Роману надоело лежать. Он сел, потер лицо ладонями и спросил:

– А почему ты сделала героем мужчину? О женщине, наверное, тебе было бы легче писать?

– Да, безусловно. Я ведь всю жизнь вращалась именно среди женщин, а к мужчинам относилась с опаской. Считала их странными, агрессивными, а порой и недалекими. Но ты понимаешь, мне всегда хочется людей оправдывать. И стало интересно посмотреть на мир глазами мужчины. Точнее – попробовать посмотреть. Так было намного интереснее. Я сначала придумывала ситуацию, оценивала ее с точки зрения женской логики. А потом резко меняла угол зрения. То есть смотрела с прямо противоположной стороны. И ты знаешь, так много нового для себя открыла! Говорят же, что мужчины и женщины – это существа с разных планет, поэтому им так трудно находить общий язык. Наверное, это так и есть. Разные жизненные установки, поэтому не всегда могут понять друг друга. По ходу дела я добавляла новых героев и героинь, у каждого персонажа была своя жизнь, своя позиция, привычки, стереотипы. Поэтому в целом истории получались интересные.

Роман не верил своим ушам, но слушал очень внимательно. Это же надо… Она сама выстроила особую систему, придумала свою манеру повествования. Ее никто не учил писать книги, а у нее так здорово получилось! Вот почему Белый Шоколад так популярен: у него – у нее, как выяснилось! – другой подход, другое видение, своя манера. Она ни на кого не похожа, потому что никого не копирует, даже подсознательно. Многие начинающие авторы пробуют писать как кто-то известный и успешный, но в итоге они – вторичны, а это неинтересно. Марина же – первооткрыватель, она не идет в чьем-то фарватере, она прокладывает дорогу сама себе, как ледокол.

Марина тем временем продолжала рассказывать, как она постигала суть писательского ремесла. Как спотыкалась, была недовольна собой, боялась, что ее засмеют. Боялась, но продолжала свое дело. И в результате написала первую «взрослую» книгу. Только в этот раз подруга Валя, которая разглядела ее потенциал, посоветовала попытать счастья в московском издательстве. Там размах побольше. Марина сказала, что она тогда от ужаса чуть не стала заикаться. Но Валя вызвалась стать ее литературным агентом на добровольных началах, взяла все хлопоты на себя. В Москве тоже оценили потенциал рукописи. Но попросили, чтобы автор написал еще хотя бы одну книгу, а лучше – две. Выходить на рынок с тремя книгами сразу – это лучше, чем с одной. Надежнее. Марина написала. И тогда издательство взялось за ее раскрутку.

– Марин, а почему именно «Белый Шоколад»?

– А почему нет? Нормальный псевдоним, не лучше и не хуже любого другого. К тому же нет «гендерной привязки», так мне сказали в издательстве. Одни читатели принципиально не покупают авторов-женщин, а издатели не хотели терять этих покупателей. Точнее, их деньги. Можно было бы взять в качестве псевдонима мужское имя, что-то типа Николай Петров. Но тогда бы отпали читательницы, которые доверяют только авторессам, потому что женщина женщину лучше поймет. А Белый Шоколад – это обезличено. Бесполое существо. Пусть каждый читатель сам догадывается, кто стоит за этим псевдонимом. И думает так, как больше нравится.

– Хм, логично. Это они тебе имя придумали?

– Нет. Я придумала. Само как-то так получилось. Понимаешь, у меня проблема возникла серьезная. Обычно на обороте печатают фото автора и его краткую биографию. Но ты сам подумай: разве это возможно в моем случае?

Роман прикусил губу и покачал головой. Он вспомнил, как зимой в избушке Марина объясняла, что не может выйти «на люди» со своей несчастной биографией. Так возникла таинственная англоязычная певица Хлоя, которую можно было услышать в записях, а увидеть было нельзя. И вот опять, получается, наступила на те же грабли.

– Рома, ну кто бы стал покупать книги затюканной матери-одиночки, которая даже образования не получила! Школьное только, но это не считается: у нас каждый человек школу оканчивает, подумаешь… И что еще можно написать в биографии? Что я в детском саду работала ночным сторожем, теперь – нянечкой, посуду мою и горшки выношу? Это стало бы для книги антирекламой, даже не было бы смысла издавать. А в издательстве сидят люди неглупые. Они поразмыслили и решили именно это сделать фишкой. Абсолютно таинственный автор: имя – тайна, возраст – тайна, непонятно даже, мужчина это, женщина, тандем или вообще сборный проект. И даже подписали со мной договор о неразглашении этой тайны. То есть чтобы я сама себя не выдала. Вот странные люди! Я-то как раз больше всего боялась, что тайна раскроется! Но пока что, видишь, не раскрылась: в издательстве буквально два-три человека знают, кто я есть на самом деле. Только те, с кем непосредственно я контактирую. Иначе тайну не уберечь.

Потом она стала рассказывать, что благодаря грамотной работе сотрудников издательства успех пришел сразу, и очень быстро накрыл ее буквально с головой. И денег за книги она стала получать много. Настолько много, что даже не понимала, что с ними делать. А когда пошли переводы на другие языки, то и совсем растерялась. Но потом успокоилась и стала копить. А накопив, подарила Мишелю с Валей хорошую дачу недалеко от города. Они возмутились и стали отказываться. Но она им объяснила, что без их помощи ничего бы этого не было: ни хорошей жизни, ни вокала, ни литературы, ни денег. Им пришлось согласиться с ее доводами.

