Слёзы скатились по моим щекам, и моя нижняя губа задрожала от эмоции, которую я не распознала.

― Мне так не кажется.

Внезапно, передо мной на коленях оказался уже Даин. Когда он приблизился, Джереми любезно отошёл, и меня успокоило близкое присутствие моего брата.

― Ты будешь в порядке, проходя через это, малыш? Мы можем подождать...

― Нет. Я хочу начать сеанс сейчас, пока память свежа. ― перебил Джереми.

Лицо Даина было искажено от гнева, но снова смягчилось, когда он посмотрел на меня.

― Ты справишься с этим, Алекс?

― Да. ― произнесла я слова, как робот, на автомате. Я не произнесла это иначе, потому что действительно чувствовала себя готовой продолжать. На это были мои собственные причины, суть этих причин была в том, чтобы избегать Джо. Я не рассказала мужчинам эту правду исключительно потому, что я знала, что они никогда не поверят мне.

Устремив взгляд на доктора Хатчинсона, я нехотя заявила,

― Я готова.

С одним торжественным кивком он протянул руку и взял мою, чтобы помочь мне встать. Дав мне пару минут попрощаться с Даином, он вывел меня из комнаты, прежде чем повернуться к моему брату, чтобы сказать,

― Если мы что-нибудь узнаем, мистер Саттон, я обещаю, вы узнаете об этом первым.

Даин кивнул в согласии, а затем меня повели по длинному белому коридору с мигающими лампочками над моей головой.

Я знала, что меня провожали только лишь на терапию, но почему-то страх достиг такого высокого уровня внутри меня, что казалось, будто я ходячий женский мертвец.

Глава 12

«...наша память вообще не знает никаких гарантий, а все же мы часто, гораздо чаще, чем это нужно с объективной точки зрения, считаем нужным доверять ее показаниям.» 

― Зигмунд Фрейд

― На этот раз комнату для вас выбираю я, мисс Саттон. Вам это не понравится, но это необходимо для того, чтобы привести вас к определённому моменту в вашей жизни, который я хотел бы изучить.

Пересекая комнаты плавной походкой, Джереми двинулся в сторону той части комнаты, которую мне ещё не представилось увидеть. Комната была за занавеской, скрытая от глаз. Это была та комната, которая привлекла моё внимание те оба раза, когда я была здесь.

― Что за занавеской?

Он остановился на середине шага, повернувшись ко мне с выражением сочувствия в глазах.

― Комната была спроектирована, чтобы стимулировать распознавание. Она создана так, чтобы напомнить фото, на которое вы недавно смотрели. Я не буду вам врать и говорить, что будет легко, но я буду с вами на каждом этапе. Если вы сможете довериться мне, сможете пройти через это.

― Что если это не сработает?

Не обращая внимания на мой вопрос, он потянул занавеску в сторону, и я ахнула, увидев размер помещения, скрывавшийся за занавеской. Занавеска была не более, чем дверью. Я пошатнулась, когда подошла к помещению.

Схватив мою слегка дрожащую руку в свою, Джереми потянул меня через дверь в зону, напоминающую гостиную, которую я видела на фото.

― Прежде чем мы начнём, я всё вам покажу. Здесь три комнаты: гостиная, в которой вы находитесь, спальня, в которую ведёт эта дверь, и ванная, примыкающая к спальне. Всё в этом помещении подобрано так, чтобы соответствовать фотографии места преступления, в которой вы были обнаружены с останками Бобби Аррингтона.

― Но там была только одна фотография, ― возразила я.

Глядя на меня глазами, которые напоминали цвет летней грозы, он признался,

― Вам показали только одну фотографию. Остальные намеренно скрыли от вас. Я хочу убедиться, что то, что вы вспомните, ― результат воспоминаний, а не простой суггестии (прим. Переводчика ― психологическое воздействие на сознание человека, при котором происходит некритическое восприятие им убеждений и установок) после просмотра всех фотографий.

Я повернулась на месте, где стояла, мои ноги стали дрожащими и слабыми, когда мы начали пересекать гостиную, чтобы войти в спальню.

Его голос был мягким и успокаивающим, низкий баритон и южная интонация успокаивали меня изнутри.

― Я хочу провести сеанс в этой комнате.

Мои глаза сразу отыскали кровать, и я отшатнулась при виде её. Я не могла понять свою реакцию. Это было не что иное, как кровать, красиво облачённая в чёрные шёлковые простыни и белые подушки, накиданные на цвет полночи.

Тепло тела Джереми просочилось в мою спину, когда он подошёл ко мне сзади. Его рот был рядом с моим ухом, и я вздрогнула, почувствовав его дыхание на своей коже.

― Я буду с вами, Алекс, на каждом этапе. Эти воспоминания расскажут нам правду о том, что с вами произошло. Они могут помочь нам освободить вас или, если вы виновны в том, в чём обвиняетесь, они смогут, в первую очередь, помочь нам понять, что же заставило вас совершить преступления. Не зная, что произошло, я не в силах помочь вам.

― Я знаю. ― провалив попытку придать силу голосу, я спросила, ― Полагаю, вы хотите, чтобы я легла на кровать.

― Это то место, где терапия сработает лучше всего.

