Ее тело словно сфокусировалось в одной точке, как тонкий солнечный луч, пробившийся в темноте за миг до того, как все зальет теплый, яркий свет.

Все, что Сара могла, — это прижиматься к Гэвину, чувствуя, как чистые, незатухающие волны проходят сквозь нее одна за другой.

Она не могла говорить. Никакие слова не выразили бы это. Это было так просто, но в то же время так восхитительно утоляло ее жажду.

Он держал ее, словно понимая, что с ней происходит.

— Сара, — шептал он ее имя, словно благословение. Как будто она была важнее всего.

Его рука нашла ее руку. Он положил ее ладонь на свой мужской орган. Он был длинным и твердым, и если Гэвин чувствовал хотя бы половину того же, что и Сара, то она не могла представить, как он может остаться без удовлетворения. Он помог ей сделать то, чего ему хотелось. Это не заняло много времени. Он был так возбужден, словно в нем бушевала буря таких же чувств, как и у нее. Неужели, доставляя ей удовольствие, он наслаждался и сам? Поразительная мысль.

Он со стоном выдохнул, почувствовав разрядку. Она ощутила его излитие на своей коже. Он жаждал ее. Он был гораздо крепче, чем когда-либо был Роланд, но все-таки ради нее он сдержался.

После разрядки он упал на постель рядом с ней. Кровь отчаянно пульсировала в ее жилах, совпадая в ритме с биением его сердца. Он заключил ее в объятия, прижался губами к ее волосам, лбу, вискам.

— Ах, Сара, ты разбиваешь мне сердце.

Она не ответила. Она позабыла все слова. Несколько долгих мгновений она позволила себе побыть в блаженном покое, положив голову ему на плечо и наслаждаясь стихающими ощущениями.

Потом к ней медленно вернулось сознание. Потянув покрывало, она укрыла их обоих. Посмотрев ему в глаза, Сара спросила:

— Почему только я? Почему ты отказал себе?

— Я не хочу, чтобы ты боялась, Сара. Только не меня. Чтобы никогда меня не боялась… И все-таки я должен был что-то сделать, иначе просто взорвался бы.

Всю свою жизнь она видела, как мужчины брали, что хотели, без единой мысли о чем-то другом, кроме своих желаний.

А теперь Гэвин доказал ей, что не все мужчины эгоисты и что во всем этом есть нечто большее. Она обхватила руками его шею и расплакалась.

Он держал ее, шепча слова, которых она не могла расслышать, но которые, однако, понимала. Он хотел не только ее тело — он хотел ее доверия. Может, ему даже нужна ее душа, и в этот момент Сара могла дать ему все это. Она так устала бояться, устала быть одинокой и всеми забытой.

Она обняла рукой его грудь, переплела ноги с его ногами, все еще отделенная от него простыней.

Разве он не знает, что она не идеальна, что у нее есть недостатки?

Со временем он поймет, какую ошибку совершил, выбрав ее. Но сейчас она в его объятиях.

Сейчас она будет спокойна и счастлива.

Так она и уснула.


Наконец-то Гэвин почувствовал ее вкус, ее аромат. Он понимал мужчин, но женщины были для него загадкой.

Он доставил ей наслаждение. Она была хорошим испытанием для его самоконтроля. Ему понадобилась вся его сила воли, чтобы не войти в нее так глубоко, как он только мог. Даже сейчас его животный инстинкт совокупления не утих. Однако этот инстинкт владел им с той самой минуты, как перед его взором на сцене мелькнули ее обнаженные ноги.

А может, и раньше?

Когда Гэвин впервые ее увидел, она выдавала себя за горничную леди Шарлен… Но он заметил ее зеленые глаза, светившийся в них ум, что было так несвойственно для простой горничной, и взмах ее черных ресниц.

Теперь он знал о ней больше. Он узнал о ее страхах. Она не позволяла себе легко доверяться людям. И он тоже.

Эта мысль его поразила.

Гэвин всегда думал, что его мотивы ясны и понятны. Он всегда гордился своей честностью и все-таки теперь видел в сомнениях Сары частичку себя.

Первым его предал отец, всегда предъявлявший к нему жесткие, иногда бесчеловечные требования, в то время как сам растратил семейное состояние своими безумными вложениями и непродуманными схемами. Узнав, в каком беспорядке находится унаследованное им состояние, Гэвин был шокирован.

Чтобы заполнить бреши, понадобились годы железной дисциплины. Помогла и удача, хотя Гэвин терпеть не мог этого явления, поскольку не в состоянии был его контролировать.

Он занимался политикой, вел переговоры, совершал сделки и боролся со своей мужской природой.

Он был всем тем, к чему готовил его отец. Он обладал властью, принимал решения, делал то, что должно, и никогда, ни на миг не чувствовал покоя. Он никогда не был доволен и счастлив… До этого момента.

Сара дышала спокойно и мирно. Она глубоко спала, словно знала, что он защитит ее от любых бед. Он провел губами по ее волосам. Какой яркий цвет — он так соответствует ее духу. Его Сара.

Будет ли она чувствовать благодарность к нему утром? Или снова наденет свою колючую броню? Этого Гэвин не знал. Он понимал лишь одно — сейчас все хорошо.