– А себе дачу тоже купила?

– Нет. Зачем она нам? Мы с Милой родились и выросли на этажах, на асфальте. Нам в городе привычнее. И то время, когда я вынужденно жила в деревне, не прибавило мне любви к натуральному хозяйству. Хорошо, что это продолжалось недолго. Но мне хватило. Так что сама я о даче не мечтаю. Но деньги продолжают поступать, девать их куда-то надо. И я купила Милочке квартиру. Чтобы у нее было свое гнездышко. Замуж выйдет или просто захочет пожить самостоятельно. Но она не хочет уезжать от меня. Мы привыкли вдвоем. Пока она в школе – я работаю за компьютером, пишу. Потом она приходит – я откладываю свои тексты, и мы общаемся. А купленная квартира так и стоит пустая. Зачем только покупали?…

– Вы можете ее сдавать.

– Не можем. Во-первых, в деньгах мы не нуждаемся. Во-вторых, купить-то купили, но ремонта там нет, а без ремонта кто же снимет?

Роман вскинулся:

– Вот! Я придумал! Я пригожусь! Сделаю там ремонт, да такой, что журналисты толпой валить будут, чтобы фотографировать для глянцевых изданий!

Марина нахмурилась и пробормотала:

– Угу… Как раз этого нам и не хватало в жизни… Чтобы журналисты – толпой… Я прячусь от людей изо всех сил, а ты такое говоришь! Что же ты никак не успокоишься, Рома? Скорпионья твоя сущность… Снова хочешь разрушить мою жизнь?

Он сник. А ведь и правда…

– Ну ладно, не будет никаких журналистов, я понял. Но разреши мне хоть что-то сделать для тебя и для дочки! Я сделаю шикарный дизайн-проект, закуплю лучшие материалы, отправлю лучших мастеров. Хоть раз в жизни потрачу деньги с удовольствием и пользой! Это будет мой подарок Миле. Нет, скорее – тебе. Ты же ничего от меня не хочешь брать.

– Она тоже не захочет. Нет, не из предубеждения к тебе. Просто ее даже квартира как таковая не интересует, не то что дизайн-проект и шикарный ремонт. Рома, пойми: я не хочу тебя унизить, отомстить или в чем-то ущемить. Просто нам ничего не нужно. Правда.

Роман вдруг остро позавидовал вот этому слову «нам». У Марины есть дочь, в перспективе – внуки, а значит – есть семья, есть будущее. У него этого нет. И они в свою семью его не приглашают. Даже гостем. Даже дизайнером. Даже прорабом. Вообще никак. И что делать – непонятно. Ох и Маринка, ох и крепкий орешек! Может, хотя бы дочь окажется не такой железобетонной. Вот только как с ней встретиться?…

Пока он размышлял, Марина посмотрела на часы и сказала:

– Поздно уже. Пора укладываться. Как разместимся?

– Ты – гость, значит – на кровати. Я – здесь, в гостиной, на диване.

Она скептически осмотрела диван:

– Ты здесь не поместишься. На пять минут прилёг, и то неудобно стало: вскочил вот, сел…

Это была правда. Стильный кожаный диванчик офисного типа великолепно смотрелся в интерьере, на нем было удобно сидеть, но спать…

– Давай уж тогда я лягу здесь. Мне не привыкать.

И это тоже правда. Роман вспомнил, как она в деревне уступила свою кровать и спала на допотопном кухонном диване-развалюшке, чтобы ему, гостю, обеспечить комфорт. А он разве может уложить ее на такое неудобное ложе?

– Рома, а раскладушка у тебя есть? Или надувной матрац хотя бы?

Он развел руками:

– Откуда? Я же не брал к себе постояльцев, так что надобности не было.

– Что же делать будем?

Полынин подумал пару секунд и решился:

– А давай мы оба ляжем в спальне. Да, там одна кровать, зато широкая и удобная. И пока ты не впала в истерику, скажу: между нами будет кинжал. То есть водораздел. Обещаю к тебе не приставать и вообще вести себя пристойно.

Она растерянно пожала плечами:

– Ну ладно… Спать так хочется… – И вдруг спохватилась: – Так у меня же рубашки ночной нет!

– Не беда. Подумаешь, проблема! Я тебе сейчас что-нибудь найду.

Он ушел в спальню, порылся в шкафу и вынес новую футболку в запечатанном пакете. Марина схватила его и убежала в ванную комнату.

Роман пошел готовить кровать. Он растащил подушки к краям постели, чтобы они оказались как можно дальше друг от друга. Потом скатал длинным валиком плед и положил его ровно на середину кровати. Как пограничный столбик, только в лежачем виде. Оценил свою работу: вроде нормально получилось.

Марина вернулась из ванной. Его футболка доходила ей почти до колен. Тоже нормально получилось. Практически ночная рубашка.

Осмотрев ложе, она спросила:

– Мне с какой стороны ложиться?

– С любой. Где удобнее.

– Да мне без разницы… А ты где обычно спишь?

– Посредине. Как-то не задумываюсь. Так что выбирай сама.

Оставив ее решать этот вопрос, он ушел в душ. Когда вернулся, Марина уже лежала, свернувшись в клубочек и укрывшись до подбородка. Вот и хорошо. Чем скорее уснет, тем лучше. А ему подумать надо. Есть о чем.