* * *

Следующий день проносится еще быстрее предыдущего. Из-за Павла, который все время лезет под руку и не дает мне слова вставить ни на совещании с отделом маркетинга, ни в больнице у папы, я немного на взводе, но в итоге все же нам удается с отцом немного посидеть вдвоем на подоконнике в коридоре частной клиники и помолчать. Говорить особо не о чем. Любые его слова рискуют прозвучать как прощание. Любые мои — выдать детские страхи. Я не стала волновать папу беременностью, это бы выглядело перетягиванием одеяла на себя. Со мной все хорошо, сейчас важно другое.


Демин приезжает в восемь вечера. Зачитавшись в интернете, я пропускаю момент, когда он открывает дверь, поэтому поднимаю глаза и вижу его в дверном проеме комнаты. Он смотрит на меня, потом снимает перчатки, куртку, свитер через голову. Остается в тех же самых походных штанах, в которых я его увидела впервые.

— Ой! — сажусь и подтягиваю к груди колени. — Привет!

— Сиди, отдыхай, я сейчас подойду. Только помоюсь с дороги.

Ну как же! Еще чего! Стоит хороший такой, мой могучий мужчина, мой супергерой. Присылал мне фотки, где в полном обмундировании, там экипировка такая, что мне вообще не поднять, а он бегал, задания выполнял. Смотрю на него и сердце колотится, как во время первой встречи.

Ты же мне все объяснишь, чтобы я тебя простила? Иначе я разозлюсь и сделаю это просто так.

Я подрываюсь на ноги, подбегаю и легонько обнимаю его за затылок, поглаживаю короткий ежик волос. Его руки тут же оказываются на моей талии, Демин пальцами поглаживает мою спину, будто кот лапами. Не спеша и приятно. Мы быстро сухо целуемся в губы. Вроде же в ссоре, но и отказать себе в этом не можем. Он приподнимает меня на пару сантиметров от земли.

— М-м-м, — улыбается.

У него глаза уставшие, слегка покрасневшие от недосыпа. А так вроде бы в полном порядке: синяков не видно — по крайней мере на лице.

— Как ты? Как папа? — спрашивает.

— Нормально все, анализы очень хорошие. Послезавтра приезжает хирург, если все хорошо, то сделают. И он поправится. Еще долго будет жить.

— Понял. Так а ты как?

— Я поддерживаю его, маму по телефону, стараюсь образумить Павла, а то он сегодня уже два совещания провел и еще два на завтра назначил. Господи, он еще занудливее вещает, чем отец, — качаю головой. — Дорвался до власти.

— Ты что-то ешь? — он смотрит через мое плечо на импровизированный пикник на вражеской территории. Почему вражеской? Потому что, возможно, он мучил свою первую жену и хочет делать это же со мной. Я пока не доверяю этому человеку, но и уехать не могу. На данный момент для меня не существует места уютнее. — Красивый ковер, кстати.

— Да, ты же сказал брать деньги из тумбочки. В общем, я нашла целую пачку, — смеюсь, он тоже улыбается. — Но там еще осталось, не переживай.

— Да пофигу. Пусть будет, мне нравится.

— Заказала тебе немного вещей для уюта, а то как в казарме.

— В казарме ты, подозреваю, ни разу не была, — хохочет, я тоже смеюсь, но при этом чувствую, что краснею.

— Не была, — говорю смущенно. — На нем, — тычу пальцем на ковер, — просто кайф валяться, отдыхать и кушать! Столик еще не пришел, завтра обещали. И там на кухне еще кое-что из посуды… — он перебивает и целует меня в губы: — Поняла, это все потом, — улыбаюсь. — В холодильнике есть вино. И много роллов. Я поляну себе накрыла прямо в зале, ты не против?

— Тащи сюда все, что есть. Я все же в душ.

Тащить особо нечего, я управляюсь за пять секунд, потом захожу в ванную и наблюдаю за ним через прозрачную кабинку.

После трех дней тренировок он будто стал еще лучше. Поразительная генетика: мышцы не громоздкие, но при этом крепкие, красиво перекатывающиеся при каждом движении. Машина для убийства с четкими моральными принципами, железными нервами — хоть молотком долби, не сорвется.

Я невольно залюбовалась. Наверное, это гормональное, но в этот момент мне хочется родить от него этого ребенка и сразу потом еще одного.

Рома машет мне, приглашает к себе, но я отказываюсь. Потом выбирается мокрый, встречаю с полотенцем, которое тоже купила. Он вытирается, не скрывая, как сильно рад меня видеть, и мой рот по традиции наполняется слюной от предвкушения. Демин одевается в трико и футболку, ведет меня в комнату, где устраивается на моей импровизированной полянке, будто в парке. Некоторое время мы едим, потом он обнимает меня, тянет к себе, мы заваливаемся и смотрим в потолок. Там лампочка одна висит на кривой проволоке. Точно, про светильники-то я и забыла.

— Устала? Спать?

— Нет, не хочется. Хорошо что ты приехал. Мы это переживем, да же?

— Конечно. И не только это. Мы же с тобой одна команда, — наши пальцы переплетаются. — Бывают радостные моменты, бывают сложные. Главное — держаться вместе.

— Все как в СОБРе? В смысле, как у тебя на работе. Семья, команда.

— Да, спецназ — это стиль жизни. Нельзя быть на работе одним человеком, а дома — другим. По крайней мере, у меня бы не получилось, я везде одинаковый.

