Я открываю глаза и озорно улыбаюсь, ловя его все тот же голодный взгляд в отражении. Я сжимаю губы, а потом кусаю их. Много раз. Сильно.

Они потом красные, припухшие. Он потом целует их, нежно проводит языком и дует. Грубый и нежный одновременно. А колени все еще дрожат. Рядом с ним — постоянно.

Глава 23

Мы много в эти дни занимаемся любовью. Действительно много. Я не буду спрашивать, как давно у него были женщины, мне это совершенно не интересно. Наверное, дело во мне — я настолько желанная, что он никак не может насытиться.

Он рассказывал, что последняя командировка состояла сплошняком из сильный физических нагрузок, два месяца они жили в походных условиях, регулярно тренировались. Круглосуточная мужская компания. Но я понимаю, что он бы не стал упоминать подружек, это совершенно не в его стиле.

Рома так сильно не похож на Кирилла, что я практически никогда не чувствую дежавю. Не путаю имена, забывшись. Начиная с завтрака и заканчивая постелью — это два совершенно разных мужчины. Удивительно, что оба смогли привлечь мое внимание, правда, в разные периоды жизни. Их непохожесть радует практически во всех аспектах, единственное… я не чувствую с его стороны доверия. Замечаю, что Демин продолжает обдумывать слова прежде, чем произнести вслух. Никогда не брякает что-нибудь случайно, в отличие от меня. Этой легкости мне, честно говоря, немного не хватает.

Но вернемся к плюсам. В сексе мы легко достигаем полного взаимопонимания, если мне что-то не нравится или хочется, чтобы он действовал как-то иначе, — тут же озвучиваю вслух. Попробовала пару раз попросить аккуратно и поняла, что он не обижается, легко переключается, старается подстроиться.

Периодически мы ходим в душ освежиться и на кухню за пиццей или какой-нибудь другой едой, спим как попало: то под утро проваливаемся в забытье, то просыпаемся в три-четыре утра и будим друг друга.

Я все жду, когда он начнет говорить со мной откровенно, задаю наводящие вопросы — но ненастоящий дровосек каждый раз съезжает с темы или продвигает свою легенду. При этом мои откровения слушает с интересом.

* * *

— Расскажи, как долго ты занимаешься альпинизмом? Откуда у тебя этот шрам? Это как-то связано?

— Альпинизмом — давно, наверное, всю жизнь. С отцом в детстве облазили наши Столбы, потом пошло-поехало. Ну и спорт — это в принципе мое. Привык к физическим нагрузкам, да и я режимный человек. Но по горам много лет не лажу — как мастера получил, так и все. Погряз в промышленном альпинизме, — хохотнул. — Шрам получился случайно в армии, не хочу сейчас вспоминать. Давай потом как-нибудь тебе расскажу, если не забудешь.

— Ты мастер спорта, ого! Из тебя такие вещи, которые обычно люди чуть ли не на лбу себе пишут, приходится вытягивать клещами.

— Иначе бы меня инструктором никто не поставил, — пожимает плечами, дескать, это же очевидно. Лжет.

— В наш местный клуб?

Он загадочно улыбается и спрашивает:

— Ты там была?

— Нет. Ты, наверное, во мне сейчас разочаруешься, но я боюсь высоты.

— Я тоже боюсь. Это же естественно. Люди не птицы: летать не умеют, прецедентов не было, — играет бровями, — надеяться в здравом уме тут не на что. Когда подходишь к краю, страх, порожденный миллионами лет эволюции, не дает шагнуть вниз. Обычно людям настолько не по себе стоять над пропастью, что они всеми силами избегают повторить этот опыт в будущем. Тот, у кого страх падения развит плохо, — долго не живет. В альпинизме — особенно. Есть даже такое негласное правило: если перестал бояться — немедленно уходи из профессии.

— А ты когда-нибудь проведешь со мной тренировку? Или показательное выступление? Мне безумно интересно, Ром! Как вообще все это происходит? Есть какие-то специальные нежилые многоэтажки?

— Да, есть. Но начинать стоит с двух, максимум трехэтажного здания. Только когда почувствуешь себя уверенно, разрешается лезть выше. Иначе… это же как прыжок с высоты, страх и адреналин перекрывает здравый смысл. Мозг отключится, не дай Бог. Можно провести тренировку, почему нет? Если тебе этого хочется. Можно даже на реальном здании, когда потеплеет.

— Мне кажется, все равно: что третий, что десятый этаж.

— Не совсем так. Я, например, очень чувствую разницу между, например, восьмым и двенадцатым этажом.

— На восьмом комфортнее?

— Намного! — улыбается. — Голова практически не кружится.

Если бы не отец, у меня бы даже мысли не возникло сомневаться в его словах, настолько все логично и правильно.

С каждым днем все сильнее напрягает необходимость постоянно взвешивать его слова, гадая, насколько он в данный момент честен. Я пустила к себе в дом этого мужчину. Пустила в свое тело, в свою жизнь. Да, мы недолго знакомы, но ведь наши отношения что-то должны значить? Это давно далеко не просто секс. Да и не было никогда у нас просто секса! Если он думает иначе — то лжет самому себе. Он без ума от меня, я же вижу это. Не могут люди так притворяться, да и какой смысл?

