Эмма Скотт - Свет между нами

– Я все еще не понимаю, почему ты не можешь просто встретиться со своим редактором, – сказала я ему в четверг вечером.

– Я должен пойти на вечеринку. Другого пути нет.

– Почему?

– Потому что только так я узнаю, могу ли продолжить карьеру в журнале. Есть ли мне место в нем.

Ной притянул меня к себе, крепко обнял и глубоко вздохнул, словно напитываясь от меня силой.

– Больше никакого отшельничества в темной комнате, – проговорил он мне в волосы, и я кивнула.

Я понимала его и хотела, чтобы он жил полноценной жизнью, но «Планета Х» не могла ему этого дать, и эта мысль когтями впивалась в сердце.

Настал пятничный вечер, и я надела свое новое платье: без бретелек, отделанное черным шифоном, красиво струившимся прозрачной «лесенкой» вокруг колен. Я подняла свои непослушные волосы наверх. Несколько прядей выбились из прически, обрамив лицо, но сделали ее только лучше. Вооруженная советами по макияжу от Саши, я сделала себе smoky eyes и накрасила губы блеском. Черные туфли с ремешками на высоком каблуке добавили мне несколько дюймов – танцуя с Ноем медленный танец, я буду доставать ему макушкой до подбородка. Он сказал, что там будет диджей и живая музыка. Я успокаивала себя тем, что, по крайней мере, потанцую с ним и исполню странную мечту, которую лелеяла с нашей первой встречи.

Я вышла из своей комнаты и поднялась на третий этаж, настроившись оптимистично. Вполне возможно, что возвращение в «Планету Х» действительно полезно для Ноя и я просто веду себя нелепо и глупо. Или переживаю за себя. Я прожила в Нью-Йорке пять лет, но слова «изысканная» и «элегантная» не про меня. Я прекрасно осознавала, что именно такие женщины придут на вечеринку. Для некоторых съемок «Планета Х» приглашает супермоделей, и в свои лучшие времена Ной встречался далеко не с одной из них. Я своими глазами видела доказательство этому.

– Ты прилично одет? – спросила я, входя в комнату Ноя.

– Понятия не имею, – отозвался он, выступая из гардеробной.

– Ух ты! – ахнула я.

На нем был стильный черный смокинг с узким галстуком и жилетом, являвшимся, пожалуй, самым сексуальным предметом одежды, в который только мог быть одет мужчина. Ной зачесал волосы назад, и они влажно отливали гелем. С такой прической точеные черты его лица казались еще более выразительными. Цвет глаз Ноя подчеркивал изумрудно-зеленый платок в кармане пиджака, и те сияли точно драгоценные камни.

– Ты… выглядишь убийственно.

Он криво улыбнулся.

– Цель была выглядеть «прилично».

– Тогда ты сильно перестарался, – я поправила ему галстук и пригладила уголок платка, затем провела ладонями по шелковым лацканам пиджака. Каким-то образом, хотя я ни словом не обмолвилась, Ной почувствовал мое настроение.

– Что с тобой, детка?

– Ничего, – я выдавила смешок. – Просто ты… выглядишь так эффектно и круто, а на вечеринке будут сотни женщин, фигуры которых в миллион раз лучше моей и которые… выше меня, – я качнула головой. – Глупо. Я веду себя эгоистично и глупо.

Ной нежно взял мое лицо в ладони, затем осторожно провел ими по выбившимся прядкам волос и маленьким серебряным серьгам-капелькам. Затем его руки соскользнули на мои обнаженные плечи.

– Платье без бретелек, – одобрительно сказал он с легкой улыбкой на губах. Его руки прошлись по моей спине и переместились на талию. Ной пропустил материал сквозь пальцы. – Цвет?

– Черный, – от его ладоней по всему телу расходилось тепло.

– Твои губы накрашены?

– Да.

– Придется их перекрасить, – хрипло заметил Ной, притянул меня к себе и жадно поцеловал, ворвавшись языком в мой рот.

Я тихо застонала ему в губы.

Ной отстранился, тяжело дыша, и прижался своим лбом к моему.

– Ты более чем прекрасна, Шарлотта, – он ласково погладил мою щеку. – Ты мой рассвет и мое прозрение. Ни одна женщина в подметки тебе не годится.

