Поймав укоризненный обиженный взгляд Доры он достал телефон и вызвал такси: настало время подумать о себе и о своих желаниях, так неожиданно сегодня разбуженных. И плевать, кто что о нём подумает: он и сам себя не понимал, почему его так ломало и кидало из крайности в крайность.

Несмотря на то, что Рождество считалось семейным праздником, в клубе как всегда было много народа. Даже больше, чем обычно. Таких же как и Ник одиночек, а также любителей справлять праздник в шумной компании. Никлас знал, что обязательно кто-нибудь из знакомых обязательно здесь будет и он сможет отвлечься от сжигающих душу мыслей.

— Привет, Ник!

— С праздником, Ник!

— С Рождеством, красавчик!

Кивая на приветствия и пожимая руки он чувствовал себя на своей волне, радовался, что не вышел ещё из обоймы. Он замечал, что среди его знакомых всё больше молодёжи. Хоть он и не чувствовал себя старым, был крепок и подтянут, давая фору молодым, но понимал, что всё больше его сверстников покидало тусовку. И это его напрягало, напоминая, что скоро придётся и ему остепениться. И впервые его это не пугало так сильно, как раньше. Да, немного напрягало, но только лишь потому, что не с кем было начать новую жизнь. Смотря на кружащихся в немыслимых па на сцене девушек он представлял, что скоро у него появится ребёнок, а ему не с кем разделить хлопоты с этим связанные. Перед глазами стояла Эмма, но, чёрт возьми, это было невозможно. Просто немыслимо!

— Привет, дорогой! Я, честно говоря, удивилась, увидев тебя снова — ты давно не показывался.

Ник повернул голову на знакомый голос и попытался сфокусировать взгляд на сидящей рядом красотке.

— Привет! Я был очень-очень занят.

— Ну а теперь ты свободен? Я оооочень скучала!

Свободен ли он? Ник усмехнулся и прошёлся взглядом от низкого декольте до длинной юбки с глубоким разрезом, через которую призывно выглядывала стройная загорелая ножка. А почему, собственно нет?

— Покажи, как сильно ты скучала, — протянул он, зарываясь пальцами в длинные локоны и притягивая к себе довольное красивое лицо. Впился поцелуем в подставленные губы, собирая женские стоны. Вот так, давно пора было это сделать. Чтобы забыться. И чтобы вспомнить, наконец, кто он такой на самом деле. Скинуть с себя рыцарские доспехи и надеть привычную маску Казановы.


Новый день встретил его вполне ожидаемым похмельем в его старой квартире и обнажённым телом под боком. Сегодня ночью он добрался до женских прелестей и убедился, что Хлоя скучала по нему не зря: такой отдачи от неё он давно не получал. Возможно она сделала правильные выводы и больше не будет выносить ему мозг. А если так, то он готов был дать ей ещё один шанс: женская ласка и поддержка ему сейчас были необходимы как никогда раньше.

Перевёл взгляд на часы и выругался: время перевалило за полдень. Вот так отдохнул! А, впрочем, имею право — подумал Ник вспоминая, что ничего важного он не планировал. Вспомнив гостей, которых бросил в особняке, он почувствовал неловкость и досаду: нехорошо получилось. Хотя наверняка Дора смогла скрасить их пребывание там и сгладить отсутствие хозяина. Да и извиниться перед пожилой женщиной за резкие слова тоже не мешало бы. Ведь он понимал, что она волновалась за него, а потому позволяла себе немного больше, чем положено. Решив позвонить ей и узнать как дела он нашёл в кармане брюк телефон и выругался — тот полностью разрядился. Нашёл аккумулятор, включил и решил принять душ.

— Потереть тебе спинку, дорогой? — мурлыкнула Хлоя, отодвигая шторку и шагая к нему под струи воды. Такая отзывчивая, покорная. Давно пора было её проучить, чтобы добиться такого эффекта.

— Массаж мне тоже не помешает, — раздвинул он губы в откровенной улыбке и надавил ей на плечи, заставляя встать на колени. — Вот так детка, убеди меня, что я тебе нужен.

Пол часа спустя он сидел на кухне и наблюдал, как Хлоя пытается что-то приготовить и радостно рассказывает ему последние новости о себе. Старается, что не может не радовать.

Телефон ожил, напоминая, что кто-то про него не забыл и жаждет его услышать. Увидев с десяток неотвеченных от Доры он напрягся и мазнул пальцем по экрану, смахивая вызов.

— Твою мать! — взвыл он, судорожно набирая номер в ответ. Опять что-то случилось, ну не могла она просто так ему названивать. Что-то с Мартой? Эммой? Холодок пробежал по его спине, пока он слушал длинные гудки. Наконец раздался встревоженный голос:

— Никлас, слава богу! Я думала уже не дозвонюсь!

— У меня телефон сел, — сказал оправдываясь мужчина, понимая, что никому до этого и дела нет. — Что случилось?

— У Эммы схватки начались, я так перепугалась, так перепугалась, — тараторила женщина, не давая сказать и слова. Хотя Ник от этой новости и так онемел. — Хорошо, что у неё был номер этой клиники, ну где она наблюдалась. Скорую вызвали, такой переполох!

