— Богдан, ты с ума сошёл. Я тебе никто.

— Да, ты совсем берега попутала, девочка. А если бы вас увидел не я, а кто — то из сотрудников! Чтобы обо мне судачили эти плебеи, а? Вы из меня посмешище решили сделать, не выйдет у вас ни х*я. Ты у меня после сегодняшнего по струночке ходить будешь. Дышать без разрешения будешь бояться.

— Отпусти.

— И вообще я передумал. С этого момента всё по — настоящему, детка. Ты станешь моей женой. Я женюсь на тебе назло ему. Я видел, как он на тебя смотрит, ты не очередная дырка для него. Киреев влюбился, — его противный смех раздается на всю квартиру.

— Никогда я не выйду за тебя!

— Возражать ты мне тоже больше не будешь, ясно? — удар в солнечное сплетение, и девушка падает на пол, свернувшись калачиком.

— Выпусти меня — хрипит она, — Никто не узнает. Я никому не скажу, что это ты.

— Да мне похер. Неужели ты до сих пор не поняла, я тут Царь и Бог! Я даже убить тебя могу, мне ничего за это не будет, отец отмажет.

— Ты безумен, — Яна уже поняла, что он под дозой и разговаривать с ним бесполезно. Она замолкает. Больше умолять его она не будет. Пусть бьет, пинает, руки выворачивает. Всё равно.

Увидев, что Яна потеряла интерес к его монологу и больше не сопротивляется, он резко поднимает её за плечо, причиняя неимоверную боль, слезы потекли по ещё щекам. Он хватает сзади за шею и тащит в спальню. Там толкает на постель.

— Богдан — испуганно произносит Яна, смотря на мужчину, который расстегивает на себе рубашку.

— Пора восстановить вселенскую несправедливость, дорогая. Трахаешься с чужим мужиком, а от будущего мужа нос воротишь.

— Не надо…

— Поздно, лю — би — мая.

***

Оставив машину прямо на дороге, Егор бежит в подъезд, в котором живет Яна. У её дверей он стоит почти десять минут, сначала прислушивается к шорохам за дверью, звонит бесчисленное количество раз, стучит. Но никто ему не открывает.

Егор спешит вниз.

— Вероника Павловна, вы Яну не видели? — спрашивает он соседку, ту, что делала Яне уколы.

— Нет, Егор. Я тут с внуком на площадке уже три часа гуляю, за это время Яна не появлялась здесь. Это точно.

— Спасибо, — Егор рыщет по карманам в поисках телефона, но его нет. Спешит к машине, на сидении валяется его гаджет. — Дашка, Дорохов на месте?

— Да. Только я тебя с ним не соединю, и тебе звонить ему не советую, — её голос переходит на шепот. — Он закрылся в кабинете, разговаривает по видео с Орловой.

— Богдан не вернулся?

— Нет.

— Адрес мне его дай.

— Зачем?

— Даша, адрес!

***

Егор не успевает поднять руку, чтобы нажать на дверной звонок. Дверь открывается и на пороге застывает Яна. Он оценивающе смотрит на разорванную на ней одежду, синяк на скуле, заплаканные глаза. Он всё понимает без слов. Аккуратно, стараясь не причинить ей физическую боль, он отодвигает её в сторону, заходит в квартиру.

— Где он? — стальным голосом спрашивает он.

— В ванной, — отвечает она, едва держась на ногах.

Егор спешит в указанном направлении, сжимая кулаки. Войдя в ванную, он видит сидящего на полу около ванной Богдана, его торс обнажен, на джинсах не застегнута ширинка, а на лице полное отрешение от этого мира. Около его ноги валяется шприц.

— Мразь…

Такого и бить не хочется, он все равно ничего не поймет, он даже и не вспомнит об этом. Егор возвращается к Яне. Заключает в свои объятия, в которых её прорывает. Она рыдает навзрыд. А он только и может, что целовать её волосы и гладить их.

— Пойдем.

Он помогает ей присесть в машину. На заднее сидение, чтобы за тонированными стеклами её не увидели любопытные прохожие. Но вместо того, чтобы сесть за руль, он нажимает на кнопку, блокируя двери машины.

— Егор — кричит Яна, стуча ладошками по стеклу.

А он не слышит, возвращаясь в квартиру Дороховых.

Егор входит в его спальню и его начинает тошнить. Белье на кровати скомкано, подушки валяются на полу, на простыне пятна крови. Пошарив в шкафу и тумбочках в спальне, Егор находит то, что искал. Возвращается в ванную комнату. Богдан пребывает в полном неадеквате, взгляд отрешенный, на лице нездоровая улыбка.

— Хорошо тебе, урод. По облачкам прыгаешь. Сейчас я тебя с них спущу.

Егор кладет в карман его джинсов пакетик с белым порошком, перед этим стирая с него полотенцем свои отпечатки пальцев. Встает перед этим недочеловеком. Достает сотовый, делает несколько фотографий. Затем звонит по номеру сто три.

— Скорая, передозировка, записывайте адрес.

Бригада медработников привезет его в приемник, а там врачи обнаружат наркоту. Они обязаны будут вызвать полицию. А чтобы отец не успел замять все это до приезда полиции, Егор набирает следующий номер.

— Климов, для тебя есть сенсация. Адрес записывай.

