Развернулся и быстро пошел по коридору.

— Выход там, — прорычал охранник мне в ухо.

Бросила на него ненавидящий взгляд, развернулась и пошла прочь.

Какие такие связи позволяли им никого не бояться и творить беззаконие? Что мне теперь делать? Как спасать маму? И сколько времени есть в запасе, пока она еще жива?

Артем с Олегом нахмурились, выслушав меня до конца. В салоне автомобиля повисла гнетущая тишина.

— Едем обратно, — предложил Олег, — нужно спешить. Вдруг удастся добиться…

— Подожди, — в отчаянии закрыла лицо ладонями, — мне нужно подумать. Завтра может уже быть поздно!

— А что тут думать? — Задумчиво произнес Артем и завел двигатель. — Я вот, кажется, уже кое-что придумал.

Глава 28

Не-е-е-е-ет! — Затрясла головой, выслушав краткий план похищения моей матери из больницы. — С ума спрыгнул?! — Обернулась к сидящему на заднем сидении Олегу в поисках поддержки. Тот лишь развел руками, якобы снимая с себя всю ответственность. Стало быть, оперативник не только не отвергал безумие, но еще и не прочь был принять в нем участие. Метнула молнии в крутящего «баранку» Артема. — Грин, ты, вообще, соображаешь, нет? Ты помнишь, где и на какой должности я служу? Отдаешь себе отчет в том, что со мной будет, если я под покровом ночи полезу в психушку?

Гринев рассмеялся.

— Если бы я всякий раз следовал закону в своей деятельности, то черта с два посадил бы за решетку мэра и его братию.

— Тёма! — Я сняла с плеча сумку и швырнула на заднее сидение, нечаянно попав Олегу в живот, отчего тот чуть не уронил на брюки зажженную сигарету. — Это тебе не наркоту браткам подкидывать и не шлюх вызывать для обличения прокурора! Это… это… беспредел!

— Ого, как завелась, — усмехнулся Грин, сворачивая на стоянку к мелкому строительному магазинчику. — Если боишься, можешь не участвовать. Возьму всю ответственность на себя. Хотя… мне трудно придется без помощников.

— Я запрещаю тебе! — Оглянулась по сторонам. — Зачем мы сюда приехали?! Давайте вернемся обратно и попробуем решить вопрос насчет ордера.

— Варя, да они должны были тебя пустить, едва ты только предъявила удостоверение! — Посмотрел на меня и покачал головой. — Ты еще не поняла, где именно творится беспредел, да? — Заглушил двигатель. — Поехали обратно, пожалуйста. Но ты можешь быть уверенной, что, когда мы вернемся завтра, твоя мать встретит тебя здоровой, а главное — живой? М? — Его горячая ладонь легла на мое плечо. — Уверена, что ей не вколют пару ядреных укольчиков, а завтра не выставят все как сердечную недостаточность?

Я растерялась. Так и осталась сидеть, глядя то на одного мужчину, то на другого.

— Что скажешь, Олег?

Ну, уж он-то, здравомыслящий, опытный работник правоохранительных органов, он-то должен наставить мнящего себя суперменом газетчика на путь истинный!

— Кхм, — выдохнув в окно густой белесый дым, прокашлялся опер. Карие глаза сверкнули, словно прикидывая в уме, чем это будет грозить их хозяину. Руки сцепились в тугой замок на коленке. — Что-то в этом, конечно, есть…

— Не-е-ет, — произнесла, часто моргая.

— Ну, ты как хочешь, Варвара Николавна, — сочувствующе надул губы Артем и пожал плечами. — А я решил, что буду свою будущую тещу спасать!

Задышала, как выброшенная на берег рыба, и густо покрылась румянцем. Пожалела, что не могла спрятаться сейчас подальше от двух пар довольных произведенным эффектом глаз. Не нашлась, что ответить, и просто замолчала. Посмотрела в темнеющее небо и наклонилась на спинку сидения. Тучи сгущались теперь надо мной и в прямом, и в переносном смыслах.

— Пока ты несколько часов зависала у кабинета главврача, мы успели осмотреться вокруг. — Щелкая пальцами, заметил Олег.

Обернулась к нему.

— И? — Будто это что-то меняло. Или делало сумасшедшую затею менее опасной. — Как вы планируете туда… проникнуть?

— Помнишь случай с типом по прозвищу Рыжий Тарзан?

— Кто это?

Олег глянул на Артема и улыбнулся.

— Боец был такой, миксфайтер, его еще суд направил на принудительное лечение. Так вот он без труда сбежал из психушки, разорвав забор из сетки-рабицы руками. Руками! А еще говорят, что он даже успел шашлыки во дворе пожарить. И бегал потом с шампурами по территории двора.

— Варь, там персонал в основном только женщины. Одно крыло больницы — депрессивные и самоубийцы, другое — «закрытка», где лежит твоя мама. На въезде из охраны один «чоповец», в здании в распоряжении дежурного врача только тревожная кнопка и один санитар. Все. — Грин сжал мое плечо. — Олежа с какой-то анорексичкой успел побеседовать через забор, она сказала, что в ее отделении даже телевизор есть. И гулять отпускают. За пачку сигарет сходила и узнала, в какой палате лежит Наталия Михайловна. Между прочим, она у нас находится среди «буйных». Так что ни о каком лечении по собственному желанию и речи быть не может. Они там лежат все, как овощи, привязанные к койкам и под препаратами.

