Да, он, конечно, виноват. Страшно и безусловно виноват перед ни в чем неповинной девочкой.

Но ведь он спросил, уточнил – Снежана ли? Зачем же она ответила – «да»? Из стеснения? Не так его поняла? Вроде как с английским у нее все в порядке было.

Ведь не может же так быть, что ее зовут тем же редким именем, что и проститутку? Тем более, скорее всего это вообще не имя, а сценический псевдоним – проститутки ведь часто берут изысканные и вычурные псевдонимы. Виолетта, Роксана… Мерилин…

Не то, чтобы он имел раньше дело с проститутками, но, по крайней мере, с порно-актрисами именно так дело и обстоит.

Нет, решил он. Не бывает таких совпадений. Да и имени, скорее всего, такого не бывает.

Однако же, проверить не помешает.

На несколько минут его отвлек звонок в дверь – принесли ужин, что он заказал ранее из ресторана. Ужин, который должен был быть разделен с оставшейся на ночь Снежаной.

Да-да. С той самой Снежаной, которую он фактически изнасиловал. И которая сидела бы сейчас рядом с ним за столом, сломанная и угрюмая, ковыряя вилкой потерявшую вкус еду… А он продолжал бы восхищаться, какая она отличная актриса, и строил бы свои пошленькие планы на оставшийся вечер. И продолжал бы, урод такой, заставлять и принуждать ее к сексу, отрываясь по полной программе… Все ж уплочено, «сэр»!

– Тьфу! – с омерзением к себе сунул коробку с этим проклятым ужином на двоих в холодильник, Рик вытащил из холодильника банку с оливками, уселся в офисе за компьютер и принялся искать ту, перед которой он теперь был в неоплатном долгу.   

Для начала проверил список преподавателей университета – если девочка хотя бы кому-то ассистирует, хотя бы временно или на добровольных началах, она будет в этом списке.

Не было.

Он вздохнул. Среди студентов ее найти будет тяжелее. Как бы не пришлось в деканат наведаться…

– Снежана, Снежана… – бормотал он, вбивая в поиск разные варианты орфографии этого странного имени. Попробовал и Snejana, и Snezhana и даже Snezhane, на английский манер. Прогуглил этимологию этого имени – действительно, оно существовало. И даже имело довольно красивое значение – снежная, белоснежная.

– Snowwhite! Белоснежка! – поняла вдруг он. И чуть оливкой не подавился, поняв, до какой степени это имя ей подходит – чистая, юная Белоснежка из Диснеевского мультфильма! Такая же идеальная, белейшая кожа с персиковым румянцем, те же сочные, гладкие, каштановые волосы, глаза даже похожи – большие, ореховые, с густыми, темными ресницами…

И с этим осознанием его вдруг такое отвращение к себе захлестнуло, что чуть не завыл. Она ведь и по характеру такая – открытая, милая и покладистая. Девочка-принцесса из сказки – таких больше не делают в современном мире. Наслышалась, небось, о нем, светиле факультета, пришла просить поддержки… Как к старшему пришла – тому, кому можно доверять. Кто выслушает, поймет и не обидит… Проект небось принесла показать…  

– Сссука… – Рик несколько раз ударил себя кулаком в лоб, а потом закрыл все лицо ладонями, пытаясь восстановить дыхание. Похоже, ему тоже психолог теперь не помешает – с такой ненавистью к себе жить непросто.   

Однако, раскисать не время, решил он спустя пару минут – Белоснежке всяко хуже сейчас, где бы она ни была. Стиснув челюсть в волевой попытке взять себя в руки, открыл сайт факультета философии – вряд ли девушка пришла бы к нему, если бы училась на другом.

Залогинился как преподаватель, открыл закладку «курсы» и для начала проверил список своих студентов – тех, кто записался на три его курса в этом семестре.

Снежаны среди них не было.

– Окей, ожидаемо… – пробормотал, стараясь не поддаваться чувству разочарования. Кто сказал, что это будет просто?

Следующим шагом вбил в поиск университетского сайта ее имя – опробовав по очереди все варианты произношения.

Ничего. То есть, почти ничего – единственная Снежана, которую он таким образом нашел, никак не тянула на молодую, русскую студентку. Хотя бы потому что имела испанскую фамилию и была свободным слушателем его курсов – что обычно говорило о преклонном возрасте.

Оставалось еще два варианта, но второй задействовать пока не хотелось – уж больно он был кардинальным.

Для первого надо было набрать деканат.

– Добрый вечер! – обрадованный, что там все еще работают, проорал Рик в ответ на усталое приветствие незнакомого администратора. – Я бы хотел просмотреть список всех студентов философского факультета. А заодно и исторического. Кто-то забыл у меня в кабинете эссе – без фамилии и указания курса.

Он ожидал чего угодно – расспросов, оправданий что никак не могут предоставить ему такую информацию, просьбу звонить ректору, принести забытую вещь в деканат…

– Нет проблем, – ответил усталый голос. – Вышлем весь список. Только с утра, профессор, сейчас уже никого нет, кто мог бы выполнить вашу задачу...

«Никаких с утра!» – чуть было не заорал он. – «Шлите прямо сейчас!»