Я могу в любой момент позвонить отцу, и тот без лишних вопросов выложит мне мини-досье, но ведь… разве это правильно? Мне так хорошо с этим Романом Деминым: комфортно, надежно, — почему он не хочет быть до конца искренним? Сколько ему нужно времени?

А еще потихонечку продолжает царапаться дрянь-ревность. Как скоро он поставил в известность свою бывшую жену? Почему они развелись? Он так сильно мне нравится, что я хочу узнать о нем все, и чем скорее — тем лучше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

Кирилл, к счастью, с горизонта пропал. Отец попросил своего водителя завезти чемоданы с вещами его родителям, благодаря чему у меня освободилось место на балконе. Не стала втягивать в это Рому. Сами чемоданы будут в подарок. Отступные, можно так сказать.

Пару раз мне звонил Петр. Один раз вечером, я тогда не ответила — при Демине не решилась. Потом на следующее утро, я как раз пила вторую чашку кофе на работе. Спросил, серьезно ли у меня с тем новым парнем и как такое вообще могло получиться, что я бросила Кирилла? Петя действительно неплохой, беззлобный и, между прочим, другом моим стал раньше, это я его познакомила с Киром. Я рассказала ему о том, что случилось на трассе, он помолчал, посочувствовал мне и даже извинился за свое поведение. Пожаловался на вывих в плече — терпел сутки, потом сдался в травму. Вправили за одну секунду, не смертельно.

* * *

В воскресенье я посетила бар «Харлей» вместе с коллегами. Поначалу были мысли отказаться от приглашения и провести вечер в привычной компании Романа, но любопытство взяло верх. Я решила посмотреть на реакцию Демина. Есть в нем что-то такое… не то что пугающее, а скорее… вызывающее тревогу. Чересчур собственническое отношение ко мне. Или, может, мне кажется, опять же потому, что Росгвардия, спецназ? Навязанные стереотипы.

Если честно, я запуталась.

Я ведь так и не знаю, почему он расстался с женой. В первый день нашего знакомства Рома назвал себя мудаком, видимо, не думая, что наши отношения продлятся так долго. А теперь мне хочется спросить: почему? Но я никак не могу собрать волю в кулак и озвучить свои опасения. Каждый раз при мысли о том, что он был женат на этой Маше, я начинаю злиться. И откладываю разговор. Может, он имел в виду, что излишне ревнивый? Не о домашнем же насилии речь? Хотя где Рома и где домашнее насилие — он всегда такой спокойный, к моему телу относится исключительно бережно.

— В бар? А, ну хорошо, без проблем, — заверил меня Рома, добавив, что тогда тоже выпьет пива с приятелями. Кажется, мои опасения не подтвердились, по крайней мере — пока.

Этой ночью я отдыхала. Действительно спала как сурок и радовалась этой возможности восстановить силы. Но под утро, проверив рукой его сторону кровати и никого не обнаружив, поняла, что заскучала. Зато у меня было время заглянуть в свой график и прийти к выводу, что с любовью без барьера пора заканчивать. Хотя бы пока он на мне не женится и не выразит желание завести детей.

Осадков за прошлые сутки практически не выпало, поэтому он не приезжает откапывать мой мерс. Но на «доброе утро» отвечает мгновенно, требует фоточки. В общем, мы пьем кофе в разных квартирах, но так активно переписываемся, что будто вместе. Пишет он практически грамотно, что опять же подозрительно для тренера. И я снова невольно скатываюсь в раздражение.

* * *

Потом наступает вторник. Один из самых обычных дней недели, который по каким-то непонятным мне причинам именно в этот раз заканчивается катастрофой. Все плохое, что с нами происходит, редко прогнозируется заранее. Чаще всего — это сюрпризы. Сбивающие с ног, раскрывающиеся в куче болезненных подробностей. Никто не ставит в своем календаре заранее крестик: «эпик фейл».

А начиналось все так спокойно. Предсказуемо. Мне удалось пораньше слинять с работы, а это означало дорогу без заторов! Да, я практически победила страх ездить за рулем в одиночестве, но на пассажирском сиденье его машины по-прежнему чувствую себя комфортнее, поэтому обычно прошу Рому забрать меня из офиса.

Мы долго торчим в машине на парковке, листая в телефоне афиши ближайшего кинотеатра, гадая, поехать в кино или забить и отправиться домой. Подозреваю, он болеет за второе, но я красиво оделась и мне хочется развлекаться.

Оба, касаясь лбами, смотрим на экран моего мобильного, читаем по очереди вслух аннотации, разглядываем постеры, шутим. Как вдруг картинка меняется, и на экране крупными буквами возникает надпись: Сысоева Нина Витальевна. Ч-черт. Кирилл-то в бане, а мать его — нет.

Рома отстраняется, откидывается в кресле и поднимает ладони кверху.