Девочка поднялась на второй этаж, где был актовый зал. Там было шумно. Нарядные выпускники, гордые родители, взволнованные учителя. Зал был украшен огромными букетами роз и пионов, которые просто одурманивали запахами. В коридоре были накрыты длинные столы для праздничного фуршета, и от них тянуло копченой колбасой, шпротами и клубникой. Непередаваемое ощущение. Еще и чадолюбивые мамаши, надушенные сверх всякой меры, вносили посильную лепту в общую какофонию ароматов. Как можно так поливаться духами в жару…

Марине стало нехорошо от запахов. Но уходить не хотелось. Когда еще доведется увидеть такой праздник? Хоть со стороны посмотреть… Она придумала, как унять тошноту: стала дышать ртом, а нос зажала пальцами. Вот и нет запахов!

Потом всех присутствующих пригласили в зал: начиналось торжество. Выпускники заняли первые ряды кресел, родители сели подальше. На невысокой сцене стоял стол для президиума, где уже сидели оба завуча – по школьной и по внеклассной работе, представитель районо, две учительницы, самые старшие по возрасту, и серьезный человек с деревообрабатывающей фабрики, которая была главным спонсором гимназии.

По случаю июньской духоты дверь закрывать не стали, и Маринка притаилась у входа. Она чувствовала себя так, как, наверное, чувствовал бы себя уличный воробей на ферме со страусами или павлинами. Вряд ли павлины замечают воробьев, поэтому она не боялась, что ее прогонят, но и на глаза им попадаться не хотела.

Однако Антоша ее заметил и радостно помахал рукой. Она несмело улыбнулась в ответ и юркнула за колонны у входа.

На сцену поднялась директриса, и зал затих в ожидании. Она прокашлялась, обвела строгим взглядом присутствующих, потом совершенно по-человечески улыбнулась и всхлипнула. Отпила воды из хрустального стакана и сказала:

– Ну вот и всё… Ваш долгий школьный путь подошел к логическому финалу. Каждый год я выпускаю в большую жизнь своих деток, которых вела с первого класса, и каждый год для меня эта радость – со слезами на глазах.

Потом она стала говорить правильные слова о том, что они должны с честью нести по жизни высокое звание выпускников этой гимназии, должны быть достойными людьми, не забывать эти стены, которые навсегда останутся для них родными.

Марина быстро перестала слушать эти фразы. Куда интереснее было разглядывать выпускников. Как нарядились!.. Даже мальчики сегодня были красавцами, хоть их костюмы были довольно строгими. А уж девочки… Все до одной – кинозвезды!

Она поискала глазами Антона, но не нашла. Оказывается, затылки у большинства людей одинаковые. Наверное, поэтому на документы фотографируют лица, а не затылки.

Тогда она стала разглядывать родителей. Папы в основном тоже были в строгих костюмах, а вот мамы… Да, там было на что посмотреть. Таких шикарных нарядов Марине видеть не доводилось. А украшения!.. Мамы сверкали и переливались всеми оттенками, какие только есть в природе. Молодцы, подготовились к празднику! Если бы только поменьше духов… Марине уже надоело дышать ртом, она попробовала переключить дыхание на нос, но очень скоро снова зажала его пальцами.

После директрисы с поздравительными речами выступили представители районо и фабрики, потом обе старенькие учительницы сказали напутственные слова. А потом началось самое главное: то, ради чего собрались. Вручение аттестатов.

Стало понятно, что сейчас выпускники станут по очереди выходить на сцену, получать документ, благодарить и возвращаться на место. Родители засуетились, защелкали фотоаппаратами. Каждый спешил запечатлеть любимое чадо в такой торжественный момент.

Поскольку в зале поднялась небольшая суматоха и ряды смешались, девочка рискнула войти внутрь. Села в самом дальнем ряду, чтобы не путаться под ногами. И продолжала рассматривать людей. Вручали аттестаты в алфавитном порядке. Причем сначала вызывали медалистов. Антоша пошел на сцену первым, потому что его фамилия – Борисов. Марина задохнулась от счастья: надо же, Антон получил золотую медаль! Когда зал зааплодировал, она хлопала громче всех. И любовалась соседом: как он хорош в темном костюме и белоснежной рубашке!

Вторым на сцену вызвали… Нет, этого не может быть! Друг Антона, этот противный Роман, который ее обижал. Оказывается, его фамилия Полынин. Он шел на сцену так, будто для него получение медали – обычное дело. Какая несправедливость… Такой хороший Антоша, конечно, медаль заслужил. Но этому-то за что?… Да еще и оделся так, что Марина просто ахнула: у всех – темные костюмы и светлые рубашки, а у этого – костюм белый, а рубашка, наоборот, черная. А разве так можно?…

Получив медаль и аттестат, Полынин повернулся к зрителям и ослепительно улыбнулся. Да, хорош, не придерешься: и красивый, и умный, и одет как-то по-заграничному, как в глянцевом журнале, так еще и медаль получил! Маринка в досаде аж зубами скрипнула: затмил он Антошу, обидно…

А третьей на сцену вышла… Лера. Оказывается, ее фамилия – Яворницкая. Понятно, вечно – в конце списка. Красивая фамилия. Как и сама девушка. В этот день Лера была чудо как хороша: платье струилось шелковой бирюзовой волной – в цвет глаз, – открывая одно плечо, а свои чудесные локоны медового цвета эта богиня – иначе не скажешь! – зачесала на одну сторону, заколов красивым гребнем. Длинные волосы закрывали обнаженное плечо, и все выглядело вполне прилично.

