Юлия Гауф - Светлячок для бандита

Добрая, неиспорченная… может, Андрей – идеальная для меня пара? Как он выразился: «гнилое яблочко»? Вот и я – гнилое яблочко.

— Марина, — Руслан подходит ко мне, и садится на пол. Кладет ладони на мои колени. – Посмотри на меня! Ты не виновата ни в чем! Я, правда, понимаю… он ведь отец Захара, и твоя первая любовь. Это вполне естественно, что тебя снова с головой накрыло, но ничего! Я буду рядом, если ты этого хочешь, и помогу тебе! Ты лишь раз оступилась, и не стоит все разрушать! Помогу забыть его, сделаю все, чтобы ты меня полюбила… меня ведь ты не любишь?

— Ты нравишься мне. Очень нравишься, но…

— Но это не любовь. Понимаю, — кивает Руслан. – Не все сразу! Но терять тебя я не хочу, так что давай просто забудем об этом… инциденте!

— Спасибо! – улыбаюсь я благодарно, но внутри расцветает разочарование. Лучше бы Руслан обозвал меня шлюхой! Лучше бы тряс меня в гневе, крича, чтобы убиралась из его жизни, но это его всепрощение… неправильно! Неестественно!

— Кольцо…

— Вот, — протягиваю я Руслану коробочку, но он отодвигается.

— Нет, пусть у тебя будет! Когда примешь решение – надень на палец, я не тороплю тебя. А пока пусть оно будет с тобой как напоминание, что я рядом, хорошо?

Расстегиваю цепочку, и продеваю колечко.

— Оно всегда будет со мной, и с ответом я затягивать не стану, — обещаю я Руслану, глядящему на меня странным, изучающим взглядом.

И обещание свое собираюсь выполнить. Вот только я, кажется, еще больше запуталась.

Скорее домой, к сыну – самому моему любимому мужчине! И выходные с ним проведу, отдавая всю свою любовь этому маленькому, так нуждающемуся во мне. Может… ну их всех? И Руслана, и Андрея? Лишь запутали меня, тогда как мне о ребенке думать нужно, а не о своей печальной личной жизни!

Когда я иду от остановки к дому, слышу звонок мобильного. Смотрю на дисплей.

А этому что нужно?

— Здравствуйте, Анатолий Маркович!

— Он ведь объявился? – обходится полковник без приветствия. – Громов уже был у тебя?

— Да, полковник.

— Уже генерал-майор, — поправляет меня Анатолий Маркович, и я усмехаюсь – интересно, за что он получил очередное звание? И не лишат ли его теперь погон за то, что Андрей снова на свободе? – Я так и знал, что он сразу поедет к тебе. Держи меня в курсе…

— Нет, — отрезаю я. – И не подумаю, не втягивайте меня в это!

— Ты уже втянута, девочка, — смеется полковник… то есть, генерал-майор. – По самые ушки втянута! Если бы ты, как я и просил, присутствовала на суде, где подтвердила бы, что своими глазами видела убийство, и что запись твоя – он бы не разгуливал на свободе! Теперь Громов и тебе жизнь испортит, и мне!

Останавливаюсь около подъезда, и вдыхаю морозный, отрезвляющий воздух, от которого голова кружится.

— Так он освободился из-за того, что нет свидетеля?

— Можно и так сказать, — Анатолий Маркович, кажется, взял себя в руки, и говорит спокойно. – Доказательства признаны недействительными, добытыми нечестным путем, а само видео – монтажом. Мы Громову еще и компенсацию теперь должны, представь себе… но не только ты виновата. Непростые люди его освободили – за многие веревочки дернуть пришлось, так что в твоих интересах помочь мне, пока сама же не пострадала! Громов не оставит в покое тебя, особенно теперь, когда у вас сын, но ему еще и отрабатывать должок придется - освобождение дорого стоит. И цена высока, так что ты должна...

— Нет, — снова говорю я. – Не звоните мне больше, пожалуйста! Прощайте!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я нажимаю на отбой, и иду домой – к сыну. Захар - единственнный человек, которому я что-либо должна!

Андрей

3 месяца назад

— Это смешно! Это попросту смешно, — расхаживаю по убогому казарменному помещению, а затем резко разворачиваюсь к троим мужчинам, сидящим за приваренным к полу столом. – Мне напомнить, сколько я вам плачу? И еще один вопрос: зачем я плачу вам столько за бездействие?

— Мы действуем! – оправдывается Вадим – лощеный адвокат с дорогом синем костюме, вызывающий у меня стойкое желание заехать ему в рожу, чтобы подпортить весь этот вылизанный облик. – Но обстоятельства таковы… мы делаем все возможное!

— Вы делаете недостаточно! – сжимаю ладони в кулаки, и упираюсь ими в стол. – Раз я еще здесь – значит, вы со своей работой не справляетесь!

— Андрей Николаевич, но это видео очень бьет по вашей репутации! Суды открытые, этот процесс невозможно сделать закрытым, и естественно то, что присяжные не на вашей стороне после изучения такой улики, — блеет Вадим, тогда как другие молчат, и наблюдают за тем, как их коллега отдувается за всех. – Мы ведь обещали вам, что большую часть времени вы будете проводить не в колониях, а в СИЗО, где условия намного лучше, и слово мы держим – регулярно подаем апелляции…

Прерываю этот поток самооправданий взмахом руки. А в следующий раз, и правда, заеду Вадиму кулаком в глаз. Или в нос, чтобы до кровавой юшки – должна ведь быть и для меня компенсация, раз уж приходится терпеть этих никчемных зануд?