— А Марта как же? — выдавил из себя Ник, выдыхая и стараясь не замечать жестикулирующую напротив Хлою, пытающуюся узнать, что случилось.

— О, с ней всё в порядке. Мой муж отвёз её домой, за ней соседка должна присмотреть, пока Эмма в роддоме. Как она испугалась, бедная девочка, как испугалась!

— Ладно, я сейчас решу, что делать, — прервал её оханье Ник и сбросил звонок, чтобы тут же набрать номер клиники:

— Здравствуйте, это Никлас Шульц. К вам сегодня поступила суррогатная мать Эмма Гердт. Я хотел бы узнать в каком она состоянии.

Выслушав ответ Ник в потрясении уставился на любопытное лицо Ханны.

— Дорогой, ты так побледнел, на тебе лица нет! Что случилось?

— Можешь поздравить меня с пополнением…

* * *

Три дня до Нового года. Время оставить все невзгоды в прошлом году и уповать на то, что новый не принесёт таких же, а то ещё худших потрясений. Хотя что ещё может быть хуже того, что она сейчас испытывала сложно представить.

Нет, она не надеялась, что Никлас придёт к ней после того, что произошло на Рождество. Хотя, кого она обманывает — верила, что ей не показалась возникшая между ними симпатия. Это был её герой. Да не идеальный, со своими холостяцкими принципами и непонятной мужской логикой. Конечно, она не верила в сказки и понимала, что они не смогут поддерживать отношения после родов. Но хотела его увидеть напоследок, посмотреть в такие живые синие глаза, поймать интерес и нежность во взгляде. Он лишил её этого. Мало того, что пропал в рождественское утро непонятно куда, так ещё и не пришёл её навестить. Хотя ребёнка он видел, как сказала сжалившаяся над ней медсестра, которой Эмма устроила слёзный допрос. В отличие от неё видел. Тогда как ей не дали даже посмотреть на малыша. Она готовилась к этому девять месяцев, но так и стала "готовой".

О том, что она продала ребёнка, которого уже успела полюбить, Эмма старалась не думать. Ну хотя бы не чаще, чем раз в минуту. Она итак сходила с ума от ощущения потери и своей всеобъемлющей вины. И только радостный голос Марты в телефоне и мысли о том, что она спасла свою девочку, пусть и такой ценой, помогали ей держаться и не сломиться окончательно.

Час назад приходил адвокат и Эмма поставила последнюю подпись в договоре. И пять минут назад пришло извещение о поступлении на её счёт обещанного остатка. Всё так, как она и планировала.


Вот только почему же так больно? Провела рукой по опавшему животу и вздрогнула, ощутив леденящую кровь пустоту. Зато грудь болела, пекло — то ли от того, что забыла принять противолактационные препараты, то ли от того, что увидела в окно выписывающихся счастливых родителей с конвертами на руках.

Открылась дверь и в палату вошла медсестра, внеся огромный букет цветов.

— Смотрите, какие красивые, — улыбнулась женщина и положила их на прикроватную тумбочку. — А вот и ваша выписка, вот здесь подпишите.

— От кого букет? — прошептала Эмма, ставя очередную подпись и гипнотизируя цветы. Сервис в клинике был на высшем уровне и даже палата, в которой она провела несколько дней мало отличалась от хорошего отеля. Но вряд ли здесь на выписку выдавались суррогатным матерям такие шикарные букеты.

— Я и не знаю, с рецепции принесли. Там должна быть карточка вложена. Ну а я пойду. Вас кто-то встречает?

— Нет-нет, я на такси, — натянула улыбку Эмма, чтобы не выдать своего упаднического настроения. Хотя кого она пыталась обмануть? Судя по жалостливому взгляду, которым окинула её напоследок медсестра, всё внутреннее состояние Эммы было написано у неё на лице. А это плохо. Очень. Ведь ей ещё с Мартой предстоял серьёзный разговор. Вот почему она не сделала этого раньше? На что надеялась — непонятно. А теперь только хуже стало. Намного хуже.

Оттягивая неизбежное Эмма перебирала цветок за цветком. Вдыхала сладкий упоительный аромат и пыталась поймать в этом простом действии хоть какое-то успокоение. Не помогло. Совсем. Только сердце всё больше заходилось рваным ритмом как только она заметила белый уголок карточки среди лепестков.

Она догадывалась, кто мог прислать ей этот букет. Только один человек был достаточно богат, чтобы сделать такой шикарный жест… Для чего? Вот это и предстояло сейчас узнать. Где-то глубоко внутри ещё теплилась надежда на то, что он готов продлить с ней знакомство, воспользоваться возможностью узнать друг друга получше. Бред. Но кто ей мог запретить мечтать? Глупо, по-женски нелогично, но всё же…

Дрожащей рукой открыла глянцевую карточку, на которой размашистым почерком было написано:

"Спасибо."

Лаконично. Безэмоционально. Продумано. Эта точка в конце — равно прощай — опустилась непробиваемой стеной между ними, вновь разводя их дороги в разные стороны.

— Мавр сделал своё дело, мавр может уходить…[2] — усмехнулась горько Эмма, ощущая невероятной силы опустошение.