– Что можно приготовить спортсмену, не сорвав его строгий план питания? – я задаю ему единственный вопрос, который не касается нас и, надеюсь, все-таки остановит его. Даже если это прозвучит для него так, словно я прошу у него советов для другого свидания. Я поднимаю телефон. – Чрезвычайная Ситуация. У моей лучшей подруги свидание с фанатом фитнеса.

Эштон действительно останавливается и начинает смеяться.

– Спортсмен, да? – его усмешка становится еще шире. – И ты спрашиваешь меня?

– Ты играешь в футбол.

– И ем все, что попадается мне на пути. Включая маленьких детей, все мыслимые калорийные извращения и фанатов фитнеса. Хотя они крайне жесткие, – смеется он. Звук, который увлекает меня за собой и заставляет уголки моих губ приподняться. Я почти забыла, что Лиза все еще ждет ответа. Эштон напоминает мне об этом, указывая на телефон. – Скажи ей, что белое мясо, рис и рыба отлично подходят таким парням. По крайней мере наши фанаты фитнеса постоянно едят это, – он закатывает глаза и становится совершенно серьезным, когда его взгляд падает на меня. – В пятницу будет вечеринка в студенческом общежитии. Если ты захочешь поговорить о концовке фильма, – он на мгновение останавливается. – Я в любом случае буду там с Уиллом и Беккой.

У мамы в пятницу выходной. Обычно мы вместе заботимся о Бене, а потом уютно устраиваемся перед телевизором. Мы уплетаем огромное количество мороженого и другую вредную еду и смотрим фильмы. Мама обычно засыпает после половины первого фильма, но она любит эти вечера мамы и дочери. Я люблю их. Потому что в такие моменты все так восхитительно нормально. И мы так близки друг другу, как редко позволяет наша повседневная жизнь.

Я не уверена, что она скажет, если я всерьез задумаюсь променять наш вечер на свидание с Эштоном.

Я не должна еще больше ввязываться в это. Но я все же киваю. Я хочу сходить на эту вечеринку. Я хочу снова увидеть его. Я хочу поговорить с ним. Быть с ним рядом. Неважно как. Не важно, к чему это приведет.

Он тоже кивает.

– Ладно, – медленно отходит он, не спуская с меня взгляда, и искренняя радость плещется в его глазах. – Ладно, – повторяет он, усмехнувшись, и в следующее мгновение спотыкается о лежащую на земле сумку. Ему удается удержаться на ногах. Он извиняется перед владельцем препятствия, еще раз поворачивается, поднимает руку и затем исчезает за зданием столовой.

Медленно я подношу телефон к уху.

– Харпс! – кричит Лиза мне в ухо. – Хааарпс!

– Я здесь, – бормочу я.

– Что это, прости, было? – ее голос буквально срывается. – Или скорее, кто?

– Белое мясо, рис и овощи, – кричу я советы по меню от Эштона.

– А теперь забудь на секунду о чертовой еде.

Поглощенная мыслями, я поправляю хвост на голове, зажав телефон между плечом и ухом.

– Это было самым главным, – напоминаю я лучшей подруге. – Это было причиной твоего SOS.

– Было! Пока ты не договорилась о свидании с мистером-секусальный-голос.

Лиза права. У нас с Эштоном будет настоящее свидание. В животе тысячи бабочек поднимаются со взлетной полосы и падают над обрывом, когда я думаю о том, что все может пойти наперекосяк к вечеру пятницы.

* * *

Когда я возвращаюсь домой, мама стоит на кухне и упаковывает аккуратно нарезанные треугольники сэндвичей без корочки в контейнер, который затем ставит в холодильник.

Когда наши взгляды встречаются, она закрывает дверцу и берет меня за руку для приветствия.

– Привет, милая, – мама отрывается от меня и прислоняется к холодильнику. – Как дела в университете?

– Бен не голоден? – отвечаю я встречным вопросом. Я пришла вовремя. Сейчас он, по идее, должен был сидеть за столом и есть. Мое сердцебиение учащается. Он должен был поесть, если все в порядке. – Все хорошо?

Мама кивает.

– Только небольшая температура от прививки. Он весь день нервничал из-за этого, и к полудню ему стало плохо.

Это значит, что у него случился один из приступов, который не заканчивается до тех пор, пока Бен не будет обессилен, чтобы реветь еще дольше.

– Сейчас он спит, – улыбается мама, но я вижу истощение, которое скрывается за этими морщинками вокруг глаз. Положительные следы, которые остались после жизни с папой и которые теперь медленно исчезают.

Я киваю и направляюсь в свою комнату. Быстро бросаю сумку на кровать, пересекаю коридор и тихонько открываю дверь комнаты Бена. Он лежит одетый на кровати. Свернулся калачиком, уткнувшись носом в рукав свитера. Запах кондиционера для белья всегда успокаивает его. Лицо мокрое от слез, а дыхание сбивчивое, как будто рыдания преследуют его и в самом сне.

Я убираю со лба локоны и нежно целую его в макушку. Мне больно видеть его таким. Больным. Растерянным. Рассерженным. Грустным. Он должен быть счастливым.

