* * *

Утром я позвонила Люсьену и отказалась от работы. Во время разговора с ним постоянно прислушивалась, не раздастся ли на заднем фоне голос Ноя. Я еле удержалась от просьбы позвать его к телефону.

И все же я не смогла закончить разговор, не спросив Люсьена о Ное.

– Люсьен?

– Да, ma chere?

– У него все хорошо? Ты можешь сказать мне хотя бы это?

– Он в порядке, моя дорогая, – сдавленно ответил он.

– Хорошо, – в моем голосе тоже слышались слезы. – Я просто хотела убедиться. Скажи ему… – я тяжело сглотнула. – Скажи ему, что я жду. И буду ждать.

– Он будет счастлив услышать это. Прошу тебя, не забывай: чаще всего очень сложно сделать то, что будет лучше для нас. Для тебя и для него.

Я нажала на кнопку завершения вызова в легком оцепенении. Быть вдали от Ноя никак не могло быть «лучше» для меня. Через четыре дня я уезжаю в Вену. Неужели я не увижу его перед отъездом? Даже не поговорю с ним? Это немыслимо, но, возможно, именно этого он и хочет. Держаться подальше от меня, пока не сможет отпустить свою прошлую жизнь и двигаться дальше.

В доме было слишком пусто. Я забралась в постель Ноя, закуталась в его одеяло, уткнулась в его подушку. Она все еще пахла им. Я прижала ее к себе, как прижала бы Ноя, вдохнула его аромат и мгновенно погрузилась в сон.

* * *

Следующие три дня прошли в сборах и прощаниях с друзьями.

В пятницу Мелани и Регина устроили для меня прощальную вечеринку. На нее пришли друзья из Джульярда, Энтони и Эрикисэм. Я начала скучать по ним еще до окончания вечера, в особенности по Мелани и Энтони.

– Я уезжаю не навсегда, – напомнила я всем, включая саму себя. – Вернусь в сентябре.

– Ты знаешь, как это бывает, – ответила Мелани. – Перед тобой будут открываться двери, и не все они будут вести в Нью-Йорк, – она горячо обняла меня. – Куда бы ни привела тебя эта дорога, наслаждайся жизнью по полной. Хорошо?

Я ушла с вечеринки и пешком прогулялась до метро, в последний раз вбирая в себя город, который был мне домом пять лет. Его мерцающую симфонию звуков и света, бетона и железа, гула электрической связи, объединяющей все человечество, – этого нельзя ощутить нигде на земле, только здесь.

* * *

Воскресный вечер. Последний вечер. Я позволила себе поплакать в подушки Ноя. Весь день прошел в приготовлениях к утреннему отъезду, а он так и не позвонил. Неужели он и правда отпустит меня из города, даже не попрощавшись? Или это я уезжаю, не позвонив ему, так и не сказав, что тоже его люблю?

Это неважно. Я не могла сесть в самолет, не услышав голоса Ноя и не узнав, что он думает или чувствует. Я схватила с тумбочки мобильный, нашла его номер и нажала на вызов.

Он не ответит, потому что все кончено. Я знала это.

– Привет, детка.

Я закрыла глаза – при звуке его голоса на меня нахлынула лавина эмоций. У него был ужасный голос: уставший и хриплый, словно он не спал несколько дней.

– Привет, – ответила я. – Прости, что звоню так поздно. И что вообще звоню. Я не знала, хочешь ли ты со мной говорить…

– Конечно, хочу. Я хотел поговорить с тобой каждый день, но боялся, что от этого нам станет лишь тяжелее.

– Мне и так тяжело.

– Знаю, – он резко вздохнул. – Люсьен рассказал мне о твоем прослушивании. Это невероятно, но я ничуть не удивлен. Я очень горжусь тобой.

– Я завтра уезжаю. Об этом Люсьен тебе сказал?

– Не плачь, детка, – с болью в голосе попросил Ной. – Пожалуйста, не плачь.

– Ты не дал мне выбора. Ной, мы правильно поступаем? Я в растерянных чувствах.

– Правильно. Пожалуйста, верь мне, – он прокашлялся, прогоняя из голоса слезы. – Завтра Люсьен отвезет тебя в аэропорт. Он заедет за тобой в одиннадцать.

– А где будешь ты?

– Я хотел бы быть рядом с тобой, поцеловать тебя и обнять на прощание. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я. – Я люблю тебя, Ной. Люблю.

– Счастливого полета, Шарлотта, – ответил он, и на другом конце трубки повисла тишина.


– Здорово, – проворчала я, вытирая глаза. – Еще не прошла паспортный контроль, а уже расклеилась.

– Шарлотта, дорогая моя, знакомство с тобой – большая честь для меня, – сказал Люсьен, и его глаза тоже заблестели от слез. Он галантно поклонился и поцеловал мою руку. – Ты, без всяких сомнений, будешь сиять самой яркой звездой для слушателей Европы, как сияла нам в наших жизнях.

Я порывисто обняла его за шею, вдохнула аромат его одеколона и легкого запаха сигарет.

– Спасибо, – прошептала ему. – За все. За него.

Люсьен покачал головой.

– Это ты вернула нам Ноя, и я никогда не смогу расплатиться с тобой за это.

– Береги его, Люсьен. Что бы он ни делал и что бы ни думал сделать, оберегай его, – я улыбнулась сквозь слезы. – Так мы будем квиты.

Ной

Я слушал в наушниках зачитываемый компьютером пролог, когда вернулся Люсьен. Почувствовав его руку на своем плече, я отключил устройство.

– Она хорошо справилась с отъездом?

– Да, нормально.

Люсьен опустился в кресло по другую сторону письменного стола.

– Как она выглядела?

– Чудесно, bien sûr[41], – судя по звукам, он достал пачку сигарет, но курить не стал: родители запрещали курение в доме. – Ты уверен, что хочешь это сделать?

Я коротко и хрипло рассмеялся.

– Как никогда уверен. Ты прекрасно знаешь, что стоит на кону. Ты только что отвез ее в аэропорт.

– И правда, – хмыкнул Люсьен. В его голосе слышалась улыбка.