Журналисты будут следовать за ним попятам. Борису не отмазать сына без огласки. Климов не подкупен, принципиальный мужик.

— Тарас, привет, — ещё один звонок. — На работе? Нужна твоя помощь, скоро буду.

После этого Егор выходит из квартиры. Спускается к машине.

— Он жив? — настороженно спрашивает Яна.

— Я к нему не прикасался.

Машина трогается, увозя их из этого элитного, но прогнившего безнаказанностью района города.

— Куда мы едем?

— В одно место.

— Какое? Егор, я домой хочу, — хнычет Яна. — Помыться.

— Мыться тебе сейчас нельзя.

— Почему?

— Смоешь следы преступления.

— Что ты задумал? Куда мы едем?

— К судмедэксперту.

— Егор?!

Киреев, останавливается на обочине, разворачивается к девушке.

— Яночка, родная моя. Это необходимо. Нужно засвидетельствовать факт изнасилования.

— Нет. Я не хочу, это унизительно.

— Ян, не прошу тебя обнародовать это и выставлять свои фотографии на первой полосе новостной ленты. Я просто хочу, чтобы у тебя на руках были документы, которыми ты сможешь манипулировать ими. Дорохов наверняка отмажет сыночка от наркоты, от изнасилования отмазать будет невозможно. Это уголовное дело. Но я еще раз повторю, я не настаиваю на том, чтобы ты писала заявление на него. По крайней мере сейчас. Но завтра всё может поменяться, и ты воспользуешься этим козырем, чтобы больше никогда он не прикоснулся к тебе. Ты сможешь защитить себя. Документы будут у тебя, ты сама будешь решать, что с ними делать. Только ты. Мы едем?

— Да. Ты не оставишь меня?

— Нет. Я больше ни на минуту тебя не оставлю.

Глава 27


— Ян, ты как? — Егор, несмело стучит в дверь ванной комнаты.

Яна купается уже больше двух часов, и Егор не может найти себе место всё это время, он меряет квартиру шагами, периодически останавливаясь у дверей в ванную комнату. Он слышал, как первые сорок минут она просто плакала, потом, затихла, и мужчина был готов выламывать дверь, после десяти минут полнейшей тишины, затем, включилась вода. Егор облегченно выдохнул, продолжил свой путь до кухонного окна и обратно.

— Я сейчас выйду — слышится за дверью.

Егор уходит на кухню, чтобы налить девушке ромашковый чай.

— Покупалась? — стараясь задать вопрос обыденной интонацией, голос Егора садится.

— Да.

— Чай, — он разворачивается и, застыв в руке с кружкой чая, несколько секунд смотрит на синяки, которые не скрывает халат. Большой синяк на правой скуле, отпечатки его пальцев на шее, на тыльной стороне левой ладони тоже синяк.

Она словно испуганный олененок стоит в дверном проеме и не знает, что делать дальше.

— Ян, чай, — опомнившись, напоминает он, ставя кружку на стол.

— Спасибо.

Девушка присаживается за стол, обхватывает кружку двумя руками, смотрит на Егора. Он ведет себя странно, будто не знает, куда себя деть. Взгляд блуждает по пространству, и останавливается везде, кроме глаз Яны. Он избегает прямого глаза в глаза. И ей от этого очень неловко.

— Зачем ты меня к себе привёз? — резко спрашивает Яна, прожигая его своим взглядом.

— Тебе нельзя сейчас одной. Останься у меня, пожалуйста — мимолетный взгляд на неё и опять в сторону.

— Мне не нужна твоя жалость — она отставляет от себя кружку, вот только сил подняться со стула нет, будто тело покинула вся энергия.

Его скованность передается ей, Яне становится трудно дышать.

— А это не жалость, это забота — Егор двигает кружку обратно.

— Скажи честно, ты не смотришь на меня, потому, что тебе противно?

— Что за чушь ты сейчас несешь! — возмущенно произносит Егор. Никак не ожидал он такого поворота в данной ситуации. Как она вообще могла такое подумать?

— Ну, признайся, — настаивает она. — Ты ощущаешь брезгливость по отношению ко мне, — её голос дрожит, становится тихим, робким — Это нормально, я не осуждаю.

Егор потерянно встает со стула, доходит до разделочного стола, разворачивается и, наконец, смотрит ей в глаза.

— Я всё понимаю, я была с ним, он трогал меня, он…

— Хватит, — удар кулаком по столу, заставляет девушку замолчать. Часто моргая, она испуганно смотрит на Егора. — Я не испытываю к тебе брезгливость, — тональность его голоса снижается. — Мне не противно прикасаться к тебе, — в доказательство этих слов, он возвращается на своё место, накрывает её пальчики своей ладонью. Трепетно поглаживает синяк. — Меня разрывает сейчас от многих эмоций, но среди них нет брезгливости. Когда я понял, что он тебя увёз, я был зол и растерян. Когда искал, думал только о том, как ты мне дорога и я боюсь тебя потерять. Когда увидел в его квартире, был раздавлен, как мужчина уничтожен, — он обхватывает голову руками, тяжело вздыхает. — Я умоляю, не нужно придумывать в своей голове всякую дичь, — они встречаются взглядами. — Я избегаю смотреть тебе в глаза, потому что мне… стыдно.