Тут Лейси, наконец, открыла глаза. В комнате царил полумрак – из-за закрытых штор-блэкаутов. Но через щель в комнату проникало немного солнца, и она разглядела на столике у кровати бумагу с эмблемой отеля; она лежала рядом с листком, на котором были клятвы Ланса. Лейси почему-то боялась читать эту записку, хотя и понимала, что никакие слова не ранят ее так сильно, как прощальное письмо бывшего жениха.

Ее рука дрожала, когда она поднесла листок к глазам. Лейси включила настольную лампу и заставила себя прочитать записку Элая.

«Певунья, мне сложно описать, что я сейчас чувствую. Я горжусь тем, что смог утешить тебя, когда тебе это было очень нужно. Вчерашняя ночь оказалась прекрасной: каждая секунда рядом с тобой – это как мелодия, которую хочется играть снова и снова. Удивительная песня, которая поет в моей душе и в теле.

Но на этом мы должны поставить точку. У меня есть девушка, и она ожидает от меня верности. А у тебя есть парень, не так ли?

Так что спасибо тебе за песню. Очень жаль, что это будет сингл, а не целый альбом. Но обещаю – песня эта станет настоящим хитом.

Элай».

Ох, будь все проклято! Получается, что Элай не оставил ей выбора? И почему у нее глаза щиплет от слез? Неужели из-за вчерашнего потрясения она теперь все время будет рыдать как крокодил? Очень хочется надеяться, что нет.

Лейси вытерла слезы и решительно приподнялась. Прощальное письмо Элая – это, конечно, препятствие, но любое «прощай» можно стереть хорошим «привет». Ей просто надо решить, готова ли она его сказать.

Лейси встала с постели и пошла искать телефон. Пока у нее в голове такой сумбур, надо отложить серьезные дела и взглянуть, нет ли сообщения от Фолкса. Его последнее послание обрадовало ее, но в то же время немного смутило. Он написал, что думает о ней – о ЛюбвиБезПесен, но отправил это сообщение в тот момент, когда болтал с Лейси. Плохо, что он думал о другой девушке, когда общался с ней, пусть даже эта девушка – она сама.

О боже, как все запутано! Наверное, Фолкс сейчас тоже разрывался между виртуальной любовью и реальной. Что ж, она простит его за это.

Телефон Лейси нашла на полу, под бюстгальтером. Накинув халат, она подошла к столу и включила ноутбук. Набрала пароль для входа на сайт и стала ждать, когда ее пустят на форум. Она надеялась, что Фолкс вчера тоже не выходил на связь.

Но нет, от него было сообщение. И теперь Лейси очень надеялась, что это сообщение как-то подтолкнет ее к выбору в пользу Элая. В общем-то она и так уже все решила. Просто ей было очень неприятно думать о том, что придется закончить отношения с Фолксом – и Джаксом тоже.

Собравшись с духом, Лейси открыла сообщение Фолкса и прочитала его. На мгновение замерла, потом прочитала еще раз. Было совершенно ясно: это сообщение меняло все.

«Мне очень тяжело писать это, но решение зрело очень долго. Наверное, мне стоило рассказать тебе раньше, что я встретил одну девушку. Клянусь, я ее не искал. Все произошло неожиданно, и я просто потерял от нее голову. Мы договаривались о встрече, и я хотел этого, но теперь не могу. Думаю, будет лучше закончить наши встречи и разговоры тут, на форуме. Ты – отличный друг, потому должна меня понять. Удачи тебе. Я знаю, ты добьешься успеха».

Лейси закрыла ноутбук, уронила голову на стол и застонала.

Фолкс встретил девушку. Это значит, что Джакс встретил девушку. И этой девушкой была она, Лейси.

Итак, она приняла решение. И остается с Джаксом. Следовательно – конец всем мыслям об Элае. И вообще, почему она так переживает? Ведь именно таким был первоначальный план, еще вчера вполне ее устраивавший. И если так, то у нее хватит сил вернуться к нему. Да, она будет с Джаксом.

Лейси заставила себя улыбнуться. Ведь он – и впрямь замечательный парень. А если ей удастся выявить его настоящую сущность – то есть Фолкса, – то он станет еще лучше. Наверное, ему будет легче раскрыться, когда он узнает, что она и есть ЛюбовьБезПесен. Скоро он узнает об этом. Надо только выбрать подходящий момент.

Пока же ей хотелось оплакать потерю Элая. Ведь он пробудил в ней столько чувств!.. Ну а потом она попытается эти чувства обуздать, изменить – и направить их на другого человека. Она попытается сблизиться с ним так, как она сблизилась с Элаем.

И еще были песни. Теперь, когда вдохновение вернулось к ней, она напишет очень много новых песен.

Тут Лейси вдруг заплакала. Плакала почти беззвучно, и слезы, одна за другой, струились по ее щекам. Ей совсем не хотелось, чтобы слезы стали для нее нормой. Вечно глаза на мокром месте – это не для нее.

Но Элай-то заслуживал слез. Заслуживал того, чтобы по нему плакали. И даже не один раз.


