— На вскрытии не было обнаружено ничего необычного. — Наклонился на стол и понизил голос. — Ее муж все летал по моргу, подключил все связи, требовал выдать ему тело для похорон. Мне тогда показалось это странным. Если он не замешан, зачем наводить такую движуху? Потом пришло известие, что пробы крови утеряны. Я в морг, они: «тело выдано». Я к Майскому, тот: «мою супругу уже кремировали».

— У него были связи в органах?

— Трудно сказать. Ничто на это не указывало, пока разом не исчезли пробы и тело. В своих показаниях он утверждал, что у жены была затяжная депрессия. Психиатр все подтвердил.

— Знакомые? Друзья? Кто еще мог об этом знать, что они говорили?

— У нее не было друзей. Закрытая, нелюдимая, ни с кем не общалась.

— Состоятельная?

Мужчина улыбнулся.

— Мужу после ее смерти в наследство досталась квартира, машина и небольшая фирма, доставшаяся Инне от отца. Он все сразу продал и уехал. Поговаривали, что у него были долги перед местными братками, но, судя по тому, что они угомонились… — расплатился.

Прокашлялась, уставилась на столешницу, пытаясь в уме сложить детали пазла.

— Что-то еще? — Спросила на всякий случай.

— Я пытался после того, как ее кремировали, выяснить хоть что-то. Единственное, что твердо врезалось в память, это то, что соседи все как один говорили, что перед самоубийством гражданка Майская стала какой-то странной. Заторможенной, что ли. Пройдет, не заметит. Смотрит куда-то в одну точку, будто вот-вот уснет. С трудом подбирала слова, чтобы ответить. Все реже стала выходить из дома, перестала открывать двери, не выходила на контакт с соседями. Даже мусор больше не выносила, все делал муж.

Внутри все похолодело.

— Думаете, он накачивал ее таблетками? Наркотиками?

Нахмурился, выстукивая пальцами по столу дробь.

— Мне начальство сразу сказало: «Бросай ты это дело, Соболев, состава преступления там нет. Маялась тетка от безделья, надоела ей грусть-тоска, вот и решила полетать. Сколько таких каждый день прыгает?»

— Ясно. — Сглотнула. Словно кактус в горло протолкнула. Повернулась к Артему. Он выглядел не на шутку обеспокоенным, нервно теребил в руке брелок от машины. — Грин. Мне срочно нужно домой.

Глава 27

Нажала на звонок, повторила еще раз и в нетерпении навалилась на дверь.

— Да что же они там? — Дернула с силой за ручку.

— Прошло всего пять секунд, — подсказал Артем и тоже постучал в дверное полотно.

У него получилось громче.

Не став дожидаться, пока экономка дойдет до двери, достала из сумки ключи, нашла нужный, вставила в замочную скважину и торопливо повернула. Распахнув дверь, оказалась прямо перед лицом Татьяны. Женщина стояла, не колыхнувшись, и, молча, рассматривала холодным взглядом меня и моего спутника.

— Где моя мать? — Спросила, гневно сдвинув брови.

— Ваша мать? — Произнесла она, словно не расслышала.

— Ну, да. — Кивнула. — Я что, не ясно выразилась? Она дома?

— Нет. — Спокойно ответила женщина.

— Где она? — Мне захотелось посильнее тряхнуть ее за плечи.

— Уехала.

— Куда?! — А теперь возникло острое желание взять инструмент для пыток и применить по назначению.

Будто с издевкой она пожала плечами.

— Уехала утром вместе с Андреем Михайловичем. — И с видом хозяйки положения женщина развернулась и удалилась в сторону кухни.

— Варя, — позвал меня Артем, когда я, игнорируя боль в ноге, припустила вверх по лестнице.

Добежала до спальни, открыла дверь. Пусто. Огляделась — ничего подозрительного. Заглянула на всякий случай в шкаф. Одежда висела на своем месте. Выдвинула ящик комода и обнаружила среди аккуратно сложенного стопочками нижнего белья ее телефон. Выключен. Проверив все остальные ящики, покинула комнату и спустилась вниз.

Грин был в столовой. Я остановилась, заметив, что он не один. Напротив него за большим овальным столом сидела Кристина. Длинное черное платье с запахом в области декольте, золотые босоножки, идеальный маникюр, растрепанные волосы и несвежий макияж, разводами темнеющий под глазами. Пьяная посреди бела дня, навалившаяся локтями на белоснежную скатерть, за первозданной чистотой которой обычно рьяно следил лично ее отец. И с початой бутылкой вина в руке.

Присосалась, сделала пару жадных глотков, поставила спиртное на стол и небрежно вытерла уголки напомаженного рта рукой.

— Нарисовалась. — Усмехнулась, брезгливо оглядывая меня. — Х*й сотрешь.

— Где моя мать? — Спросила, подойдя ближе.

— Это ты мне, — она еле ворочала языком, — вместо приветствия, что ли?

— Где. Моя. Мать? — Встала возле нее, сжав челюсти.

Кристина не спеша откинулась на спинку стула и посмотрела вверх, на меня.

— А ты пойди, поищи. — И рассмеялась, явно довольная сказанным.

— Где она? — Повторила, сжимая кулаки.

Сестра шмыгнула носом, перевела с меня взгляд на вино, дотянулась, сделала еще глоток, поставила бутылку обратно.

