Небо над заливом заметно посветлело, пушистые облака пронзили розовые лучи восходящего солнца. Мэгги не раз доводилось любоваться рассветом, но этот был особенно красивым, просто сказочным.

– Позволь мне предположить, Мэгги, что ты ежедневно встаешь вместе с солнцем, – сказал Чарли.

– Да, это случается довольно часто, – подтвердила она. – В погожие дни я совершаю пробежку вдоль берега реки. Да и в офис я стараюсь приходить пораньше. Если мне предстоит лететь куда-то по делам, я заказываю билет на самый ранний утренний рейс. Короче говоря, я ранняя пташка. Обычно первый рейс никогда не откладывают, и мне не приходится бессмысленно тратить драгоценное время на ожидание в аэропорту.

– В этом я с тобой полностью согласен. И меня удивило в твоем рассказе о сборе куриных яиц в курятнике вовсе не то, что ты делала это на рассвете, а общая картина, представшая моему воображению: как ты пробираешься в полумраке в зловонный сарай и там щупаешь гузки недовольно кудахчущих несушек. Любопытно, петухи за них не заступались?

Мэгги попыталась было разозлиться на него за эту издевку и обиженно надуть губы, но, к ее удивлению, у нее ничего из этого не вышло. Никакой неприязни к Чарли она сегодня не испытывала. Не спеша отхлебнув из чашки кофе, она спокойно промолвила:

– Очевидно, тебе также сложно представить себе это, как мне поверить в то, что ты родился в рубашке.

– Но я вовсе не родился в рубашке!

– Тогда откуда же у тебя свой доверительный фонд?

– Богатство пришло ко мне позже. А когда я только родился, мои родители, жившие в Бруклине, лезли вон из кожи, чтобы прокормить на свои скромные доходы четверых детей.

– Ты вырос в Бруклине? А мне казалось, что…

– Мой отец сорвал свой первый крупный куш на бирже, когда мне исполнился год. Именно в день рождения я сделал свои первые шаги. Но отец этого не видел, он к тому времени уже ушел из семьи. – Чарли горестно вздохнул.

– И он не проявлял к тебе больше никакого интереса? На протяжении всей твоей жизни? – Мэгги сокрушенно покачала головой.

– Да, все значительные события моей жизни прошли без него. Он поселился в городе, а мы с мамой перебрались в пригород. Отец заявил, что не хочет ежедневно тратить по два часа на дорогу. На свою семью он не желал тратить ни минуты. Когда мне исполнилось три года, отец вообще прекратил с нами общаться, поскольку мы не вписывались в его бизнес-план.

Мэгги сжала запястье Чарли и сказала:

– Я не знала, что тебе так много пришлось пережить.

– Да уж, в детстве я натерпелся… – Чарли помешал в чашке ложечкой, хотя и не добавлял туда ни сливок, ни сахара, сделал глоток и продолжил: – До своего совершеннолетия я больше не виделся с отцом. Как и мои сестры. Мама считала, что отец по своей натуре максималист, чей девиз: «Все или ничего!» Я же полагал, что он стремится обеспечить нас, своих детей, всем необходимым для комфортной жизни. И мы действительно ни в чем не нуждались – за исключением общения со своим отцом.

Мэгги вспомнила своего папу, который обязательно присутствовал при всех значимых событиях ее жизни, будь то ее первый шаг или школьный спектакль, в котором она участвовала, день ее рождения или Рождество. Или даже посещение стоматолога. Вставить зубные протезы у папы не было возможности, и Мэгги смущалась всякий раз, когда он заходил за ней в классную комнату после занятий, в потертой одежде, с грязью под ногтями, и улыбался щербатым ртом. Однако же деньги на подарки своим детям отец умудрялся где-то добывать.

Мэгги сглотнула вставший в горле ком и отпила из чашки кофе. Нужно обязательно позвонить родителям, поинтересоваться, все ли у них в порядке.

– Желаете еще кофе? – спросила подошедшая официантка.

Мэгги покосилась на прозрачный пластмассовый кофейник, стоящий на подносе, и покачала головой. Вообще-то она бы не отказалась от чашечки кофе, который помогал ей выдерживать сумасшедший темп работы рекламного агентства. Но она привыкла к ароматному напитку, который готовился из лучших сортов свежемолотого кофе, а здешнее пойло не шло с ним ни в какое сравнение. К тому же сегодня она чувствовала себя необыкновенно бодрой и полной сил, несмотря на бессонную ночь.

– Пожалуйста, дайте нам счет, – попросил Чарли. – Мне связаться с Адамом? – обратился он к Мэгги.

Она взглянула в окно, за которым набирало силу утро, обещая прекрасный погожий денек, и сказала:

– Я бы с удовольствием прогулялась по взморью, полюбовалась прибоем и подышала морским воздухом.

Чарли с нескрываемым пессимизмом взглянул на зимний ландшафт, мрачные буруны у берега и спросил:

– А тебе не кажется, что ты недостаточно тепло одета?

– Я потрачу часть своего выигрыша на покупку для нас обоих вязаных шапок, шарфов и рукавиц, а также пакетика лечебных леденцов – для себя. Уверена, что все это продается в любом магазине.

– Если у тебя болит горло, тебе не стоит рисковать, лучше отказаться от прогулки, – участливо проговорил Чарли.

