— Корнелия, можно сделать несколько снимков? — спросил один из репортеров, посланных в “Гранд Отель Трайбека” освещать акцию, где члены благотворительного общества “Любовь к маленьким детям” кормят из бутылочек сирот. Поднимая на руки ребенка, оказавшегося на удивление тяжелым, Корнелия подумала, что эта благотворительная акция, с которой так носится Мими Резерфорд-Шоу (и чего ей неймется, сама вон нарожала двоих, ими бы и занималась), — наверное, самое неприятное мероприятие из всех, что проходят в Нью-Йорке. Обычно вы не встречаетесь с теми, кому оказываете помощь: например, Корнелия была членом наблюдательного совета общества “Избавим детей от рахита”, но там не было никакой необходимости целыми днями водить за ручку хромоногих детей. “Любовь к маленьким детям” совсем иное дело. Недавно созданная Мими некоммерческая организация оказывала помощь детям из малоимущих семей и сиротам с Большого Манхэттена, причем сама Мими была пламенно убеждена, что эти сиротки из Румынии, которые ожидают усыновления или удочерения, вырастут полноценными, здоровыми личностями, только если совершенно незнакомые люди вроде Корнелии будут их обнимать и покрывать поцелуями. Бр-р-р… Когда Корнелия была маленькая, ее мать проявляла материнские чувства только под прицелом камер. В нянях у нее были исключительно ледяные англичанки, которые считали высшим проявлением ласки одобрительное поглаживание по голове. Так чего же, кроме отвращения, ожидать от выросшей в привилегированной семье женщины, если ее в детстве лишили материнской нежности?

Однако Мими пригласила целый полк фотокорреспондентов к тому времени, как стала разносить коктейли, и Корнелия улыбнулась, когда ее кто-то заснял.

— Сколько нам еще тут торчать? — спросила она Фернанду, когда корреспондент отошел.

— Час? Или два? — Фернанда, судя по ее виду, никуда не торопилась. Девочка у нее на руках, пухленькая кроха, была просто прелесть и улыбалась, а младенец Корнелии куксился и кривился — наверное, таким был в детстве вечно всех поносящий Саймон Кауэлл.

— Час?! Ну уж нет, я ужинаю со своим имиджмейкером в “Ля Гренуй”. Что нам делать с этими малявками еще целый час?

— Не знаю… По-моему, мы должны им читать.

— Читать? Им? Они что, по-английски понимают?

— Считается, что это способствует языковому развитию малышей, — сказала Фернанда. Она внимательно слушала Мими, когда та объясняла им цель их прихода сюда, а Корнелия в это время говорила по своему “Блэкберри”. Положение катастрофическое: Дафна все еще не добилась приглашения для нее на завтрашнее торжество по случаю шестидесятилетия Говарда Голта, а такое событие пропустить нельзя!

— Малявка меня ненавидит, — сказала она, когда ребенок снова захныкал. — Воет, как пожарная сирена.

— Он просто испугался, здесь так шумно. И он, наверное, не привык быть на руках. Не волнуйся, он успокоится.

— До того, как я пущу себе пулю в лоб, или после?

Корнелия посадила малыша на левую руку, порылась в своей роскошной сумке “Боттега Венета”, вытащила аккуратно сложенный журнальчик о тенденциях моды и начала читать, словно это “Сказки матушки Гусыни”.

— “Нынешней весной возвращается мода семидесятых, производители шьют осветленные джинсы, в стиле ретро”.

Ребенок перестал плакать. Корнелия подняла брови и продолжала:

— “Для Хостона наступает новая эра…”

— Он тебе улыбнулся! Дай мне раздел про очки.

— Мы еще не дочитали, — Корнелия крепко сжала газету. Потом спросила, понизив голос: — Ты уже поговорила с Люси?

Она посмотрела в сторону, где сидели Люси и Элоиза. Увидев, что на Люси обтягивающие джинсы и блуза “Хлоэ”, а на запястье кожаные браслеты, Корнелия почувствовала себя в своем твидовом костюме безнадежным анахронизмом. Она была вынуждена скрепя сердце признать, что у новой пассии Уайета довольно приличный вкус. Интересно, кто ее стилист и нельзя ли его переманить. Может быть, это Элоиза, у нее великолепное чувство стиля. Посадив на колени по два ребенка, они по очереди читали им толстую книгу сказок. Показушницы.

Со дня свадьбы Тамсин и Генри Корнелия чувствовала себя униженной. Не могла пережить, что Уайет бросил ее посреди танца в толпе гостей и побежал спасать эту свою Люси от Макса. В эту минуту она вдруг поняла, что игра, которую он затеял, чтобы она побегала за ним, на самом деле и не игра вовсе. Корнелия видела, как он вывел Люси на воздух. Отсутствовали они довольно долго — за это время можно было выкурить не одну сигарету и даже не три, как прикинула Корнелия, — и она даже стала думать, не уехали ли они раньше времени домой, но они все-таки вернулись, раскрасневшиеся, не пытающиеся ничего скрыть, демонстрируя Корнелии свою близость и издеваясь над ней у всех на глазах.

— Пока не поговорила, но обязательно поговорю.

Фернанда взяла из корзинки на столе “Доброй ночи, Луна!” и раскрыла книгу.

— Так какого черта ты тянешь? Анна не рассылает приглашения! Нужно включить Люси немедленно!