— Ты у нас кто? Ищейка? Вот иди и нюхай. — Указала в сторону двери. Рассмеялась. — Бери след! Давай!

— Слушай, тварь, в последний раз спрашиваю…

Вино в ее глотке заклокотало.

— О, — усмехнулась, чуть не подавившись, — глядите, как наша мыша заговорила!

И рассмеялась, подмигнув Артему, сидевшему напротив и напряженно следившему за нашей беседой, будто мысленно решающему, когда ему лучше вступиться.

Но такой возможности я ему не дала. Резко схватила Кристину за волосы на затылке и с размаху прижала щекой к столу. Так, чтобы она могла видеть мое полное ненависти лицо. Бутылка рядом с ее головой качнулась, но устояла.

— Не понимаешь по-хорошему?! — Усилила давление, едва она попыталась дернуться. — Будем разговаривать так.

Теперь ее глаза смотрели удивленно и напугано.

— Больно! — Завопила сестра, дернув шеей.

Артем вскочил, но я жестом запретила ему вмешиваться. Мне хотелось не просто оставить следы ее макияжа на любимой скатерти отчима, у меня было просто адское желание раздавить сестрицу, словно жирную вошь.

— Мне надоело молчать. — Наклонилась к ее лицу. — Теперь будем разговаривать на вашем языке.

— А-ау, — скривилась она.

— Чо? Протрезвела? — Теперь настала моя очередь улыбаться. — Теперь адрес, говори, быстро! Куда он ее увез?

— Не знаю… — Каблуки ее босоножек чиркнули по кафелю на полу.

— Ты и твой папаша живете в этом доме только потому, что я позволяю, но если что-то случится с моей мамой… — Натянула клок волос, за который удерживала ее голову.

— Он и твой отец тоже, не забывай!

— Что? Кто? — Посмотрела на нее с жалостью. — Он не мой отец, и никогда им не был. А ты… ты никогда не была моей сестрой. Вы просто стая стервятников! — Приподняла ее хорошенькое личико и с новой силой ткнула в поверхность стола. — Куда он увез мою мать?

Ее руки заметались по скатерти.

— Сука! — Завопила она, дергаясь активнее. У Артема, кажется, тоже начали сдавать нервы. Еле сдерживая желание меня остановить, он вцепился зубами в собственный кулак. Кристина зажмурилась от боли. — В психушке твоя матушка, понятно?! С катушек слетела! Все! В дурку ее закрыли, там пусть и сгниет!

— Адрес?!

Она стиснула челюсти, обнажая ровные белые зубы.

— Не знаю. Ай! А-ай! Честно, не знаю!

— Запомни, сука, твой отец уже без пяти минут зэк. За все, что он сделал, будет на зоне шконку давить до конца своих дней. Ты — следующая! — Нагнулась и выплюнула ей эти слова прямо в лицо. — Готовься поменять свое дорогое шмотье на полосатый костюмчик за соучастие.

Отбросила ее от себя, как ненужную вещь, достала телефон, развернулась и направилась к выходу. Артем, потоптавшись на месте, последовал за мной, но не забывал постоянно оглядываться. И не зря. За спиной послышался скрип падающего стула, тяжелое дыхание, затем отборная брань.

— Шизанутая, как и твоя мамашка! Совсем чокнулась, беспределит! Он и тебя упечет, так и знай! Будешь там кровью харкать, пока не сдохнешь, сука ментовская! — Мимо меня пролетела бутылка и со звоном разбилась о стену. Набирая нужный номер, я лишь покачала головой, когда сзади раздалось: — Ты хоть прививку от бешенства поставь своей суке, чтобы на людей не бросалась, мразь!

В коридоре замерла с выпученными глазами, пытавшаяся подслушивать Татьяна. Мы быстрым шагом прошли мимо и вышли из дома в вечерние сумерки.

* * *

Мы искали всю ночь. Обзванивали не по разу все больницы и частные клиники. Андрей Майский не брал трубку, а потом и вовсе выключил телефон. Дома не появлялся. Артем уговаривал меня дождаться утра, но, ничего не зная о судьбе матери, я не могла быть спокойной. Вытащила на допрос посреди ночи Стручкова, немного остыла, сорвав на нем часть своей злости. Вернулась в кабинет, носилась по нему в отчаянии, заставляя Олега с Артемом по третьему кругу звонить в лечебные учреждения всех мастей, потом сама села за аппарат и пытала дежурных всех служб города, пока ухо буквально не загорелось от долгого трения с трубкой.

В пять утра мы с Грином поехали ко мне, потом к нему, оба переоделись и приняли душ. Спать ложиться не стали, к семи часам уже вернулись в отдел. В очередной раз набрав номер отчима и услышав, что абонент находится вне зоны доступа, ударила кулаком по столу и обругала саму себя за то, что раньше не предприняла никаких мер, чтобы обезопасить маму.

— Черт, — стиснула челюсти, почувствовав острую боль в ладони. — Черт! — Подбежала к столу Олега, который тихонько досыпал прямо с открытыми веками, гипнотизируя сонным взглядом кофейную гущу в кружке. — Я все поняла! Нужно проверить того психиатра, который своими показаниями подтвердил, что у Инны Майской была депрессия. Возможно, к нему в клинику и положил отчим мою мать.