Как говаривал широко известный герой Ильфа и Петрова, я чту уголовный кодекс. Но моего законопослушия едва хватает на меня саму и на моих знакомых уже не распространяется.

Сейчас объясню, что это значит.

Если по какой-то причине я когда-нибудь пойду на серьёзное преступление, скорее всего, тут же притащусь в участок с повинной. А вот если узнаю, что кто-то из моих друзей попал в подобную переделку, сначала попытаюсь выяснить причины, и только потом буду решать — виноват — не виноват, и что с этим делать.

Я чуть приотстала, сделала вид, что запнулась, и почти распластавшись на земле, ловким движением сунула зажигалку в вырез корсета. Пусть полежит пока…

Следователь, занятый философскими рассуждениями о моральном облике народонаселения и продажности правосудия, улику «промухал», возможно, ещё и потому, что обзору мешал пышный подол моего платья. Оглянувшись и увидев меня на земле, он заохал, помог мне подняться и дальше так и поддерживал под локоток, вероятно опасаясь лишиться ценного свидетеля.

Тем временем мы почти дошли до места.

Виктор, похоже, уже дал показания и сейчас разговаривал в сторонке со своим другом Сергеем. Завидев нас, оба двинулись навстречу.

— Что, Сергей Ростиславович, попала ваша королевна?! — радостно воскликнул мой провожатый, обращаясь к приятелю Виктора.

Судя по тону, друг Азарова тоже обретался в «органах» или в близких к ним кругах. Это немного утешило, но не настолько, чтобы я перестала волноваться.

— «Пальчики»-то её, как я понял, имеются на орудии убийства, — продолжал резвиться любящий своё дело детектив. Он торжествующе приподнял мою руку и помахал ею в воздухе. — А «пальчики» — это дело серьёзное!

Я задрожала. При святой вере Кондратенко в повальную принадлежность любого гражданина к преступному сообществу, пожалуй, с него станется, не мудрствуя, отправить меня за решётку!

— Добромир Петрович, вы чего девушку пугаете? — снисходительно улыбнулся Сергей. — Смотрите, совсем до бледности довели. Вам же мой друг объяснил, при каких обстоятельствах они там появились.

— Не факт, уважаемый, не факт! Может, они там и раньше были, а она после специально пистолетик при свидетеле цапнула. Женщину случайно угрохала, мало ли, что дамы не поделили. С переляку улику кинула. А когда в себя пришла, позвала вашего друга прогуляться. И прямёхонько к трупу, как раз с целью подержаться за оружие при оном. Чтобы потом было чем объяснить происхождение «пальчиков», — выдвинул удобный ему вариант развития событий Добромир. — Так как, Маргарита Николаевна, имеете что-нибудь возразить? — повернувшись ко мне, подмигнул он.

А я, сообразив, что передо мной обезумевший фанат, вырвала руку, машинально отскочила к Азарову и заорала не своим голосом:

— Да вы что, с ума сошли?! Я её прежде даже не видела никогда!

— Спокойно, Рита, всё будет хорошо, — вполголоса произнёс Виктор, поймав и легонько сжав мои вмиг похолодевшие пальцы. А затем громко обратился к детективу: — Могло быть, конечно, и так, как вы придумали, уважаемый Добромир Петрович. Только вот незадача — прогуляться не она меня пригласила, а я её. И как-то так вышло, что маршрут, который привёл нас к убитой, тоже я выбирал. С вашей версией никак не сходится.

Следователь пытливо посмотрел на Виктора и почесал «репу». На его розовощёком лице на мгновение явственно отпечаталось: «Выгораживает… Коллега называется!»

— Ладно, — неожиданно миролюбиво согласился он, полностью оправдав своё имя. — Готов выслушать рассказ вашей красавицы. — Он вновь обратил взор ко мне, достал из протянутой кем-то папки лист бумаги и приготовился внимать.

Повествование моё было недолгим и, думаю, в основном совпадало с рассказом Виктора. Я ещё раз подтвердила, что с убитой незнакома, выстрела не слышала, и подписала протокол.

— Ну что там? Смерть когда наступила? — окликнул Кондратенко эксперта.

— Полагаю, где-то в районе полуночи, не позднее половины второго, — отозвался тот, взглянув на наручные часы.

Понятно… как раз народ фейерверку радовался… Сомнительно, что найдётся хоть один человек, слышавший этот фатальный выстрел. Грохотало после двенадцати как при хорошей бомбёжке.

Документов при убитой не оказалось, впрочем, при ней не было и сумочки. Можно было бы предположить, что женщина была убита и ограблена преступником, если бы не обилие драгоценностей, которыми дама отсвечивала, как новогодняя ёлка. Побрякушки немалой стоимости были не тронуты.

С одной стороны, всё это наводило на мысль, что покойная была-таки гостьей на свадьбе, и сумка лежит где-то в доме, с другой — удивляло, что женщину я совсем не помню.