* * *

— Ладно, пофиг, — он вдруг берет подушки с дивана, устраивается на них поудобнее, я сижу рядом, смотрю на него в упор. — Если не хочешь спать, давай поговорим. Расскажу тебе сказку под названием: «Демин и женщины его жизни».

— Ты имел в виду «Приключения Демина до женщины его жизни?»

— Точно, — он смеется.

— А рейтинг будет?

— Естественно. Двадцать один плюс.

— Ой, мамочки!

— Ага. В общем так. Кто эта женщина, что прислала фотку между ног, я не знаю. Не помню, — подмигивает, я смеюсь в голос, шутя ударяю его по плечу. — Но есть версия: я недолго встречался в том году с одной журналисткой, очень смелой и раскрепощенной феминисткой. Я думаю, это в ее стиле. Но я ее забанил теперь, если тебе интересно.

— А почему не сложилось?

— Она в антикоррупционной организации ярая активистка. Топит против власти. Меня бы со службы погнали за такое увлечение.

— Оу. Она думала, ты тренер?

— Конечно. Мы недолго встречались, я узнал ее получше и слился. Не мой вариант.

— То есть если я грабану кассу и попытаюсь сбежать из города, ты от меня откажешься? Отречешься?

Он поглядывает на меня хитро:

— Тебя-то я люблю. Будем текать вместе. Денег только надо побольше.

— Ладно, считай, что отмазался.

Некоторое время мы нежно целуемся, он поглаживает мои плечи, спину, тормозит себя изрядно.

— Так, это был пролог-замануха. Теперь глава первая.

Глава 39

— Так, это был пролог-замануха. Теперь глава первая, — он барабанит пальцами по полу, смотрит в потолок, потом на меня. — Вот зачем тебе это нужно? Я же все равно расскажу только свою версию, картина предстанет неполной. Разве можно выносить вердикт, заслушав только одну сторону?

— Конечно можно! — вообще не понимаю, о чем он.

— Предупреждаю, в моем случае вторая сторона может представить совершенно неожиданный взгляд на перечисленные далее факты.

— Кто-то включил юриста, вижу. Мы не будем привлекать оппонентов и свидетелей, — на всякий случай уточняю, а то мало ли, насколько серьезно он отнесется к своей сказке. — Давай сделаем это вместе, — произношу, затаив дыхание, и беру его за руку, он прищуривается, вглядывается в мое лицо: — Разговорим тебя!

— Яна! — отмахивается. — Я думал, мы вдруг о сексе. Каком-нибудь.

— Я просто хочу, чтобы мы больше разговаривали. Ты разговаривал. Я же не утверждаю, что не верю тебе. Но ты даже шанса не даешь! Ну кто так делает: был левак, не нравится, до свидания.

— Хорошо. Проще рапорт написать в двух словах.

— Мы познакомились, — подсказываю.

— Мы познакомились, когда я стоял в ОМОНе в оцеплении на каком-то мероприятии. Не спрашивай, каком именно, — не помню, их столько было, все слились в кашу. Прошло буквально два-три месяца, как я вернулся из армии, и… — он делает многозначительную паузу.

— Страшно хотелось трахаться! — подсказываю.

— Единственное, что меня действительно волновало, — это девушки, — поправляет меня насмешливо. — Но тепло, — смеется. — Ладно тебе, хотела — слушай! Работы сразу дали море — нудной, скучной, но, тем не менее, работы. Поставят — и стоишь часами. Плюс ежедневные серьезные тренировки, так как я планировал переводиться в СОБР, а там вступительный тест Купера. Ну и вот. Лето, жара. Дежурю, скучно, пялюсь на проходящих мимо. Начал украдкой знакомиться с девчонками прямо на месте. Если беседа завязывалась, диктовал свой номер, кто-то перезванивал. Машка тоже перезвонила. Сходили погулять, закрутилось. Она уже работала, снимала комнату в общаге в Роще. То, что надо. После армии я в первую неделю пришел к выводу, что из дома надо съезжать, причем срочно. Самостоятельная жизнь манила нестерпимо. Наверное, поторопился.

Тогда Машка была полностью на моей стороне. Пела, как классно: спецназ и все такое. Я по острову Отдыха бегал, она там гуляла, круги считала, потом засекала время на упражнения, надо было уложиться в норматив. Все было просто, обыкновенно, без драм — мне подходило. Расписались. Потом меня неожиданно взяли в СОБР, сам не ожидал, что так быстро. С первого раза редко кто сдает вступительный тест, я хоть и в десанте служил, но опыта-то мало. Сами пригласили, приняли. И началось.

Они с мамкой обсудили и решили, что мне такая жизнь не подходит. Оказывается, никто не воспринимал всерьез мои стремления, дескать, я пострадаю ерундой в ОМОНе и вспомню о существовании диплома.

— И что? — спрашиваю, потому что он замолчал.

— И все. Если с мамой я могу договориться, она такой человек, прямая как шпала: сама может ляпнуть резковато, но и с ней можно откровенно и по сути. Не обидчивая. С Машкой такое не прокатило. Когда я по первости приходил с разбитым лицом или вымотанный до тошноты — а тренировки были очень жесткие, никто в город просто так новичка не выпустит, — она начинала плакать. Вот просто захожу в комнату, она смотрит на меня и шмыгает носом.