Энгус встал, чтобы принести мне виски. Я бы предпочла стаканчик белого вина, но в сложившейся ситуации лучше было положиться на его решение.

Энгус вернулся с двумя большими стаканами.

— Спасибо тебе, господи, за цивилизацию, — сказал он.

— Можно мне со льдом?

— Ни в коем случае нельзя.

— Не слишком это цивилизованно — указывать людям, что делать.

Некоторое время мы смотрели на огонь. Наконец я решилась:

— Как по-твоему, что теперь будет?

Энгус вздохнул:

— Самому хотелось бы знать. Я чувствовал себя таким ослом. Но, Мел, мы ведь должны были это сделать.

В памяти возникло несчастное, погасшее лицо Фрейзера.

— Гм… Пожалуй.

Энгус потер глаза.

— Моему братцу крышка. Только вообрази — каждый день просыпаться возле кого-то, кто считает тебя идиотом. О господи, не знаю, что делать. До чего ж мерзкая тварь… Пойми, Фрейз — мой единственный брат. А после смерти папы… мы особенно сблизились. По крайней мере, я так думал.

— Вы раньше ссорились?

— Так — еще нет. Ну, пожалуй, только из-за игрушек из «Звездных войн». Но это когда было! Обычно, когда я заговаривал с ним о свадьбе, он только посмеивался… Но она все приближается.

— Да… Уже совсем скоро, верно?

— Через три недели. Церковь в Пирфорд-Вилледж. Добрый протестантский пастор, четыре сотни гостей и обед из пяти блюд.

— Не для меня, — заметила я.

— Ох, извини.

— Да мне все равно.

— Может, вообще ничего не будет. Ты видела, как он смотрел на этот чертов диктофон?

— Да, он ведь разозлился на тебя.

— Думаешь, на меня? А я думаю, что на нее.

Я отпила виски.

— М-да… Мел, можно тебя кое о чем спросить?

Ненавижу такие вступления. Все равно что сказать: «Мел, можно я тебя оскорблю и уйду как ни в чем не бывало, потому что я ведь тебя предупредил?»

— Ну да.

— Почему ты заплакала?

— Это… интересный вопрос.

— Извини. Не хотел лезть куда не надо.

— Все в порядке. Это ты извини. Просто я очень расстроилась — все получалось так по-свински. Почему люди не могут по-хорошему относиться друг к другу и по-хорошему устраивать свою жизнь? Это звучит жалко, да?

— Ничуть, — мягко ответил Энгус. — Ты и себя включаешь в этих «людей»?

— Это самое обычное выражение. Извини. За все.

— Это я виноват. Не переживай. Все перемелется. В конце концов, мы же братья. Кровь и тому подобное. Пожалуй, звякну ему завтра с утра, когда он отойдет.

Хорошо хоть мне не придется этого делать. Я допила виски и почувствовала, что меня клонит в сон.

— Как ты собираешься добраться до дома? — спросил Энгус.

Я вдруг поняла, что на самом деле вовсе не хочу домой — мне хотелось свернуться здесь, у огня, положить голову Энгусу на плечо. Но говорить этого вслух я не стала.

— Такси мне не по карману, — сказала я. — Думаю, позвоню Алексу. Он может заехать за мной на машине Чарли.

Энгус одолжил мне свой мобильник.

— На дне океана тоже работает? — спросила я, взяв большую штуковину со светящимся экраном.

— Может быть. — Энгус улыбнулся.

Трубку снял Чарли.

— Алекс дома?

— Э-э… Что?

— Чарли, это Мел. — Вот куриные мозги. — Алекс дома?

— А-а… Пойду посмотрю.

Я бросила быстрый взгляд на Энгуса.

— Малыш тупеет с каждым днем.

— Воспитание такое.

Я кивнула. В трубке слышались отдаленная возня и шепот.

— Алло? — неуверенно произнес Алекс.

— Алекс, привет, это я.

— А, привет, тыквочка. Я… гм… Я думал, ты вечером занята.

— Так и есть. Так и было. Послушай, я подвернула ногу, довольно серьезно. Ты не мог бы меня забрать?

— А… где ты?

— В Кэмдене.

— В Кэмдене? Да это же черт знает где. Ты что, взять такси не можешь?

— Если мне вдвое повысят жалованье, смогу. Послушай, я плохо себя чувствую, и я действительно повредила ногу. — Я снова впадала в состояние полного раздрая. — Ты приедешь за мной?

— Мел, сладкая моя, у меня сейчас дел по уши.

— Что? Это еще что за черт? Почему я должна тебя умолять, чтобы ты за мной заехал?

— Видишь ли… Тут зашли знакомые ребята, и я слишком много выпил, чтобы садиться за руль.

— Я тебе не верю. Ты просто не хочешь за мной ехать.

— Тыквочка, я бы приехал, если бы мог, честно. Поверь мне, никак. Ты возьми, пожалуйста, такси, а завтра я тебя проведаю.

Наступила пауза. Я не знала, что сказать — и просто отсоединилась.

Энгус в смущении отводил взгляд. Я подождала, пока глаза не перестало щипать, и сглотнула.

— Ублюдок.

— Похоже на то, — отозвался Энгус. — Я донесу тебя до дома.

