Ива Ривер - Судьба — дама настырная

Вообще, более всего они походили на эскорт-девиц, которым было велено вести себя тихо, в разговоры не встревать и на заказчика без особого распоряжения не вешаться. Сам же Димка, если кому и отдавал предпочтение, то уж точно не им. Постоянно крутился возле меня, приставал с дурацкими вопросами и ссыпал, как из самосвала, горы несуразных комплиментов, раздражая до зубовного скрежета. К примеру, его излюбленное изречение «ты стройна как кипарис» мне и раньше-то не особо нравилось, а сейчас, повторённое с десяток раз, так и подавно бесило неимоверно.

Виктор давно ушёл, и за каких-то полтора часа общество бывшего надоело мне так, что пришлось сослаться на головную боль и сбежать.

Добравшись до своей опочивальни, я призадумалась, остаться в ней или подыскать другую. Отведённая мне комната была хороша во всех отношениях — с большим балконом, выходящим на море, шикарной кроватью, огромной ванной, и главное, тут было фортепиано. Покидать это всё совсем не хотелось, но и оставаться было небезопасно. Балкон. Мимо него Димка точно не пройдёт! В нашей прошлой совместной жизни путь через балкон он обожал не меньше, чем «песнь» про кипарис. Сто пудов залезет!

На минуту возникла мысль позакрывать все окна-двери и включить «кондишку», но от неё я сразу отказалась. Жертвовать ради безопасности таким прекрасным свежим воздухом не хотелось.

Да и в сущности, что может помешать ему полночи колотиться в балконную дверь, а то и вовсе выбить её? Я была почти уверена, что вдохновлённый нашей «долгожданной» встречей, экс-любимый начнёт атаку в самое ближайшее время, не дожидаясь суматошного утра. А увидеть его среди ночи в своей спальне… — ну нет! Только не это!

Я вздохнула и отправилась на поиски другого, не занятого гостями, жилого пространства.

Вскоре на третьем этаже нашлась подходящая «келья». Комнатёнка, вероятно, была задумана как детская и кукольным рисунком на стенах не слишком впечатляла. Но зато отвечала основным требованиям. Забраться в неё со стороны единственного окна было невозможно, а дверь была прочная, дубовая, и запиралась на ключ. Выбить такую будет непросто. Кроме того, несмотря на небольшие размеры, в комнате также имелся санузел с крохотной ванной, и я остановила свой выбор на ней.

Пошептавшись с Ликой, украдкой перетаскала вещи, по-быстрому приняла душ и упала на кровать.

Это, наверное, смешно — в возрасте «кому за тридцать» прятаться по углам от бывшего бой-френда. К тому же обладать такой редчайшей наивностью… Судя по всему, попала я как раз по адресу, и самое место мне — в «детской».

То, что он меня выследит, я, конечно, не сомневалась, но рассудила примерно так: через дверь я его, естественно, не впущу, через окно ему тоже не просочиться, так что ничего товарищу не останется, кроме как спокойно отправиться почивать к своим подружкам. Похоже, стала забывать непревзойдённое Димино упорство!

В два часа ночи, прорвав москитную сетку, в окно влетел камень. Причём, солидных размеров.

То ли Дима сразу решил действовать нестандартно, то ли я так крепко спала, что стук в дверь пропустила. Да и сейчас, спросонья, не сразу бы поняла, что происходит, если бы не услышала нетрезвый глас.

— Сейчас гранату кину! Дверь открой! — грянуло под окном, и тут же, задев по косой створку, об пол ударился следующий булыжник.

Чертыхнувшись про себя, я сползла с кровати, пошире распахнула окно, дабы этот придурок не побил хозяйские стёкла, и покрутила пальцем у виска:

— Богданцев, ты совсем того?

— О, — обрадовался моему появлению он, — пробудилась наконец! Чё спишь так крепко? Совесть не мучает?

— Дим, какая совесть в два часа ночи? Спать иди.

— Не-а. Дверь открой, поговорить надо.

— Слушай, правда, — начиная закипать, сказала я, — иди спать по-хорошему. Не о чем нам с тобой говорить.

Дима усмехнулся, достал с горки на клумбе новый булыжник и, подкидывая его на ладони, язвительно возразил:

— Это ты так думаешь. А поговорить нам много есть о чём! Мы же любим друг друга!

Господи! До чего же быстро «огненная вода» превращает относительно нормальных людей в клинических идиотов! Хотя… Дима всегда был личностью, мягко говоря, экстравагантной. Это мне хотелось верить, что он нормальный. Ведь это сейчас он более-менее легальный бизнесмен, а раньше-то — наглухо отбитый десантник с бандитским прошлым! Гремучая смесь с недоразвитой нравственностью и левой моралью.

Самое смешное, что человек он, в общем-то, не злой, и в глубине души не лишён даже сострадания к ближнему. Но как-то всё это уж очень глубоко. А в жизни он руководствуется только одним принципом: для достижения цели все средства хороши.

И что, я этого не видела? Видела. Только ко мне у него отношение в то время было особенное, и я, дурёха, наивно решила, что так будет всегда, и меня его способы достижения цели не коснутся. Ну, и то, что он Сашкин друг, тоже, конечно, свою роль сыграло. Сашка-то совсем не такой! Хоть и в одной разведроте служили. Видимо, у него «броня» покрепче оказалась.