– Но я чувствую себя превосходно! И ничем не больна. Мне хочется побродить по пляжу, ведь я родилась и выросла вдали от океана, – не унималась Мэгги.

– Хорошо, я составлю тебе компанию. Но только при условии, что ты не станешь нырять, потому что вряд ли я буду тебя спасать, если у тебя сведет ногу.

– Хорошо, нырять я не буду! – рассмеявшись, пообещала Мэгги.

– Ваш счет, сэр! – Официантка положила на стол перед Чарли листок.

Но первой его взяла Мэгги. Чарли с удивлением спросил:

– Что ты хочешь сделать?

– Раз ты категорически отказываешься взять у меня часть выигрыша и даже свои первоначальные сто долларов, я хочу заплатить за наш завтрак! – объяснила она.

– Прошу тебя, не выдумывай!

Чарли выхватил чек у нее из руки.

– Верни мне счет! – нахмурившись, потребовала Мэгги.

– Даже не проси! – Чарли полез в карман за бумажником.

Мэгги обожгла его злым взглядом.

– Позволь заплатить мне!

– Это почему же?

– Просто потому, что мне так хочется!

– А вот мне хочется тебя угостить!

– Ты достаточно потратился, оплатив услуги частной авиакомпании и целую ночь в казино. И вообще, Чарли, если ты решил, что это нечто вроде… – Мэгги осеклась и отвела взгляд.

– Ну же, договаривай! – потребовал он.

– Ты все прекрасно понял!

– Нет, я ничего не понял! – заявил Чарли, но только для того, чтобы услышать объяснение от нее.

Собравшись с духом, она выпалила:

– Это вовсе не романтическое свидание, Чарли!

Он пристально посмотрел на нее, но промолчал. Мэгги перевела взгляд со своей тарелки на кофейную чашку, потом на окно и закусила губу.

После продолжительного молчания Чарли наконец произнес:

– Неужели? Значит, ничего романтичного в нашем совместном пребывании здесь, по-твоему, нет? Тогда почему же ты меня целовала после каждого выигрыша?

– Это кто кого целовал? – возмутилась Мэгги.

– Но разве ты не висла у меня на шее?

– Это возмутительная, неслыханная ложь! – всплеснув руками, воскликнула Мэгги и густо покраснела, спохватившись, что и сама немного приврала.

Их поцелуй настолько ей понравился, что она даже не хотела его прерывать, хотя целовались они на глазах у изумленной публики в общественном месте.

– Впрочем, возможно, что я разок и чмокнула тебя от избытка чувств, – неохотно призналась она. – Однако то была моя ошибка, поэтому не думай, что эта ночь какая-то особенная…

– Должен заметить, что сейчас уже утро, – насмешливо произнес Чарли.

– Ты понимаешь, что я имела в виду, Чарли! И вот что я еще хотела тебе сказать: если даже я и поцеловала тебя, то из этого вовсе не следует, будто я…

– Прости, Мэгги, я вынужден снова тебя перебить! В этой стране каждый имеет право думать все, что ему угодно. Поэтому я попросил бы не указывать мне, какие умозаключения делать можно, а какие нет.

Мэгги в гневе схватила со спинки стула свой жакет и холодно отчеканила:

– Пожалуйста, позвони Адаму! Я хочу успеть на утреннюю службу!

– А как же прогулка по побережью?

– Я передумала! К тому же тебе, похоже, не по душе моя затея.

– Я изменил свою точку зрения. И мы сейчас же идем на пляж.

Неторопливо прогуливаясь с Мэгги по пустынному пляжу, Чарли пришел к заключению, что даже зимой морской воздух возбуждает и бодрит.

Мэгги, ушедшая на десяток шагов вперед, в очередной раз остановилась и, обернувшись, крикнула ему:

– Ты идешь или нет? Я скоро превращусь в сосульку!

Их взгляды на променад вдоль моря явно не совпадали.

Тут и там на песке встречались вкрапления снега, оставшегося после последней снежной бури. Да и воздух в это утро был довольно холодным. И без вязаных шапочек и перчаток, которые Мэгги приобрела в магазине сувениров при гостинице, они бы наверняка отморозили себе уши и пальцы. В красных шерстяных рукавичках Мэгги издали походила на школьницу. Чарли усмехнулся и, прищурившись, взглянул на горизонт.

Февральское солнце казалось скорее не золотистым, как яичный желток, а мутновато-белым, как белок. Небосвод же был не синим, а серым. Вдали виднелись контуры какого-то судна.

– Боже, как чудесно, наверное, совершать в такой погожий зимний день морскую прогулку! – неслышно подкравшись к Чарли сзади, мечтательно проговорила Мэгги и взяла его под руку.

– Честно говоря, я в этом не уверен, – хмыкнул тот. – Для круизов погодка несколько холодновата.

Мэгги прикрыв от солнца глаза ладонью, устремила свой взор на горизонт.

– Я имела в виду вовсе не развлекательную прогулку, а большой вояж в Европу или Африку, на океанском лайнере, – пояснила она.

– Да, пожалуй! – согласился с ней Чарли, много раз совершавший путешествия и в Европу, и в Африку.

Но только не на океанском, а на воздушном лайнере. Ему вспомнилось, что у него есть два неиспользованных авиабилета до Французской Ривьеры. Но через месяц, со вздохом подумал он, воспользоваться ими будет уже нельзя. В отличие от этого обручальное кольцо с бриллиантом навсегда останется у Лауры на память.