— Как-то неудобно в присутствии Элоизы…

— Да что с тобой? — рявкнула Корнелия. С тех пор как Фернанда встречается с этим своим толстым уродом Паркером и его уродом-хорьком, она разнюнилась, и толку от нее никакого. — Забудь о моей просьбе. Я сама все сделаю.

Корнелия плюхнула своего малыша в кроватку и направилась в другой конец комнаты. Увидев ее, Элоиза и Люси покрепче обняли своих детишек, словно хотели защитить, и Корнелия почувствовала себя Злой Колдуньей Ист-Сайда. “Что это они испугались, съем я их, что ли?” — подумала Корнелия.

— Вижу, вы просто в своей стихии, — сказала она.

— Такие славные крохи, — отозвалась Элоиза. — Так бы и играла с ними.

— Ну, конечно, и я тоже, — Корнелия готова была закатить глаза, но удержалась. — Послушайте, Люси, мне нужна ваша помощь. В этом году меня попросили привлечь новых участников для гала-приема в Музее Вандербильта. Я должна организовать друзей и собрать там самую яркую и интересную публику. Хотите стать членом комитета по награждению спонсоров?

Люси растерялась.

— Я? Серьезно?

— Там всегда одни и те же старики, мне безумно не хватает людей молодых и полных энергии. Прошу вас. И не волнуйтесь, ничего особенного делать не надо. Вы просто приглашаете несколько друзей, надеваете платье от модельера, который спонсирует мероприятие — в этом году это Роланд Филипп, так что наряд будет изумительный, это гарантировано, — и позируете перед фотографами. Пожалуйста, соглашайтесь.

Люси задумалась. Потом улыбнулась, словно решила, что никакого подвоха тут нет. Вот идиотка.

— Хорошо, спасибо.

— Замечательно! Вы прелесть. Элоиза, вы ведь тоже примете участие?

— Обязательно, — сухо подтвердила Элоиза.

— Может быть, и Эл тоже можно включить в комитет? — спросила Люси.

— М-м… да, конечно! — Господи, до чего добренькая! В детстве она наверняка пропускала всех на площадке, кто хотел скатиться с горки. — Ну я побегу к своей крохе. Еще раз спасибо.

Корнелия чуть не вприпрыжку проскакала через комнату. Все оказалось слишком легко. Люси даже не догадывается, с кем имеет дело. Но скоро она это поймет — очень скоро.

Глава 19

Мередит Голт приглашает вас

на ужин и танцы по случаю

шестидесятилетия Говарда

31 января, в субботу, в 7 часов вечера,

“Уиндсонг” Ойстер-Бей, Лонг-Айленд.

Дресс-код: “чем скромнее, тем лучше”.

— И это все ради дня рождения? — шепотом спросила Люси Уайета, который шел с ней по коридору, вымощенному золотой плиткой. Скрипачи из симфонического оркестра, по шесть с каждой стороны, встречали их звуками серенады. Она поплотнее закуталась в соболий палантин, хотя не было холодно. — Этот шатер больше Дейвилла. Видно, немало бабла нахапал этот самый Говард.

— Леди никогда не скажет “бабло”, — заметил Уайет, и уголки его губ слегка приподнялись. — И уж тем более “нахапал”.

Люси не могла не признаться себе, что все-таки это очень приятно — появиться на таком вот празднестве под руку с таким спутником, как Уайет. Даже сейчас, когда она уже привыкла бывать на трех вечеринках за вечер и болтать со светскими снобами, она бы страшно волновалась без Уайета. Она видела его в смокинге десятки раз — вернее, в разных смокингах, все они хоть едва заметно, но отличались друг от друга, — однако всякий раз смотрела на него с восхищением. Оказывается, ты можешь считать человека высокомерным нахалом, и все равно у тебя ёкает сердце, когда он вдруг приглашает тебя провести с ним вечер, или идет к тебе через комнату с коктейлем, или просто возвращается из туалетной комнаты. Она не испытывала к Уайету никаких романтических чувств, но это не значит, что она была не способна оценить его удивительно привлекательную внешность и обаяние.

— Новоиспеченный аристократ — лет пять, как получил этот герб, не больше, — Уайет кивнул на герб семьи Голтов, украшающий тент. Герб был освещен софитом так ярко, что с судов в Ойстер-Бей-Харбор можно было разглядеть не только тигра в прыжке, но также стрелы со щитом. Тигр готовился растерзать раненую лисицу — кстати, по чистой случайности имя главного конкурента Говарда было Фокс — “Фонд частных инвестиций Фокса”.

— Ты просто не можешь не язвить, — Люси невольно рассмеялась.

Торжество по случаю шестидесятилетия было устроено в Уиндсонге — великолепном поместье Говарда с видом на залив, хотя сам особняк, в котором имелось семнадцать гостевых спален, сочли неподходящим помещением, потому что в его столовой могло разместиться всего двести человек, а гостей было приглашено восемьсот.

Внутри шатра — если такое гигантское и могучее сооружение можно было назвать шатром — имелось пять огромных помещений, и все они в точности воспроизводили “любимые места” Говарда: Метрополитен-опера (вкупе с Рене Флеминг, исполняющей арии под аккомпанемент камерного оркестра); его дом в Санкт-Морице; терраса с баром на крыше отеля “Рюсси” в Риме, вокруг фрески с изображением семи холмов Вечного города; раздевалка принадлежащего Говарду клуба Национальной футбольной лиги; просторный нос его стодвадцатифутовой яхты, которая большую часть года стояла на якоре на юге Франции.