Я посмотрела на него:

— С тебя станется.

— Дама в беде. Моя специальность.

Я засмеялась:

— Искушаешь?

— Искушаю. — Внезапно его голос стал серьезным. Он устремил на меня пристальный взгляд, и мое сердце учащенно заколотилось. Долгое время мы не сводили глаз друг с друга. Наши лица сближались. Тут я шевельнулась — и как следует приложилась лодыжкой о ножку стула.

— Аааа! — завопила я, сгибаясь. Сонная публика встрепенулась, озираясь: кого убивают? Я держалась за лодыжку, но легче не становилось. Боль волнами заливала ногу.

— Ой-ой-ой. Оооооо…

— Бедная! — Энгус вскочил.

Я прыгала на одной ноге.

— О-о-о, чертова нога. До чего же болит!

— Обопрись на меня. Может, пойдем в травм-пункт?

— Нет-нет! О господи. Такое уже случалось. Лучшее, что тут можно сделать, — это попасть домой и выпить аспирин. Черт-черт-черт!

Взгляд, которым мы обменялись, означал: все, что было или могло быть между нами, — все это прошло.

Энгус отправился к стойке бара и вызвал такси; потом они с барменом помогли мне добраться до выхода, и через час я уже покоилась в постели, с четырьмя таблетками нурофена и гарантированным похмельем на следующее утро.

Глава двенадцатая

К сожалению, наутро моя лодыжка была в полном порядке. Конечно, она слегка онемела и ныла, если перенести на одну ногу весь вес, но этого явно не хватало, чтобы сказаться больной. И, хотя состояние духа у меня было ниже среднего, пришлось готовиться к выходу.

Вместо мозгов у меня была яичница-болтунья — и ее-то я и решила сварганить на завтрак.

— Линда, хочешь яичницу?

Линда вылезла из своей спальни — полностью одетая, но совершенно заспанная. Судя по выражению ее лица, она была потрясена, обнаружив меня за готовкой. Как ни странно, она составила мне компанию. Наверное, потому, что речь шла о еде.

Я подозревала, что обращаться к ней за советами бесполезно. Так что вместо этого я спросила Линду про банк.

— Какой банк?

— Ты же работаешь в банке?

— Нет.

Зубы, что ли, себе повырывать?

— А где ты тогда работаешь?

— В «Бримлиз».

— «Бримлиз»?

— Страхование.

— А, верно! Ну и как там дела?

— Прекрасно.

Я глотнула чай. Мне предстоял долгий денек.

— Мне нужны выходные, — внезапно сказала Линда.

Я решила, что ей нужно что-то, что я брала взаймы. Но вспомнить, что это было, я не могла, как ни напрягала извилины.

— Что нужно?

— Выходные, — медленно повторила она, словно разговаривала с идиоткой.

— Конечно… выходные, — отозвалась я. От нашей беседы в дрожь бросало.

— Перед Рождеством. Мне нужна квартира на выходные.

— А, ясно! Ты хочешь, чтобы я куда-нибудь умотала?

Линда кивнула. Спорить, похоже, было не о чем.

— Что ж, прекрасно, — не задумываясь, брякнула я. — Не проблема. Какие именно?

— Вся квартира.

— Выходные какие?

— Прямо перед Рождеством, — терпеливо повторила она.

Ох, она что, не может целыми предложениями говорить?

— Хорошо. Все прекрасно.

На эти выходные была намечена свадьба, так что я бы все равно уехала. Но что, черт побери, задумала Линда? Предположение, что она может что-то затеять, грозило подорвать мои и без того уязвимые представления о мироздании.

— Что ты собираешься устроить? — спросила я.

Линда посмотрела на меня, резко поднялась из-за стола и вышла. Грандиозно.

Драить сковородку с остатками яичницы было выше моих сил, так что я побросала все как есть в раковину и захромала на работу.

— Прэвэт, задавака! — На входе я столкнулась со Стивом. — После драчки?

Я застонала.

— Видел бы ты того парня. А ведь он был кокни.

— Как же. Ты бы на том свете была.

— Если поразмыслить, ты прав. Скорее руки на себя наложу, чем дотронусь до кокни.

Я вошла в офис — и у меня возникло ощущение дежа-вю. На моем столе красовался еще один дешевый букет, а по соседству воздух сотрясали рыдания.

— Что на этот раз случилось? — рявкнула я, отправляя букет в корзину для мусора.

— Я думала, они для меня!

— Ты их хочешь? — Я оглянулась на цветы, торчавшие из ошметок банановой кожуры и пластмассовых стаканчиков из-под кофе.

— Нет. Ты что, даже открытку не прочтешь?

— Я и так могу сказать, что там написано. Тем не менее я пробежала открытку глазами. «Очень жаль, что такое случилось с твоей ногой, тыквочка. Можно повидать тебя сегодня вечером? Я за тобой заеду».

— Пошел ты, — угрюмо буркнула я и плюхнулась на стул. Затрезвонил телефон. — Пошел ты, — повторила я и выгребла всю нераспакованную корреспонденцию, забившую мой лоток.

За утро телефон звонил четырнадцать раз. Каждый раз я посылала его подальше и с головой уходила в работу. Наконец Джейни придвинулась ко мне и негромко сказала: