них не денешься!

— Приходил все-таки, — опять эта наглая ухмылка на лице Вишневского. — Помирились?

— А то ты не знаешь, — так и хочется что-то съязвить, но сдерживаю свой порыв. — Хоть и пообещала вести себя завтра культурно, но, боюсь, этот упырь все-таки выведет меня из себя своими подколками.

— Точно, упырь, — домработница входит в столовую. — Я бы ему ремнем по заднице надавала. Это ж надо, бедную девочку, — гладит меня по голове после того, как ставит тарелку для Артема на стол, — всякими гадостями обзывал.

— В этом месте поподробнее, — поднимаю глаза на женщину.

— Петровна, — шипит Артем. — Стучать нехорошо.

— Нехорошо про Дарину глупости всякие говорить, — теперь уже фыркает домработница. — Один, главное, орет как резанный, а второй ему потакает, — заканчивает свою речь Петровна и выходит из столовой.

— Я… — Артем смотрит на меня невинными глазками, делая паузу.