– Боже, – выдохнула я. – Цель была услышать, что я «красивая».

– Ты знаешь, что без тебя я не справлюсь, – глаза Ноя попытались отыскать меня в бесконечной тьме. – И знаешь, что мне это нужно. Ради нас, а не только ради себя.

– Если это верное решение, Ной, то я тебя поддержу.

– Должно быть верным, – отозвался он, отвернувшись, и я едва услышала его последние слова. – Другого у меня нет.

Нанятый седан вез нас по ночному мерцающему огнями Нью-Йорку. Эти огни были везде: вокруг нас, над нами, так высоко и далеко, что не видно ни конца ни края. Эмпайр-стейт-билдинг светился сине-зеленой подсветкой, разукрашивая небо над ним. Ной сказал, что «Планета Х» оплатила световое шоу и для вечеринки арендовала смотровую площадку на восемьдесят шестом этаже. Сам вечер проходил на восемьдесят пятом этаже – в банкетном зале, обустроенном вместо офисов недавно съехавшей компании по защите окружающей среды.

В центре города стояла какофония звуков: сигналили машины, гомонили толпы людей. Наша машина остановилась возле небоскреба. Я была тут лишь раз, когда только приехала в Нью-Йорк пять лет назад. Мужчины и женщины в элегантных вечерних нарядах выходили из седанов и лимузинов, шествовали к главному ходу и исчезали за стеклянными обрамленными колоннами дверями.

Я переживала из-за длины своего платья, доходившего мне до коленей. Я думала, что большинство женщин оденут платья в пол, которые не сочетаются с моим невысоким ростом. Однако, к моему удивлению, почти все девушки облачились в невероятно обтягивающие и короткие платья, украшенные бусинами или прозрачными вставками с драгоценными камнями. На мужчинах были либо смокинги, либо модные костюмы ярких расцветок. Когда водитель открыл дверцу и подал мне руку, на меня обрушился хор громких мужских голосов и ответного женского смеха.

Я пригладила платье, казавшееся мне теперь простоватым, и помогла Ною выйти из машины. Он нацепил свои солнцезащитные очки и взял с собой белую трость. И то, и другое лишь придавало ему шарма в моих глазах. Я не знала Ноя зрячим. Его слепота была частью того мужчины, которому я доверила свое сердце. Люди внутри небоскреба знали другого Ноя Лейка, и я страшно нервничала, не представляя, как они примут его.

– Тут так людно, – сказала я Ною у лифтов. – Не думала, что в журнале работает столько народа.

– Это Глобальная вечеринка, – ответил он. – На нее съезжаются со всех офисов, со всех уголков мира. Да и в главной редакции штат немаленький.

Я кивнула, замечая людей разных национальностей, облачившихся в роскошные версии традиционных нарядов. Многие говорили с акцентом или на других языках. Культурно-личностное разнообразие взбодрило меня. Из-за Дикона я составила неверное мнение обо всех причастных к журналу людях. Может, все не так уж и плохо.

Мы втиснулись в лифт, окруженные громкими разговорами и парфюмом. Ноя пока никто не узнавал, к тому же мы прошли в дальний угол кабины. Ной вцепился мне в руку – наверное, чувствовал себя запертым в клетке. Лифт взмыл вверх, и от смены давления мы все сжали челюсти.

Двери открылись в элегантном коридоре, застеленном бордово-золотым ковром. Мы последовали за толпой к двойным дверям с табличкой «Большой банкетный зал».

Я описывала Ною коридор, декор и людей.

– Представь себе стаю птиц с красочным опереньем и в блестках. Клекочущих, воркующих и кудахтающих по дороге к водопою из шампанского.

– Так и вижу это, – благодарно улыбнулся он.

Мы подошли ко входу в зал, где стоял столик, заваленный именными табличками и схемами рассадки гостей. Две девушки забирали приглашения, сверялись со списками имен и называли посетителям номера столиков. У одной из них, блондинки в переливающемся серебристом платье, при виде нас с Ноем отпала челюсть. Она пихнула локтем свою партнершу, брюнетку в сапфировом одеянии, и та тоже неприлично раскрыла рот.