Рахиль Гуревич - Сухопутная улитка

− Ульку нашла? Дай посмотреть.

Соня вздрогнула.

− Да не бойся. Я не кусаюсь, − улыбнулась Марина.

− Угу. Она сразу съедает, − пробасила Варя, разглядывая свою: − Ну мелюзга.

«Ну вот. Значит «угу». Как эта Влада: угу-лебёдушка. Перенимают междометия и интонации у лидера», − подумала Марина.

− Можно сесть?

Соня испуганно кивнула.

Марина села на Сонину подстилку, сильно двинув в бок Варю. Варя послушно отодвинулась, сделав вид, что не чувствует неодобрения, осуждения, озлобления. Марина делает вид, что не замечает, как Вика за ней следит. Вика чует, что Марина Соню загасит. Да, это так. Марина уже начала. Исподтишка, втихую. От того, что Вика следит, ещё азартнее. Марина станет сильнее всех. У неё отличные данные для гандбола. Мелкие по возрасту ей в команде не нужны. Соня – лишняя. Соня – дура.

− У меня дома живёт ахатина, сухопутная улька.

Марина сказала, обращаясь конечно же к Соне. Но вроде бы и к Варе (всё-таки Марина почувствовала что-то неприятное, вроде стыда, за этот сильный пинок в Варин жирный бочок):

− А как её зовут? – спросила Соня.

− Неважно. Улька она.

− А как она одна сейчас? – это Варя.

− Вроде бы жива, мама сказала.

Между тем речная улита показала одну рожку, затем другую.

– На рожке – глазики?

− Это у них обоняние-осязание. Они чувствуют ими.

− Я так и думала, − сказала Соня. – Она уже доставала рожки, я пальцем потрогала – они тут же спряталась.

− Нет, – сказала Марина. (Она чуть не добавила «нет, Соня», но вовремя осеклась. Такое обезличенное не пойми к кому обращённое «нет»). – Нет. По рожкам неприятно ей. Вот тебе по глазам. – И Марина резко тыкнула улькой Соне в глаза – Соня резко отпрянула, отшатнулась, встала и пошла купаться.

− Давай, Варюха, двигайся обратно, − вдруг сказала Марина. – Место освободилось.

Но Варя не придвинулась, смотрела на воду. Марина проследила за Вариным взглядом: Влада с Викой разговаривали у воды с Генкой и его друзьями. Точнее, разговаривала Вика, а Влада демонстративно отвернулась и полоскала у бережка ножки… Генка обернулся на Марину. Опять, наверное, почувствовал её взгляд. Влада неестественно захохотала. Марина резко опустила глаза.

− Аня! Следишь за Софьей?! – кричала Елена Валерьевна.

− Слежу Елена Валерьевна! – Аня Афонина, второй вратарь, стояла в воде недалеко, метров в десяти от берега. Мелкота и дальше продолжалась, но дальше с берега не было видно из-за дыма.

Марина всё смотрела на улитку ( не на Гену же пялиться)– улитка не показывала тельце.

− А твоя где? – спросила Марина Варю. Может, Варина улита рожки покажет, а может даже по руке поползает…

− Кто? – Варя смотрела на пацанов, с которыми болтали Вика и Влада. Гены среди них уже не было.

− Улитка где твоя?

− А! Не знаю, − махнула рукой Варя. – Где-то тут в песке.

− Она ж погибнет! – Марина пыталась переключить Варю, чтобы не смотрела она на компанию старшаков

− Ну да. Тут много ракушек. – Варя всё равно смотрела на пацанов. Больше её ничего не волновало.

− Вика! Влада! Сюда! – крикнула Елена Валерьевна. – Тут девчонки такие дела, − обратилась она ко всем, когда обе команды собрались вокруг неё и стали от нечего делать просеивать в ладонях песок. – Папа нашей распрекрасной Владиславы… в прошлом году претензии предъявил.

− А я-то тут причём? – Влада скуксилась, виновато склонила голову, тонкие губы растянулись в неловкой улыбке.

Елена Валерьевна проигнорировала Владины слова:

− Так что в этом году – никаких дискотек.

− Дискача не будет? – Кристина Щетинская показала свой проколотый язык. Там блеснула стекляшка. Марина тоже хотела себе проколоть так язык. Но бабушка с мамой убили бы.

− Нет, Щетинская. Дискачей не будет. В этом году – чисто женским коллективом живём. А ты вообще должна тренироваться денно и нощно. Учти: виноват всегда стрелочник, то есть вратарь в нашем случае.

– Да ладно, – усмехнулась Кристина. – Я ж хорошо на воротах стою.

– Пока не фонтан.

– Почему? – запротестовала Щетинская. Видно было, как она обиделась.

– Потому что вратарю нужна интуиция. У тебя с этим проблемы.

– У… что?

– Интуиция, Щетинская.

– А что это?

– Мяч ещё не полетел, а ты должна угадать траекторию. Поняла?

– Поняла, – недоумённо, озадаченно ответила Щетинская, она была простая девчонка, без заморочек, Марина понимала: таким тяжело что-то втолковать.

– Вот и работай над этим, развивай предчувствия и предугадывания. Всё лучше, чем с мальчиками любезничать.

– Да ладно. Я и не любезничаю.

− Это несправедливо! – подала голос Анжела из старшаков. Она была маленького роста, распасовывающая, вроде бы говорили, что команда добивается таких успехов за счёт Анжелы. Она перехватывала молниеносно мячи, отбитые вратарём противника, она всегда пасовала очень точно, могла поднырнуть и выхватить у атакующего мяч. Анжела хорошо видела поле – это редкий дар, Марина понимала это. Анжела ещё и бегала очень быстро, она была и очень красивая, но маленькая. Анжела сидела с каким-то страдальческим выражением лица – Марина не видела у неё такого раньше.

− Да ладно, Анжел, − пробасила огромная толстуха, линейная, её подруга. Она была как стена в игре, носилась вдоль ворот, тряся жиром, а однажды сама забила³, и не штрафной. Это было что-то необыкновенное, из арсенала мастеров, как сказали все вокруг. «Конечно этой толстухе «да ладно». С такой ни один пацан не станет», − думала Марина. Она тоже в душе надеялась на дискотеки. Все, кто бывал в лагерях, рассказывали о дискотеках.

− Девчонки! – твёрдо сказала Елена Валерьевна. – Переживём эти сборы чисто женским коллективом. Мужики, скажу вам по секрету, гады.

Но, судя по лицам, девчонок, никого этот аргумент не успокоил.

− Всё равно из-за дыма дискотеки вряд ли будут, – принялась уверять Елена Валерьевна. − Ой! Девчонки. – Елена Валерьевна потянулась как после сладкого сна. – Весь год такая рутина. Семья, работа, вы, вот, у меня. А сюда приехала – душа отдыхает. Аня! Афонина! Ты где?

−Да тут я, Елена Валерьевна! Дайте поплавать, а то всё за мелкими следила.

− Вылезай! Что-то, девчонки, вроде дым гуще стал. Афонину не видно.

− Это просто солнце ниже – вот и кажется, что дым гуще, − сказала Марина.

Афонина тоже даёт: почему это, например, Варя – мелкая? Почему они мелкие? Ведь, мелкая только Соня.

Судя по шару солнца, уже было часов семь, когда они стали собираться.

− Так девчонки. Сегодня всё сбилось, − говорила Елена Валерьевна, когда они шли обратно, загребая песок в босоножки: − Сейчас ужинаем. После ужина – ознакомительная прогулка для тех, кто впервые здесь. Да и мы, кто здесь шестой год, − Елена Валерьевна посмотрела на Вику с Владой. – сравним: может, здесь поменялось что за зиму. Да?