Следующие две недели тура словно слились в один нескончаемый день. Они повернули обратно на север и теперь выступали в городах, удаленных от побережья, – в Хейгерстауне, Гаррисберге, Аллентауне, Скрантоне. Но Элай не замечал, где находился, и думал только о Балтиморе. На форуме свою страницу он удалил и почти не разговаривал с Лейси. Он даже старался сидеть как можно дальше от нее за завтраком и не подходил к ней близко при разгрузке аппаратуры. В автобусе же занимал места впереди, рядом с водителем. Хотя мог бы и не стараться – Лейси всегда садилась сзади, вместе с Джаксом.

Он обнаружил, что если помогать Сэмми загружать вещи после концерта, то остается меньше времени на размышления. И появлялся хороший предлог поменьше общаться с музыкантами. Именно это ему и требовалось – ведь он хотел держаться подальше не только от Лейси, но и от Джакса. Единственное, что его раздражало, – это сочувственные взгляды Сэмми.

Элай успокаивал себя тем, что поступил правильно. Он желал Лейси. И в тот вечер, когда шел к ней в номер, думал о том, что с Джаксом ей будет лучше. Да, он помог Лейси в минуты слабости и утешил ее, о чем никогда не пожалеет, но ей-то в ту ночь был нужен не он, а Джакс. Очень хорошо, что они с Джаксом сблизились, однако детали их отношений ему знать совсем не хотелось – это было бы слишком больно, а он не мазохист.

Но были моменты, когда Элай ничего не мог с собой поделать – каждый вечер он смотрел концерт Лейси. И каждый раз в ее программе появлялась новая песня, – еще лучше прежних. Более того, с каждым звуком, летевшим со сцены, он все больше влюблялся в Лейси, и в каждом слове он узнавал свою тоску по ней. Ее музыка и поэзия заполняли его душу болью, а потом он сам выходил на сцену и давал лучшие за всю свою жизнь концерты. Многие говорили, что несчастная любовь рождает искусство. Но только сейчас он понял, насколько это было верно.

Однако песни Лейси не только мучили его, но и доказывали, что он поступил правильно, отказавшись от нее. Она так страдала, пытаясь обрести вдохновение, – и вот теперь слова наконец-то вернулись к ней, и песни полились рекой. Но этого, возможно, не случилось бы, если бы не он, Элай. Так что он вполне мог гордиться собой.


А вот держаться подальше от Джакса было совсем нетрудно, потому что они с Лейси в последнее время почти постоянно находились вместе. Элай видел, что такое отчуждение плохо влияло на всю группу, но не знал, как исправить ситуацию, и это его очень угнетало. Музыка была для него сейчас единственной опорой, потому что только на сцене он забывал обо всем, даже о своей боли. Но, увы, из-за отчуждения вокалиста страдало все шоу в целом.

Элай очень тревожился за Джакса. Тот в последнее время стал ужасно нервным – и это была еще одна причина, по которой Элай, превозмогая боль, радовался за друга, рядом с которым оказалась такая замечательная девушка, как Лейси. Но что сейчас происходило между ней и Джаксом – этого Элай точно не знал. Его отношения с другом стали очень напряженными, так что ни о каких разговорах по душам и речи быть не могло.

К несчастью, люди вокруг тоже это заметили. В Олбани Лу сказал ему: «Не знаю, что у вас с Джаксом случилось, но так дело не пойдет». А в Спрингфилде вмешался и Уэс: «Старик, кто-то из вас должен сделать первый шаг, и мы оба знаем, что это будет не Джакс».

Да уж, Джакс никогда не пойдет мириться первым. В Хартфорде он собрал всех на репетицию перед концертом – якобы для того, чтобы «поправить» несколько песен. Но Элай сразу понял: Джаксу не столько хотелось копаться в аранжировках, сколько показать свою власть.

Как бы то ни было, Элай решил, что это – хороший шанс помириться с Джаксом. Поэтому во время обсуждения своих песен он, памятуя о совете Уэса, постоянно уступал Джаксу и соглашался со всеми его предложениями. Когда репетиция закончилась, атмосфера в группе улучшилась. Но Элай чувствовал себя словно оплеванным. С каких это пор он стал трусом? Он ведь должен был защищать свои песни, а вместо этого унижался перед человеком, который их калечил.

Но раз уж он сделал первый шаг, то надо было пройти эту дорогу до конца. Ближе к вечеру, когда остальные музыканты готовились к концерту, Элай, оставшись с Джаксом в гримерке, начал разговор:

– Хорошая была мысль насчет репетиции. Мне понравилось. – Он понимал, что предает себя и свое искусство этими словами, но ничего не мог с собой поделать. Ради спокойствия надо было смириться со смертью песен.

Джакс изобразил подобие улыбки.

– Рад, что ты так думаешь. А вообще-то я немного удивлен – ты согласился со всеми моими предложениями! Раньше тебе требовалось время, чтобы принять мою точку зрения.

– Наверное, я стал лучше тебя понимать. – Во всяком случае, он точно знал, что друг хотел от него услышать. Впрочем, для него смысл разговора был в другом – он решил извиниться за то, в чем чувствовал себя виноватым. – Знаешь, Джакс, я хочу попросить прощения за Балтимор. – Конечно, ему тогда не следовало вмешиваться. Причины, по которым он это сделал, раньше казались ему правильными, но сейчас Элай хотел оставить все в прошлом.