Внутри все моментально закипело.

— Вы узнали, где именно ее держат? — Спросила, сглотнув.

— Да. — Олег наклонился вперед и положил руки на спинки наших сидений. — Мы даже знаем нужное окно. Знаем, что на решетке есть навесной замок. Знаем, что в палате лежат всего двое человек.

— И что медлить нельзя, — добавил Артем.

У меня перехватило от страха желудок.

— Тогда будь, что будет… — Сказала тихо.

— Вот. — Артем показал Олегу большой палец. — Начальство дало добро. — Открыл дверцу, которую тут же чуть не снесло неизвестно откуда вдруг налетевшим ветром. — А вот надвигающаяся гроза нам только на руку. — Радостно добавил он и направился в магазин.

* * *

В голове никак не укладывалось то, что мы собирались совершить. Получив сведения от одной из пациенток психушки (!!!), крались в полночь вдоль забора гуськом по мокрой траве, прикрывая лица от бьющих наотмашь капель дождя.

— Здесь, — выбрал подходящее место Артем и указал пальцем на забор из сетки-рабицы.

Фонарик в моей руке задрожал. Когда небо вдруг разорвал очередной раскат грома, а затем ярко сверкнула молния, я съежилась, оглядываясь по сторонам. На какое-то мгновение стало светло, как днем, и мы вдруг оказались беззащитными перед взором охранника. Затаились, прижавшись к сетке, и стали ждать. В будке, стоящей от нас метрах в двадцати, горел свет. Но никто так и не вышел.

— Ну что ж… — Задумчиво произнес Олег и приставил к забору массивные ножницы по металлу. — Попроб…

И его слова потонули в очередном раскате грома.

Вода уже струилась у меня по лицу и попадала в глаза. И какая полоумная надевает очки на «дело» да еще и в дождь? А какая сумасшедшая станет надеяться на один шанс из миллиона, что ее мать окажется в нужной палате? Каков был процент вероятности, что нас не схватят? Смешавшись с влагой холодной дождевой воды, по спине забегали липкие мурашки.

Щелк. Щелк. Сетка понемногу поддавалась.

Убрала очки на лоб.

— Знаешь, что в психушке никогда не бывает двух Наполеонов? — Громко сказал Артем прямо мне в ухо.

— Что? — Посмотрела на него, убирая с лица мокрые пряди. Села на колени (все равно уже насквозь промокла).

— Только один Гитлер. Только один Наполеон. Только один Путин. — Как ни в чем не бывало, продолжал вещать Грин, не обращая внимания на хлеставший его по лицу дождь. — Психи всегда между собой договариваются.

— Ты шутишь? — Сказала рассерженно. — Зачем мне сейчас эта информация?!

— Пытаюсь отвлечь, — усмехнулся он.

Вот кто здесь псих! Это точно.

Толкнула его в плечо.

Артем рассмеялся и прижался влажными губами к моему рту. Не успела я возмутиться, как наш поцелуй закончился.

Дыра в заборе уже была готова. Олег немного расширил ее руками, чтобы мы не поранились. Жестом призвал поторапливаться.

— Нужно выгадать время между вспышками молний, — крикнула я сквозь шум ветра.

Мужчины кивнули и уставились на небо. В следующую секунду громыхнуло так, что чуть не лопнули барабанные перепонки. Небо рассек напополам ослепительно яркий зигзаг. Едва он погас, мы ринулись внутрь. Ножницы так и остались валяться в траве. Олег пошел первым. Артем, раздвинув посильнее края сетки, помог мне пролезть, затем подобрал с земли тяжелую фомку и двинулся следом.

Я буквально ползла на четвереньках по сырой колючей траве. Упиралась правой рукой с зажатым в ней фонариком и ощупывала поверхность ладонью левой руки, боясь напороться на что-то острое. Хотя такого в подобных учреждениях встречаться было не должно, чтобы больные не порезались или не причинили друг другу вреда. Едва поспевала за маячившей впереди фигурой Олега.

Когда небо вспыхнуло еще раз, мы уже сидели на земле, прижавшись спинами к стене здания. Грязные, мокрые, проклинающие все на свете. Хотя здесь я могла говорить только за себя, ведь Олег молчал, а Артему, кажется, все еще было весело. То ли нервное, то ли он действительно никогда не унывал.

Дождавшись, когда раскаты грома прекратились, мы медленно двинулись вдоль стены. Олег то и дело останавливался, чтобы посмотреть на темные прямоугольники окон и пересчитать их. Фатальной ошибкой было бы промахнуться. Шум от дождя стоял такой, что нам приходилось переговариваться громко. Но в такой обстановке мы больше боялись быть замеченными, чем услышанными.

— Вот оно, — указал Олег, сев прямо под нужным окном, закрытым металлической решеткой.

Очередная молния высветила из темноты его напряженное лицо со стекающими по щекам и шее струйками воды. Артем передал ему фомку, встал на выступ фундамента и осторожно попытался заглянуть внутрь.

— Как и ожидалось, — сообщил он, спрыгнув, — ничего не видно.