— Говори, Дим, за себя. Я тебя не люблю, — уж не помню, в который раз, устало произнесла я. — Просто прими это как данность и…

— Врёшь! — убеждённо перебил он и стал горланить на всю округу несусветную чушь, доказывая мне же, как сильно я его люблю.

Блин, ну неужели человек совсем не соображает, что делает и говорит?! Да одного только его нынешнего появления с милым эскортом хватило бы с лихвой, чтобы я вычеркнула его из своей жизни навсегда! А ведь до этого было много чего другого, не менее оригинального! Впрочем… что он может соображать, если не расстаётся с бутылкой…

Предприняв несколько безуспешных попыток урезонить вконец очумевшего парня, я вернулась в постель.

Камнепад тут же возобновился.

Несмотря на опьянение, Димка демонстрировал завидную меткость, точно попадая в образовавшийся проём, и оставалось только порадоваться, что он до сих пор не реализовал свою угрозу бросить гранату.

Я лежала и смотрела, как влетают в окно и рассыпаются по полу обломки горных пород, помимо воли продолжая вслушиваться в бред за окном.

Дима складно «пел» о нашем могучем взаимном чувстве, которое, по его словам, в разлуке окрепло, возмужало и теперь уж точно готово выдержать любые испытания.

Даже я заслушалась. Вот это он вдохновился! На месте Шекспира я б все локти себе поискусала! Да и на своём — ни минуты бы не усомнилась в правдивости сказанного. Если бы ода повествовала не о нас.

Но… В силу объективных причин слышать всё это мне было смешно и досадно. Что до моих чувств, то я точно знала, что они давно прошли, да и Димкины были под большим вопросом, коль скоро он собирался жениться на другой.

— Я же всё для тебя! — орал он. — Что хочешь сделаю! Со скалы прыгну! Хочешь?! Почку отдам! Сердце! Только скажи!

«Да просто отстань от меня! Просто отстань!»

Озвучивать это в сто пятый раз было бессмысленно — такая простая жертва в Димином списке не значилась.

Меж тем грохот и вопли «Ромео» перебудили всех обитателей виллы и, судя по звукам, к парню выбежали подружки, а следом подтянулся и Сашка.

С девицами Дима церемониться особо не стал. Сказал им просто и конкретно: «Валите отсюда, а то нафиг всех уволю!», чем поначалу укрепил меня в мысли насчёт эскорта, но потом натолкнул на мысль, что, возможно, девчонки — новые сотрудницы нашей фирмы. С Сашкой же вступил в длительные бессмысленные переговоры, к счастью, оторвавшись от метательной деятельности.

Перед девушками было немного неудобно. Если моя догадка верна, наверняка они знают, кто я в компании. И хоть в последнее время не принимаю участия в трудовом процессе и фактически оставила фирму Димке, юридически остаюсь пока её владельцем.

«Надо поскорее переоформить всё на него, чтобы больше не было никаких точек соприкосновения!»

Я отвернулась к стене и попыталась уснуть.

Но это оказалось непросто. Сашка с Димкой объяснялись на повышенных тонах, кроме того, некоторые из разбуженных гостей тоже изъявили желание принять участие в диспуте на тему нашей с Димой страстной любви и, активно жалея последнего, делились наблюдениями и давали «ценные» советы на основе собственного жизненного опыта.

В связи с тем, что опыт у граждан разнился, рекомендации отличались многообразием, а местами и вовсе имели взаимоисключающий характер.

Спор разгорелся нешуточный, сдобренный не без участия Сашкиного отца крепким словцом, и в правдоподобность происходящего верилось всё с большим и большим трудом. Создавалось стойкое впечатление, что печально известный в нашем городе «Хутор», он же психоневрологический диспансер, временно сместился со своего обычного местонахождения и обосновался прямо здесь.

— Да чего ты с ней цацкаешься, как слюнтяй?! — гремел Сашкин отец. — Понравилась баба, хватай и в ЗАГС. Вон, с моего пример бери, быстро всё обтяпал! А ты раскудахтался тут — любовь, любовь… да какая нахрен любовь?! В кулак их всех, тогда и порядок в стране будет!

«Ромео» в ответ как будто бы соглашался, но при этом грозился начистить советчику рыло, если тот будет продолжать его «чморить».

— Дядь Вань, ты базар-то фильтруй! А то я ж не посмотрю, что ты Сашкин батя! И так уже на пределе!

Безумно стыдно было за весь этот абсурд перед Галкиной мамой — скромной, интеллигентной преподавательницей русского языка и литературы, даже малолетних учеников называвшей на «вы» и всегда считавшей незначительное повышение голоса дурным тоном. Она хорошо знала меня ещё со школы и сейчас, наверное, недоумевала, как меня угораздило связаться с таким типом, как Димка.

Гости разделились на два лагеря: Галка и остальные с нашей стороны — отстаивали моё право на выбор, родня с Сашкиной, во главе с его горластым папой — поддерживали Димку. Сам Сашка держал нейтралитет, больше заботясь о том, чтобы не допустить рукопашной.