Он заслуживает быть счастливым. Мы заслуживаем этого. Но часто мы с мамой крадемся вокруг наших собственных жизней, чтобы не дестабилизировать состояние Бена. Чтобы, по крайней мере, он не был несчастен.

Я еще раз целую Бена, а потом оглядываю разрушенную комнату. Он проделал большую работу. Вздохнув, я начинаю собирать разбросанные повсюду машины и размещать их по цвету и в алфавитном порядке на нужной полке.

Мама появляется в дверях и подходит ко мне. Она целует меня, гладит по щеке, а затем молча помогает привести мир Бена в порядок. По крайней мере, ту часть, к которой у нас есть доступ.

* * *

– Как прошел твой день? – спрашивает мама, когда мы опускаемся на диван после уборки. Я слегка сдвигаюсь вправо. Диван засиженный. Вообще-то мы уже давно должны были купить новый, но такая инвестиция не является крайне необходимой, и мы можем потратить деньги на более важные вещи. Кроме того, мне до сих пор нравится чувствовать в обивке, как называл их папа, ямки, которые остались на том месте, где он долго сидел. Я закрываю глаза и думаю, что хочу рассказать маме о сегодняшнем дне.

– Мы обедали с Дженной и ее друзьями в кампусе.

Как будто в этом была суть дня. Я мысленно закатываю глаза.

– Ты поладила с ней? – мама смотрит на меня этим теплым взглядом, который говорит мне: она ужасно рада, что у меня все идет гладко и ей, по крайней мере, не нужно беспокоиться обо мне. – Ты находишь новых друзей. И учеба…?

– Приносит мне удовольствие, – заканчиваю я предложение. Потому что это правда. Даже если педагогика была только вторым вариантом. – Все в самом деле отлично. Я уже кое-где преуспела, – таким образом, возможные вынужденные паузы со стороны Бена не выбьют меня из колеи. – Профессора действительно замечательные. Темы занятий интересные. И я думаю, Дженна в самом деле могла бы стать моей подругой, – с той разницей, что она не Лиза. Я замолкаю и проглатываю эту информацию. Мама не должна беспокоиться. Вот почему я до сих пор не рассказала ей об Эштоне, который заставляет в моем животе сходить с ума не только бабочек, но и все проклятое биоразнообразие. Он из другого мира. Того, что принадлежит только мне. Университетской вселенной. Я не уверена, что готова смешать их. Во всяком случае пока.

– Все в порядке? – мама пристально смотрит на меня и касается морщинки на лбу, как всегда раньше делал папа.

Я киваю и затем выдыхаю.

– Просто… – я медлю. – В пятницу вечером пара человек устраивают вечеринку. Я думала сходить, но это глупая идея. Это плохо повлияет на Бена, и я пропущу наш вечер фильмов.

Самое глупое в этой идее то, что я хочу этого только из-за одного человека. Не из-за вечеринки. Не из-за приятелей или чтобы завести новых друзей.

– Я думаю, это просто чудесная идея, – кивает мама. – Тебе стоит чаще выходить из дома, а не проводить вечера со своей старушкой. И Бену наверняка завтра станет лучше.

Она говорит это только потому, что не знает, на какую сердечную пытку я пойду.

– Уверена, что на таких тусовках нет вкусного мороженого, – я прижимаюсь к маминой руке и вздыхаю. – И там вполовину не так уютно.

– Но тебе будет весело, – шепчет она мне на ухо и целует. – Ты должна жить, когда наша повседневность позволяет это. И кроме того, мне достанется больше мороженого, – тихо смеется она.

Я пойду на вечеринку и увижусь с Эштоном. В моих венах взрываются шипучие пузырьки, выигрывая битву с чувством вины и сомнениями, которые снуют где-то в груди.

Тесно прижавшись друг к другу, мы лежим, пока маме не надо идти на работу. Когда она закрывает за собой дверь, я, сделав над собой усилие, поднимаюсь с дивана и убираюсь в гостиной, а затем на кухне. Только когда все лежит на своих местах, я отправляюсь в свою комнату и падаю на кровать. На тумбочке лежат блокнот для рисования и угольные карандаши. Когда я так взволнована, рисование обычно помогает мне прийти в себя и успокоиться. Другие пьют ромашковый чай или принимают ванну, чтобы хорошо выспаться, а я переношу на бумагу то, что не дает покоя моему мозгу. Потом выкидываю картины в мусорную корзину. Однако сегодня я оставляю принадлежности для рисования нетронутыми, раздеваюсь, оставаясь только в рубашке и трусиках, и проскальзываю под одеяло. Потому что мне ясно, кого я нарисую. Эштона. И я не готова отдать ему еще и эту часть своей жизни.

Глава 18

Эштон

В нашей квартире так гремит музыка, будто вечеринка проходит тут, а не через две улицы. Хотя кроме Бекки и меня здесь только Уилл, Брейди со своей девушкой, Тейлор и Остин. К огорчению Уилла, Остин бросил взгляд на Бекку. Хотя я учусь с ним уже три года и знаю его так же долго, как Уилла, он остается для меня загадкой. Все, что я знаю о нем, это то, что он любит веселиться и по-прежнему блестяще справляется с каждым занятием.