Кэти Максвелл - Свидание у алтаря

Оба противника заняли позы. Пистолеты в их руках были направлены дулами в землю.

— Вы готовы, лорд Ровингтон? — спросил лорд Бен.

Ровингтон кивнул, как показалось Саре, не совсем уверенно. И в самом деле, он побледнел как полотно.

— Ваша светлость? — повернулся к герцогу лорд Бен.

Гэвин кивнул.

— Очень хорошо, — сказал лорд Бен. — Готовьтесь!

Он секунду подождал, а затем начал считать:

— Один… два…

Он не успел сказать «три», как Сара заметила легкое движение со стороны Ровингтона. Инстинктивно, натренированным взглядом актрисы, привыкшей замечать движения всех находящихся на сцене, она увидела, что он собирается выстрелить раньше команды.

— Гэвин! — предупреждающе крикнула она за долю секунды до того, как в воздухе прозвучал выстрел лорда Ровингтона.

Крик Сары спас Гэвину жизнь. Ее тревожное «Гэвин!» нарушило его сосредоточенность, и он вздрогнул — движение было едва заметным, но решающим.

Ров целился в сердце. Гэвин мог бы быть ранен смертельно.

Но поскольку он повернулся к Саре, пуля прошла левее, через мышцу руки. Гэвин почувствовал, как, обжигая, она вышла с другой стороны.

После нескольких секунд ошеломляющей тишины Бен крикнул:

— Убийца!

По неодобрительным лицам секунданта и свидетеля было видно, что они согласны с обвинением. Сара соскочила с сиденья фаэтона и была готова бежать на луг. Бен поймал ее и усадил на место.

— Стойте, — сказал он. — Сейчас черед его светлости стрелять.

Гэвин указал ей на пистолет.

— Со мной все в порядке, — заверил он.

Она поглядела на него, не веря. Да и как она могла поверить? Рука его, как и все свежие раны, истекала кровью. По рубашке расползалось красное пятно, отчего рана казалась более серьезной, чем была на самом деле.

Гэвин повернулся к Ровингтону, который, казалось, был готов упасть в обморок. Теперь был черед Гэвина, и они оба это знали. Ровингтон не более чем легкая мишень, если Гэвин захочет смотреть на него таким образом, что он и сделал.

Этот человек, которого он считал когда-то своим лучшим другом, не только был готов разрушить все, чего удалось добиться Гэвину в политике, но и попытался его убить, а кроме того, вероятно, планировал его опозорить. Этот человек был бесчестен.

Но все же, если не принимать во внимание моментального удовлетворения, пустить в пулю в Рова означало вызвать к нему симпатию в определенных кругах. Гэвин не мог этого допустить.

Он отвел пистолет в сторону, опустил к земле и выстрелил. Этот жест символизировал презрение.

При звуке выстрела стоящий напротив Ров упал на землю, словно от удара или облегченного осознания, что он еще жив.

— Не сходите со своих отметок, — объявил Бен.

Он предостерег Сару, чтобы она подождала, пока к Гэвину подойдет врач. Секунданты подошли к Ровингтону, который поднимался на ноги.

— Ни царапины, — сообщил секундант Рова то, что было и так очевидно для всех, а затем оба секунданта вернулись к Гэвину.

— Трусливый слизняк, — произнес Бен в полный голос.

— Мне совестно за него, — согласился второй секундант так же громко. Он поклонился Гэвину.

— Ваша светлость, я надеюсь, вы простите мне мою роль в этой трагедии.

— Желаю вам в будущем мудрее выбирать себе друзей, — сказал Гэвин.

— Да, несомненно.

Услышав стук копыт, все повернулись и увидели, как Ровингтон, скача во весь опор, несется прочь.

— Если он думает, что может так же ускакать от этой бесславной истории, то он ошибается, — с отвращением сказал его секундант. — Я лично прослежу, чтобы она обошла весь город. У этого человека нет ни капли смелости.

Гэвин был доволен. Мышца руки горела, но он выздоровеет. А вот Ровингтону вряд ли удастся оправиться после этого. Его репутация испорчена безнадежно. Он должен до вечера подать в отставку с должности Председателя Комитетов, и Гэвин отправит ему письмо по этому поводу. В конце концов, кто теперь будет следовать рекомендациям и советам Рова?

Доктор велел Гэвину снять рубашку и обследовал его рану, чтобы убедиться, что она чистая и что в нее не попали кусочки ткани. После осмотра он туго перевязал рану, и кровотечение начало останавливаться.

Сара стояла у фаэтона вдали от мужчин. Она была бледна и молчала.

Гэвин надел рубашку и направился к ней. Не приветствуя его, она молча и серьезно смотрела, как он приближается.

Он потянулся за своим пиджаком. Грум Бена помог ему надеть его, осторожно направляя раненую руку. Гэвин не стал возиться с шейным платком и, кивнув груму, знаком попросил оставить их с Сарой наедине.

Сара посмотрела на него. В ее глазах показались слезы.

— Он мог вас убить. Он ужасный человек.

— Да, — сказал Гэвин. — Я очень обязан вам. Если бы вы не выкрикнули мое имя, я не двинулся бы с места, и пуля могла бы попасть в цель.