«10 августа

Папа, папа! Помнишь, ты говорил о технологиях личностного роста? Я тогда была мелкая, но потом Алевтина Ивановна провела занятие, даже по-моему, два. И я кое-что запомнила. Но запомнить мало, надо воплощать. И вот смотри: ситуация – экстрим: бред нереальный этот дым. Ты нам дал денег на гостиницу. (Я помню, что и на лагерь, я всё время это помню!) Я приехала. Я освоилась. Я стала помогать в буфете. То есть показала крайнюю свою заинтересованность в команде. Ведь жрачка – это важно. Когда люди голодные, они буйные, я это в буфете сколько раз наблюдала. У нас столы накрыты, люди приходят в это время, а им говорят: через час, сейчас − спортсмены. Ведут себя тогда эти люди буйно. Не приехала Маша, капитан. А у нас уже первая игра была, и Елена Валерьевна вывела меня из крайних. Я теперь полусредняя! Я принимаю пас. И я забила! Представляешь, папа?! Забила! Тут местные команды сильные, Елена Валерьевна всех тренеров тут знает.

Знаешь, папа, так странно вчера утром. Встаёшь – вроде как пасмурно и дымом не так пахнет. (Может, я привыкла?) Глянешь в окно − солнце, белый плоский круг, и непонятно, что за погода. У нас зарядка в семь. Мы бегаем вокруг карьера. Тяжело. Ноги в песок проваливаются, носки грязные, а без носков старшие девочки говорят, что мозоли натирает. Потом мы спускаемся вниз, к озеру и уже там – разминка. И повсюду, и наверху, на склонах, и внизу – всё спортотряды, и у всех зарядка. Все страдают, а я радуюсь. Радуюсь тому, что сила прибавляется. Но – папа! – в трёх метрах уже не видно за дымкой. Вечером дымка гуще. Вроде бы слух прошёл, что в Москве дымки опять нет. Ну, посмотрим, у нас есть. Говорят, из Подольска дымка к нам тянется. Вот так и вспомнишь географию с её циклонами и антициклонами. Получается: надо в Москву сейчас ехать, там чище? А вчера, то есть 9 августа, по радио так смешно сказали: «Кто сказал, что самый тяжёлый день понедельник? Самый тяжёлый день среда!» Да-ааа. Вроде бы все так говорят 9-ого, в среду, в Москве дымка рассеялась, а к вечеру опять газовая камера была. В буфете по телевизору опять Красную площадь показывали, и все или в намордниках (масках) или с платками у носа. Ещё в новостях вчера (или уже позавчера, сейчас же ночь нового дня) говорили, к концу недели жара спадёт и дождь обещали. А он пошёл сегодня (или уже вчера) с утра, в одиннадцать, мы как раз разминались перед игрой. И с утра дымки не было, но – папа!– солнце всё равно на сером! Неба всё равно не видно. Не может же оно уже две недели быть одинаково свинцовым. Пишу ночью, уже считай 11-ое. И сейчас вроде чистый воздух, может и небо очистилось? Завтра утром посмотрю! Неужели душегубка закончилась?»

Девятого августа, после зарядки, Марина первая пошла в душ:

− Мне накрывать же!

− Ой! – восхитилась Соня, когда Марина снимала носки. – Такие у тебя носки красивые.

Марина это знала, носки стоили целое состояние – 300 рублей, но она купила их на деньги, сэкономленные от покупки купальника. С июля начинались распродажи. Маленькие размеры всегда остаются. Если бы не худоба, Марина бы, наверное, голая ходила – такие запредельные цены на все вещи. А до этого она в бассейн ходила в купальнике, который бабушке кто-то отдал, у кого-то там внучка выросла из купальника. То есть, Марина ходила в ношеном, чужом. Носки и Марине нравились. Но она заметила: у самой Сони были хорошие вещи, и гандбольный костюм она у Елены Валерьевны купила – Елена Валерьевна эти костюмы всем предлагала, а купили только Соня и старшие девочки. В общем, Марина решила, что Соня издевается, у неё же носки той же фирмы, но другого цвета.