Марина из этого класса знала только троих, и все они оказались золотыми медалистами, надо же! Но искренне порадовалась она только за Антошу. В принципе, к Лере у нее тоже претензий не было. Наоборот, она восхищалась ее красотой. А вот за что наградили Полынина… Ну понятно, это не ее ума дело.

Потом стали выдавать аттестаты всем остальным, и Марина с восторгом разглядывала наряды и прически девушек. Ей понравились абсолютно все. Неужели когда-то и она, Марина, будет вот так же выходить на сцену за аттестатом, а директриса будет с чувством жать ей руку и промокать глаза? Будет, конечно. Когда-нибудь и Марина будет стоять здесь в выпускном платье. Если не вылетит отсюда за неуспеваемость…

Потом торжественная часть закончилась, и всех пригласили на фуршет. Она осталась сидеть в уголке последнего ряда, не зная, как теперь выйти отсюда, не привлекая внимания. Надеялась, что ее не заметят. Но ее заметила директриса, которая последней покидала актовый зал.

– Марина? А ты что здесь делаешь?

– Я маму жду, – быстро нашлась девочка. – Нам же потом зал мыть надо.

Рассеянно кивнув, директриса выплыла в коридор. Можно было вздохнуть спокойно.

Гул в коридоре все нарастал. Там пиршество набирало обороты. Вот как теперь ей выбраться отсюда?… А выбираться надо. Не век же в пустом зале сидеть…

Тихонько соскользнув с дерматинового сиденья, она медленно пошла к двери. Остановилась, выглянула. Так и есть… Весь коридор запружен выпускниками и родителями, проскользнуть не удастся. Поискала глазами Антона. Он бы помог, прикрыл ее отход… А вот и он! Отошел от накрытого стола, смотрит в окно. Марина опрометью выскочила из зала и бросилась к нему под крыло.

– Во, Маринка! – обрадовался он. – Ты в зале была, что ли?

Она закивала:

– Я видела, как тебе медаль вручали. Я так гордилась, что ты – самый умный в классе!

– Не я один. Нас трое таких.

К ним подошла Лера в неподражаемом платье. Вблизи оно оказалось еще красивее.

– Откуда ты, прелестное дитя? Антоша, сестренка твоя, что ли?

– Соседка. Но почти как сестренка.

Взяв со стола вазочку с клубникой, Лера протянула ей:

– Хочешь ягод, соседка?

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Марина.

Так бабушка учила.

– Неужели? – искренне удивилась неземная красавица-медалистка. – Вообще-то детям полагается любить такие вещи.

– Хорошо, – согласилась девочка и взяла из вазы три ягодки.

Больше – постеснялась.

Вернув вазу на стол, Лера уплыла к одноклассникам. Антон проводил ее долгим взглядом. Он больше ни на кого так не смотрел, а вот от Леры буквально глаз не отрывал. Еще бы: такая красавица, самая красивая во всей школе! Но красавице не было дела до Антона. Она-то сама везде искала глазами Романа. И когда оказывалась рядом, все время что-то шептала ему на ухо, старалась прикоснуться. Тоша это видел и страдал.

Чтобы отвлечь, Марина поманила пальцем Антона, он наклонился, и она шепнула ему на ухо:

– Антоша, я кушать хочу. Сначала не хотела, но тут так вкусно пахнет…

– А-а, понял. Стой здесь, я сейчас.

Он небрежно подошел к накрытому столу, взял два бутерброда с сервелатом, завернул их в салфетку и принес ей.

Марина, покраснев, сказала:

– Два? А можно третий?

– А не лопнешь, соседка?

Она помотала головой:

– Не лопну. Я же только один съем. Второй маме отнесу. Нам же с ней еще зал мыть после вас. Третий – бабушке. Она, наверное, никогда такой колбасы не ела.

– Ну хорошо, я сейчас тебе еще вкусностей наворую. Лишь бы нас не поймали…

Подмигнув, он снова небрежной походкой направился к столу.

Пока они разговаривали, Роман стоял буквально у них за спиной. И снова начинал себя ненавидеть. Девчонка отродясь нормальной колбасы не видела, а он ее обижал. Зачем? Вот дурак… Мерзавец… И сейчас вот: они празднуют, а им с матерью потом убирать за ними…

Потом отошел подальше и стал злиться уже не на себя, а на девчонку. И чего она вечно заставляет его чувствовать себя последней сволочью? Крутится под ногами!

Потом увидел, как Антон вернулся к соседке с небольшим пакетом. Видно, кто-то из запасливых мамаш ему отжалел. Интересно, откуда у разодетых в пух и прах дам взялся пакет для покупок? Неужто тоже надеялись с фуршетного стола что-то прихватить домой? Однако, хозяйственные эти тетки в бриллиантах…


Пока Антон собирал для Маринки угощение, сама девочка рассматривала публику. Такое даже в кино нечасто увидишь! Некоторые мамы нарядами и прическами затмевали своих дочерей. Как будто это у них выпускной… Она бы могла любоваться до бесконечности, но вернулся Антон с добычей, и пришлось уходить.