И все же сдержался – такое нетерпение вызвало бы кучу подозрений, а в данной ситуации надо было действовать решительно, но без огласки.   

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Не затягивайте, пожалуйста… – процедил, стараясь не повышать голоса. – Я уезжаю завтра после обеда – не хотелось бы, чтобы этот хлам провалялся у меня в кабинете несколько дней…      

Дал свой имейл и, закончив разговор, откинулся на спинку кресла.

Что ж… Похоже, что на сегодня его поиски закончены. Можно успокоиться, съесть, наконец, хоть что-нибудь и, возможно, даже поспать…  

Правильно – съязвила обострившаяся совесть – ты будешь жрать, спать, как младенец, а твоя бейб – плакать всю ночь в подушку. Небось, и ужинать не станет. У кого после такого кусок в горло полезет?

У него вдруг похолодело на сердце.

А вдруг с собой что-нибудь сделает?! Вдруг он для ее нервной системы последней каплей оказался – девчушка ведь здесь явно недавно – то есть, либо иммигрантка, либо по студенческой визе.

Знавал он таких. Пашут без продыха, в отличие от местных разгильдяек, родившихся с серебряной ложкой во рту. С утра до ночи, как проклятые, как рабы на галерах – с работы на учебу, потом пять часов на сон, и снова на работу… Денег вечно нет, мамы под боком нет, все вокруг чужое, на жрачку еле хватает…

И все равно ведь все успевают! И в люди выбиваются – но какой ценой! Можно только представить себе, что там внутри творится – когда каждый день борьба за место под солнцем…

Ну да – вновь воткнула шпильку совесть – а еще ты добавил, мачо-нагибатор с х*ем наперевес…

И что? Собираешься сидеть тут и ждать, пока тебе список на блюдечке принесут, с голубой каемочкой? Бейб твоя, может, уже с моста бросается от жизни такой... а ты сиди, сиди – сладко спи, вкусно ешь…

Словно ужаленный, Рик подскочил, рванул в спальню, за десять секунд полностью оделся и вылетел из квартиры, прихватив только ключи и кошелек.

Понятия не имел, куда он пойдет и где будет искать свою Белоснежку. И что скажет, когда найдет – тоже не знал.

Да и не будет он ничего говорить – сгребет ее в охапку и пусть у него на груди ревет и лупит его ладошками. И ругает матерно – заслужил.

Глядишь, обоим и полегчает.


***


– Нет. Хватит тебе.

Решительно забрав у меня рюмку, Ванесса маленько подумала и опрокинула ее в залпом в себя. Какая это была? Пятая или шестая? Я уже потеряла счет.

В голове все плыло, ноги держали меня только потому, что были оплетены вокруг ножек высокого барного стула, на котором я сидела, навалившись грудью на стол. Могу только представить себе, как я выглядела в эту минуту… Учитывая то, что до сих пор была в той самой, короткой юбке, в которой… Я мотнула головой, вытряхивая из нее воспоминания о том, что именно со мной сегодня сделали в этой самой юбке.

Если честно, на все остальное мне было глубоко плевать – и на то, как я выгляжу, и на то, как встану завтра утром, после того как выдую еще рюмок десять…

А я выдую. И Ванесса мне не указ.

– Официант… – я икнула и призывно махнула рукой молоденькому официанту, вытирающему стакан.

– Не-не-не… – запротестовала Ванесса, уже сама никакая. Но официант, ожидаемо, отреагировал на мой призыв, полностью игнорируя ее пьяное сопротивление.

– Две… текилы… – одними губами и пальцами, даже не пытаясь перекричать громыхающую вокруг музыку, показала я. Официант кивнул, отчего-то довольный. Может, рассчитывал, что я просижу тут до самого закрытия, а потом провожу его домой и уложу в постельку?

А отчего бы, собственно, и нет? Какая мне теперь разница? Хранить для любимого нечего, терять нечего… Заодно проверю – всегда после секса мерзкое ощущение использованности, или только после первого?

Не обращая внимания на вялые попытки Ванессы забрать у меня шот, я немного отстранилась, вытянула шею и одним махом опустошила тонкую и узкую рюмку, совершенно забыв, что предварительно надо лизнуть лимон. Или соль… Или что там сначала лижут?

– Лайм? – заботливо предложил официант, заметив мой ищущий взгляд.

Я с благодарностью взяла с блюдечка дольку зеленого лайма, и только когда впилась в него зубами, поняла, что вот эта, последняя рюмка точно была лишней.

В голове не просто поплыло – на голодный желудок алкоголь ударил во все части тела одновременно, так что пришлось вцепиться в стойку бара обеими руками и зажмуриться.

– А я… говорила… хватит… – заплетающимся голосом пожурила меня Ванесса, и сама последовала дурному примеру, выпивая свою рюмку текилы до дна.

– По-моему, девушки, вам пора подышать воздухом! – проорал кто-то мне в ухо, перекрикивая музыку. Я оглянулась и чуть ни лицом к лицу столкнулась с каким-то уже расплывающимся перед моими глазами парнем. Светлый чуб явно крашенный, глаза подведены стрелками.