И если окажется, что сегодняшняя ночь была для него последней, то это была хорошая ночь.

И с этой мыслью он, сам того не ожидая, спокойно уснул.

Проснулся герцог задолго до рассвета, бодрый и выспавшийся. Сара все еще лежала в его объятиях. Разумеется, он был возбужден и тверд, как железное копье. Он отдал бы все, что у него есть, чтобы забыть о дуэли, разбудить ее поцелуем, войти в нее…

Гэвин прервал свои вожделенные мечты и, осторожно высвободившись, отодвинулся от спящей Сары. Налив в таз воды, он плеснул ее себе на лицо, радуясь ее бодрящей прохладе. И начал одеваться…

Сара села в постели, и укрывавшая ее простыня сползла к ее бедрам. Густые волосы ее были в очаровательном беспорядке. Она отбросила их назад и, не смущаясь из-за своей наготы, встала.

Гэвину вдруг стало трудно застегнуть бриджи.

— Сара, ложись спать.

— Я еду с тобой, — ответила она. Сонно хмурясь, она начала одеваться.

Гэвин, не успевший надеть рубашку, взял ее за руки, не давая ей надеть платье.

— Вы останетесь здесь, Сара. Тогда я буду уверен, что вы в безопасности.

Она на миг замерла, глядя на его обнаженный торс. Груди ее напряглись, превратившись в два тугих холмика, и он вспомнил их вкус у себя во рту. Борясь с желанием бросить ее в постель и сделать то, чего он желал, Гэвин крепче сжал ее руки. Запах ее тела, все еще теплого после сна, одурманивал его.

Сара оттолкнула его и натянула платье.

— Я еду.

Быстро пригладив непослушные волосы, она принялась зашнуровывать платье на спине.

Гэвин пару секунд смотрел на нее, а потом решил, что, в общем-то, не возражает против того, чтобы она была рядом. Он закончил одеваться. Пока он натягивал сапоги, она наскоро почистила зубы, умылась и была готова. Закрепив волосы изящным узлом на затылке, она надела шляпку и завязала ленты.

Услышав от нее о планах дать ему снотворное, Гэвин написал брату записку с просьбой встретить его в вестибюле гостиницы и передал ее портье. Поэтому, открыв дверь парадного входа «Кларендона», Гэвин и Сара сразу же увидели Бена. Тот сидел на козлах элегантного фаэтона, на запятках которого примостился его грум, парень по имени Дэвид.

— Доброе утро, брат! — крикнул Бен.

— Ты сегодня весел, — заметил Гэвин.

— Я всегда радуюсь, когда знаю, что мошенник получит по заслугам.

— Ты говоришь о Рове или обо мне?

— Угадай сам.

Бен с интересом посмотрел на Сару.

Гэвин сказал:

— Это миссис Петтиджон. Она будет нас сопровождать. Сара, это мой брат Бен. Не верь ни одному его слову, если только он говорит не о своей прекрасной жене.

— Миссис Петтиджон, — произнес Бен, слегка поклонившись. В его голосе не было теплоты.

Гэвин не мог сказать, обидело это Сару или нет. Сделав легкий книксен, она произнесла:

— Лорд Бен.

— Едем, — сказал Гэвин, помогая Саре сесть на открытое узкое сиденье фаэтона.

— Я не ожидал, что нас будет трое, — с упреком сказал Бен.

— Сара настаивала на своем желании поехать с нами. — Гэвин взобрался на сиденье позади нее. Сара оказалась зажатой между двумя мужчинами. — Трогай, а по дороге я расскажу тебе, что случилось.

— Опять интрига? — спросил Бен, трогая экипаж.

— Тальберт, — произнес Гэвин. — Он передал Саре снотворное, чтобы она вчера ночью дала его мне.

— За этим что-то стоит, — сказал Бен. — Так ты ее поймал? Поэтому она едет с нами?

Он говорил так, будто Сары с ними не было.

— Она рассказала мне о снотворном, — ответил Гэвин, — понимая, что мне необходимо встретиться с Ровом.

Сара смотрела вперед, сложив руки на коленях. У нее была способность выглядеть безмятежной, даже когда Гэвин знал, что это не так. А он это знал. Он начинал довольно точно угадывать, что у нее на уме.

Интересно, научилась ли она так же понимать его?

— А ты уверен, что это снотворное? Почему не яд? — предположил Бен.

Сара в изумлении перевела на него широко раскрытые глаза. Бен пожал плечами.

— Это мог быть план навсегда устранить моего брата. А может, и меня, поскольку, зная, что я наследник, все немедленно обвинят меня.

— Но с какой целью? — спросила Сара. — Я понимаю, зачем было желать, чтобы герцог навлек на себя бесчестие, не явившись на дуэль, но убийство?

— Не знаю, — беспечно ответил Бен. — Однако яд — женское оружие.

— Так ты думаешь, Тальберт намеренно хотел впутать в это Сару? — спросил Гэвин.

— Возможно, чтобы отвести подозрение от себя. Вы же знаете, по Лондону ходят слухи. Многие говорят, что миссис Петтиджон — либо продажная женщина, околдовавшая влиятельного герцога Бейнтона, либо французская шпионка, околдовавшая влиятельного герцога Бейнтона.