Повернувшись на каблуках, я посмотрела на него и удивилась нежности и теплоте, которую увидела в его глазах.

― Но на фото я была в гостиной...

― Да, вас сфотографировали в гостиной, ― перебил он. ― Однако, в ходе расследования выяснилось, что изначально драка возникла в спальне. Я хочу вернуть вас в самое начало.

Я слабо кивнула, изобразив понимание. По правде говоря, я понятия не имела, к чему это приведёт, понятия не имела, обрушится ли на меня моё прошлое, преследуя меня, или вовсе останется вне пределов досягаемости. Если бы мысль о том, что Джо и Эмерсон были за дверью комнаты, ожидая меня, не отпечаталось бы в моей голове, я бы отказалась от этой дневной терапии. Я бы убежала из комнаты и нашла какой-нибудь тёмный угол, чтобы спрятаться. Хотя, реальность поджидала меня в этих коридорах. Они были гораздо реальной угрозой, чем всё, что могло застрять у меня в голове.

― Вы же позаботитесь обо мне, Док? Вы будете там со мной, верно? ― мой голос умолял его ответить, что да, он проведёт меня через моё прошлое и спокойно вытащит меня из любого ожидающего меня кошмара, когда я расслаблюсь достаточно, чтобы начать вспоминать.

Нежное сжатие моей руки было его ответом.

― Ладно. Думаю, лучше не откладывать это на потом. ― медленно передвигаясь, я приблизилась к кровати, громко вздохнув, прежде чем забраться на нежный шёлк и наслаждаться ощущение мягкого матраса под простынёй. Попытавшись смягчить удушающую атмосферу в комнате, я пошутила,

― Мы, случайно, не можем переместить эту кровать в мою клетку? Или ещё лучше, почему бы мне не начать спать здесь?

У него был мягкий смех, последовавший за лёгким царапающим звуком кончика его ручки на бумаге.

― Хотел бы я выполнить вашу просьбу, мисс Саттон, но это вне моей компетенции.

Его слова озадачили меня. Я думала, что ведущий психиатр имеет абсолютную власть, когда приходит в это место.

― Вы не руководите текущими делами здесь?

― Я больше специализируюсь в консультировании, но существуют и другие доктора, которые имеют более высокую квалификацию в административных и руководящих обязанностях учреждения.

Пошарив мыслях, чтобы определить кто это мог быть, я наконец сдалась и спросила,

―Кто управляет психушкой?

Он улыбнулся мне, но улыбка была такая слабая, что не коснулась глаз.

― Доктор Али следит за управлением учреждения. ― подчеркнув последнее слово, он не напрямую отругал меня за отношение к этому месту, как к психушке. ― Если нужно принять какое-то важное решение, или необходима неотложная помощь вышедшему из-под контроля пациенту, она согласует всё со мной, прежде чем принимать решения. Но когда дело доходит до ежедневных действий, она сама все решает.

Мои глаза последовали за ним, когда он пересёк комнату и сел на одно из кресел с подголовником, которое было ближе всего к кровати. Откинувшись, он достал свои очки из переднего кармана белого халата и поместил их на переносицу. Из другого кармана он достал шприц, становившийся всё более привычным в сеансах терапии.

У меня пробудилось любопытство, и я осмелилась спросить,

― Что в шприце?

Оторвавшись от своих записей, он сохранял пустое выражение лица ― выражение, не показывающее, о чём человек думает или что чувствует, которое, как правило, носили профессионалы.

― Это смесь лёгкого успокоительного и не такого уж лёгкого стимулятора, и галлюциногена. Смеси достаточно, чтобы успокоить пациента, которому её вводят, а также её достаточно, чтобы раскрыть людей, которые больше не будут чувствовать необходимость скрываться за какими-то стенами, которые они построили вокруг себя.

― Из-за неё я чувствую, будто парю, ― призналась я.

Он засмеялся, и я поняла, что наслаждаюсь звуком его смеха, даже слишком. Что я испытываю к доктору Хатчинсу? Это не было страхом или ненавистью, которые я испытывала к Джо и Эмерсону, но это и не было доверием, которое я испытывала к Терри. С Джереми я опасалась того, что он будет делать со мной и в то же время чувствовала взволнованность от необходимости проводить с ним больше времени, чтобы узнать правду о его намерениях.

― Тогда препарат делает именно то, на что я и надеялся.

― Доктора часто используют его? ― я была полна вопросов; некоторые из них были результатом обычного любопытства, а другие были попыткой отсрочить неизбежное.

Он вздохнул.

― Вы боитесь?

― Нет.

Да, я боялась, но я была не готова признаться в этом.

― Мне просто интересно.

Поднявшись с кресла, он подошёл к кровати и медленно опускался на матрас, пока не сел рядом со мной. Он напоминал хищника, осторожно перемещающегося к своей добыче, медленно двигающегося в страхе того, что его приближение может отпугнуть то, что он выбрал на ужин.

― Оба препарата широко используются в моей практике. Один по очевидным причинам: чтобы успокоить беспокойного или буйного пациента. Другой в некотором роде экспериментальный, но протестирован в достаточной степени, чтобы одобрить его использование. В результате данного аппарата был достигнут значительный прогресс в лечении больных ПТСР, однако основной спектр его преимуществ ещё не до конца понятен.