Тоже мне «акулы»… и это – одни из самых лучших адвокатов по уголовным делам? Смешно!

— Я вас нанял для того, чтобы вы меня освободили, напоминаю еще раз! В колонии, в СИЗО – мне без разницы. А видео… это полнейшая чушь! Где человек, который снимал его? Почему не является на суды, и не дает показания? – напускаюсь я на своих защитников. – Разве суд должен учитывать улику, добытую незаконным путем, и явно смонтированную? Меняйте судью!

— Уже меняли. И не раз. Да, такую улику обычно отклоняют, но резонанс… — протягивает Вадим. – И все понимают, что улика правдивая, потому свидетель и не является на заседания – боится за свою жизнь! Мы ведь просили вас быть честным с нами – мы ваши адвокаты, и нам можно верить!

Нельзя!

Никому нельзя верить, а этой «свидетельнице» — тем более… зараза мелкая! Обхватить бы ее тонкую шею, взглянуть в испуганные глаза, и…

— Меняйте еще раз! Неужели мне нужно прямо сказать вам? Или достаточно будет намека про судью и присяжных?

Идиоты!

— Это невозможно! Наша репутация итак под угрозой, и такие действия, как давление на суд могут повлечь лишение лицензии…

Бла-бла-бла! Точно идиоты!

— Будьте с нами хоть раз честны, — вдруг прервал Вадима Роланд – вечно молчаливый очкарик. – Сколько мы уже защищаем вас? Больше двух лет, а вы, Андрей, не сказали нам всей правды! С адвокатом, как и с врачом, нужно быть кристально честным для собственного же блага. Вы ведь убили того мужчину?

Да!

— Нет, — хмыкаю я. – Это видео – монтаж, и вы обязаны это доказать! Я перед законом чист!

Я вру. Они знают, что я вру. И я знаю, что они знают… забавная игра, если разобраться. Только все веселье пропадает, когда вспоминаешь, какой срок дали!

— Мы постараемся… и все-таки, вы нас снова обманываете, — бросает на меня Вадим осуждающий взгляд.

Удаляются, выходят через дверь, и движения у всех троих синхронные – четко настроенные друг на друга. Эта троица и мысли друг у друга, наверное, умеет читать.

Марина, зачем ты так со мной? За что? Любимая моя…

Трусиха чертова! Хоть бы смелость имела на суд явиться, и в глаза мне взглянуть!

Как же не хватает ее, хоть волком вой… Неужели мы с ней в таком безнадежном рассинхроне? Теперь еще и в разных галактиках, она – там, на свободе, а я здесь, в этой чертовой дыре!

Девочка моя любимая… убил бы!

Интересно, где она сейчас? Как живет? Чем живет, и с кем? Столько раз порывался приказать присмотреть за ней, узнать все детали жизни, но…

Нет! Не сдержусь ведь, если узнаю, что у нее кто-то есть! И даже отсюда – из другого, по сути, мира, буду продолжать влиять на нее. Жизнь ей портить, вмешиваясь, так что… пусть летает моя птичка!

Да и… может, не так уж плохо, что Светлячок не видит меня таким? Душ 2 раза в неделю, отсутствие солнца и подавленность еще никого не красили, а еще эта жуткая роба и шрам на шее… хорошо, хоть не на роже!

Из-за этой стервы, ангелочком притворявшейся я здесь! Нет, ну какая же она…

Сжимаю ладони в кулаки, мечтая оказаться сейчас рядом. Высказать все, что думаю об этих бабских обидах. Если женщина изменяет мужику – он идет и напивается в хлам, а после этого уходит, но не устраивает таких подстав!

— Слышь, ты ведь Боксер? – слышу я незнакомый голос, и выныриваю из своих мыслей.

Что в СИЗО, что в колонии нельзя себе такого позволять. Было уже со мной такое - завис в своих мыслях, и результат – перо в шею. Чуть не сдох!

Никто бы даже не плакал по мне…

— Да.

— Хочешь выйти?

— А кто не хочет? – пожимаю плечами. – Ты ведь не думаешь, что я по своей воле сюда пришел и сдался?

— Лично я здесь по своей воле. Я – Сиплый, — представился мне… Сиплый. А ведь, и правда, подходит ему! – Дельце есть, если ты в деле – вытащим!

Дельце, в деле…

— С мелкими сошками я дел не имею. Тебе полтос уже, а до сих пор в «быках» ходишь, так что вали!

— Не торопись так, я от Пахана! Думаешь, он бы сам присел, лишь бы твою задницу вызволить? – лающе смеется Сиплый. – Так мне говорить, или тебе понравилось по этапу отправляться из СИЗО в ИК, и обратно?!

От Пахана, значит! Помочь решил все же!

— С этого и стоило начать! Когда я могу выйти, и что от меня нужно?

Сиплый ухмыляется, и выплевывает:

— О, от тебя, паря, требуется сущая безделица…

Марина