Внешность у неё была яркая, запоминающаяся, хотя даже симпатичной убитую можно было назвать с большой натяжкой. Мясистый нос, тонкие губы, выщипанные в ниточку брови и тёмные, буро-фиолетовые волосы, длинным «каре» обрамлявшие короткую пухлую шею. Возраст с ходу определить было сложно. Могло быть и хорошо за пятьдесят, и сорок лет, а то и меньше. Во всяком случае, одета была женщина «по молодежному»: упитанная фигура втиснута в слишком узкие для пышных форм зеленоватые брючата и ярко-оранжевый, расшитый камнями «Сваровски», топ. Мне было жутко стыдно за свои крамольные мысли, но что есть, то есть: обликом дама напоминала шальную помесь перезрелого апельсина с подгнившим баклажаном. Даже при моей паталогической неспособности с первого раза запомнить новую личность, такую экзотику я бы вряд ли пропустила.

Меж тем следственная группа рассредоточилась по территории и шарила в траве. Учитывая размеры площадей, поиск продолжался долго, но зато увенчался успехом. Нашёлся саквояж, а в нём — паспорт на имя Карецкой Софьи Альбертовны, пятидесяти трёх лет от роду. С фотографии смотрела убиенная.


***

Детектив Кондратенко помахал перед моим, почти спящим лицом найденным документом и спросил, по-прежнему искажая мою фамилию:

— Ну что, «королева», не припоминаете?

— Нет, — уверенно ответила я, «проснувшись». — Имя это тоже никогда не слышала.

— Жаль… — опечалился «следопыт». — Коля, Гаврилов, — крикнул он кому-то из оперативников, — пулей к новобрачным. Список гостей забери, уже, надо думать, давно составили. И предупреди там, пусть всех поднимают, сейчас опознавать начнём. Нечего спать, когда нормальные люди работают!

Гаврилов оказался проворным и обернулся быстро.

— Так-так, посмотрим… — приступил к изучению доставленного перечня Добромир Петрович. — Нечто в этом роде я и предполагал. Дама в списках не значится, — оповестил он сотрудников, закончив чтение. — Понятненько… Никто не приглашал, знать не знаем, забрела случайно… Вроде тут не частное владенье, а городской парк культуры и отдыха! Кем убита, неизвестно. Ну что ж… давай, Коля, гони народ сюда, пусть тоже на тело полюбуются. А вы, Маргарита Николаевна, пока можете быть свободны. Под подписку о невыезде, разумеется, — «осчастливил» меня дядька и через минуту отпустил.

Я уныло поплелась знакомой дорогой. Ноги, почти сутки протопавшие на каблуках, невыносимо ныли, глаза слипались, а на душе было скверно. Чёрт, мало того, что всё это до жути неприятно, так теперь ещё опять неизвестно когда к родителям попаду…

Мои мама, папа и дочка давно переехали жить за границу и со дня на день ждали меня в гости — я обещала приехать сразу после Сашкиной свадьбы. И вот, пожалуйста, внезапно стала невыездной. Попробуй ещё им это объясни, не вызвав подозрений!

— Рита, подождите, — догнал меня Виктор и зашагал рядом. — Да не расстраивайтесь вы! Всё обойдётся. Сергей говорит, Добромир этот хоть и с придурью малость, но человек порядочный и невиновного в тюрьму не отправит.

— Ну да, — согласилась я, — смешной мужичонка… Сразу видно — борец за справедливость и работу свою любит. Только знаете, он считает, что невиновных граждан в принципе не существует. Вымерли давным-давно, как несчастные динозавры. Так что я особо не обольщаюсь. Если других подозреваемых не найдётся, вряд ли он от меня так просто отцепится.

— Ерунда. Вы же свидетельница невесты и постоянно были у всех на виду.

— Уверены? — усмехнулась я, останавливаясь. — А вот вы, к примеру, меня во время салюта видели?

— Нет, не видел, — немного поразмыслив, признал Виктор. — Но я как-то по сторонам и не смотрел.

— И никто не смотрел. Уж поверьте. Все, как и вы, на небо глазели, вместо того, чтобы подмечать, кто рядом толчётся. Так что вряд ли кто-то сможет с уверенностью сказать, что в момент убийства меня видел.

— Подождите… А откуда вы знаете, что убийство произошло именно во время салюта? — подозрительно спросил Виктор.

— Догадалась! — с сарказмом воскликнула я и продолжила путь. — Дураку ясно, если бы выстрел кто-то услышал, уже бы тревогу поднял. А раз никто ничего не слышал, значит, услышать невозможно было. Оно, конечно, и в другое время из-за громкой музыки непросто было бы выстрел распознать, но всё же какой-то народ постоянно по округе бродил и мог что-то неладное заподозрить. И только на салют все одновременно на берегу собрались. Когда эксперт про полночь сказал, я и не удивилась даже — как раз самое подходящее время.

— Ну да, — согласился Виктор и искоса взглянул на меня, наверное, не особенно веря, что «классическая блондинка» способна даже к минимальным умозаключениям.

Резвый Гаврилов нас обогнал, и когда мы входили в дом, уже выводил из него и не ложившийся спать, и только что разбуженный люд.

— Ну что? Кто она? — кинулись ко мне друзья и тётя с дядей, почти в унисон задавая вопросы.

— Без понятия, — пожала я плечами. — Лично я убитую не знаю. Сходите, посмотрите… может, узнает кто. А мы пойдём, кофе выпьем, а то я сейчас, как боевая лошадь, на ходу усну.

«Хорошо Магистру», — с завистью подумала я, наливая кофе себе и Виктору. Кота сморило вскоре после десерта, и сейчас мне до умопомрачения хотелось очутиться в кровати рядом с его тёпленьким пушистеньким тельцем.