— Больше никогда, пока я живу, не хочу видеть ни одной дуэли, — решительно ответила она.

— Я надеюсь больше никогда не принимать в них участия.

— Лорд Ровингтон — не джентльмен, и должен быть способ оповестить об этом весь свет. Он должен быть всеми презираем.

Слезы ее высохли, на лицо вернулась краска. Она была прекрасна, когда сердилась, особенно защищая его.

— Так и будет, — заверил ее Гэвин, а потом задал вопрос, который не давал ему покоя: — Откуда вы узнали, что он выстрелит, не дожидаясь сигнала?

— Я увидела, что его плечи напряжены. Интуитивно почувствовала, что он не собирается дожидаться счета. И кроме того, перед началом дуэли он был слишком молчалив, замкнут. — Она покачала головой. — В театре я научилась предугадывать, что сделает другой актер. Там учишься читать малейшие движения тела.

— Ваше умение спасло мне жизнь. Пойдемте отсюда.

— А как же ваша рука?

— Доктор о ней позаботился.

— Но вам нужна настойка опия? Что-то обезболивающее?

— Сейчас больше всего мне нужны вы.

Это была правда. Чувство, что он побывал в шаге от смертельной опасности, сменялось пьянящей радостью оттого, что он остался жив. Его противник повержен. Больше ему не нужно бояться предательства со стороны Рова.

Вместе с этой радостью в нем росло желание закончить то, что они начали прошлой ночью.

Сара знала, о чем он думает. К его восторгу, она протянула ему руку.

— Да, — произнесла она, и это короткое слово сказало ему все.

Он помог ей сесть в фаэтон. Бен все еще обсуждал дуэль со свидетелями. Гэвин надел шляпу и взял в руки вожжи. Сара положила руку ему на бедро, а другой взялась за сиденье. Он подъехал к группе мужчин и остановился.

— Я верну вам коляску позже.

Кивнув, он подал знак слуге вспрыгнуть на подножку.

— Как же я вернусь домой? — запротестовал Бен.

— Ты же находчив, брат. Ты что-нибудь придумаешь.

С этими словами Гэвин, сопровождаемый одобрительным смехом брата, хлестнул лошадей, и фаэтон тронулся вперед.

Час был еще ранний, но на улицах Лондона уже царило оживление. Гэвин сосредоточился на управлении фаэтоном и ощущении тепла от руки Сары на своем бедре. Они не разговаривали. В этом не было необходимости.

Довольно скоро Гэвин подъехал к отелю «Кларендон». Притормозив коней, он остановил фаэтон.

Грум влез на козлы и принял поводья, видимо, собираясь отвезти фаэтон обратно к Бену, а Гэвин протянул Саре обе руки и спустил ее с коляски.

— Ваша рука, — с упреком сказала она, но Гэвин почти не чувствовал свою раненую руку — во всяком случае, по сравнению с другой, более требовательной частью его тела.

Он почти втащил ее по лестнице на их этаж. Его нетерпение было так велико, что звук поворачиваемого в двери ключа был почти нестерпим.

И наконец они оказались внутри.

Сара первой подошла к нему, обняла его, прижалась к его телу и прильнула губами к его губам.

Ногой захлопнув дверь, Гэвин с изумлением подумал, что никогда не мог себе представить, чтобы желание женщины могло соперничать с его собственным. Робкая, испуганная, скрытная, тревожная Сара исчезла. На смену ей пришла Сирена.

Даже если бы Гэвин хотел сопротивляться, он был бы не в состоянии это сделать.

Она сбросила с него пиджак. Он развязал ленты на ее шляпке, чтобы коснуться губами ее уха. Шаль упала к ее ногам, настал черед платья.

Она вытащила рубашку из его бриджей и провела ладонью по его мускулистому животу.

— Мне хотелось это сделать, еще когда ты снял рубашку на лугу, — прошептала она ему на ухо.

— Как хорошо, что ты не стала, иначе мы сделали бы это у всех на виду.

Рассмеявшись в знак согласия, она снова поцеловала его — не сдерживаясь, глубоко и страстно.

Сара была уже почти раздета, в отличие от него, так что Гэвину нужно было догонять ее. В конце концов, мужская одежда устроена сложнее, чем юбки и чулки.

Пытливо пройдясь по ее рту языком, он расстегнул бриджи. Его мужское естество было гордо поднято и демонстрировало полную готовность. Долгие годы он ждал этого момента, и теперь его было не остановить.

Теперь роль лидера взяла на себя Сара. Завершив поцелуй, она взяла Гэвина за руку и повела в спальню.

— Садись, — сказала она, легонько толкнув его на край кровати.

Повинуясь, Гэвин протянул к ней руки, но она выскользнула из его объятий и опустилась перед ним на колени. Ее платье было расстегнуто, корсет почти сполз с груди, соблазнительно обнажив соски. Ему хотелось схватить ее за руку и, подняв, усадить на себя, но она взялась за его левый ботинок. Потянув изо всех сил, она стащила его с ноги. Затем сделала то же самое с правым и поднялась, придерживая корсет рукой. О да, она знала, от чего он не мог оторвать глаз все это время.