Лея Кейн - Сво(бо)дные

В мыслях тоже полный хлам. Сука Лана внесла в них хаос, да еще и взбрык конфетки меня несколько поразил. Ее что, испугало так, как я швырнул в стену телефон? Блин, но не в нее же. Или она считает, что я конкретно отбитый и что-нибудь сейчас полетит и в нее?

Ну, очевидно же. Я надеваю на себя свежую футболку и почему-то ненароком вспоминаю закидоны долбанутой твари Ланы. Как она кидалась на меня с вилкой в руках. Кажется, это было еще до брака, а я был настолько придурок, что не принял это во внимание. В первый раз я поржал, во второй заломил ей руку, после третьего перестал поворачиваться к ней спиной и ругаться на кухне. Если бы сейчас конфетка взяла в руку вилку — я бы тоже нехило напрягся, несмотря на то, что эта женщина не опаснее щенка. Ставлю все на то, что ей прилетает от мужа. Ммм… я вспоминаю ее хрупкую тоненькую фигуру, испуганный взгляд овечки и мне хочется впечатать кулак в зубы этого мудака. Млять, я бы благодарил бога, будь у меня вместо отбитой наглухо Ланы такая покорная нимфа. Черт с тем, что с ней было бы конкретно скучно и тухло. Может, нам с хряком махнуться? Предложить этому уродцу бешеную дрянь? Они бы поладили.

Я представляю трахательный медовый месяц с конфеткой, перед глазами калейдоскопом проносятся картины наших ночей в браке, где она громко стонет на моем члене, и он снова напрягается. Твою мать.

Крис, кто тебе развестись-то даст? Рано слюни распустил, подбери обратно.

Выругавшись, я забираю телефон с кухни, ключи и банковские карточки, и покидаю квартиру отца, плюнув на эти сраные шкафы. Хер с ними пока. У меня другие проблемы, и я хочу переговорить с одним хорошим знакомым. Или все докатится до того, что эта сука Лана посадит однажды меня на поводок, заставляя облизывать ей ноги, почувствовав полную власть.

Честное слово, иногда я думаю, что ее было бы проще пристрелить...

— Расслабься, — бурчу я под нос, передразнивая Криса.

Расслабишься тут… Весь расслабон как рукой сняло из-за его выходки. Удивительно, как это его «Сука» умудряется держать его за яйца, чем-то шантажировать, вымогать деньги. Он же неадекватный! Еще и бабник!

Блин, а у меня-то чем ситуация лучше? Муж пьет, не работает, кулак всегда наготове. Будь у нас деньги, еще бы и из-за них собачились.

Я прохожу мимо остановки и понимаю это, когда мимо проезжает мой автобус. Шлепнув себя руками по бедрам, тяжело вздыхаю и поднимаю лицо к небу.

День прекрасный: теплый, солнечный. Мое тело все еще приятно подрагивает от воспоминаний потрясающего секса, и я тупо улыбаюсь, пока какой-то парень не обращается ко мне:

— Девушка, с вами все хорошо?

Все просто восхитительно! Я переспала с условно сводным братом, изменила мужу, не выполнила просьбу мамы, впустила в свою квартиру вчерашнего сидельца, и абсолютно блаженно счастливая стою посреди улицы. Лохматая, разморенная, в футболке на левой стороне и… без белья…

Стыд-то какой! Впопыхах ни лифчик, ни трусики не надела. Сбегала от любовника так, словно нас его жена застукала. Впрочем, почти так все и было…

Кажется, догадавшись, что со мной случилось, парень улыбается и идет дальше.

Пожалуй, мне не помешает прогуляться и провериться, поэтому домой я отправляюсь пешком. Телефонный звонок отвлекает меня, но ненадолго. На экране высвечивается номер участкового, и я снова приземляюсь. У меня же Васька в участке! Наверняка как обычно просит принести ему что-нибудь вкусненькое и сканворды. Заодно на «свиданке» попросит прощения и будет клясться, что это был последний раз.

Сбрасываю звонок. Впервые за пять лет! Это осознание жаром бьет меня в лицо. Жду повторного звонка, а он не поступает, и я всю дорогу иду, думая, зачем же Сергей звонил? Начинаю жалеть Ваську. Может, навестить его? Вдруг его поколотили? От этой мысли горько усмехаюсь и утираю выступившие слезы.

Наконец подхожу к дому и вижу, что окно на кухне нараспашку. Я открывала только форточку. Значит, Виталька похозяйничал. Надеясь, что он не будет меня доставать, я поднимаюсь на лифте, мечтая поесть, а то от бессилия ноги дрожат, и вижу приоткрытую дверь квартиры. Тимошка, съежившись, сидит у порога и жалобно мяукает. Из глубины квартиры доносится шансон.

Злясь, поднимаю котенка, прижимаю к груди и вхожу в прихожую. Накурено, натоптано. Слышу посторонние голоса на кухне. Прохожу мимо туалета, замечаю обоссанный унитаз и, морщась, влетаю в кухню.

Виталька сидит за столом, рядом с ним еще трое бритоголовых дружков (тоже явно с куполами). На столе — водка, сало, огурцы, под столом голова селедки, а вся раковина в рыбьих потрохах. Кошачья миска перевернута в луже молока.

— О, Оксанка, хозяюшка наша! — лыбится Виталька, вставая из-за стола и покачиваясь. Из его руки выпадает сигарета и прожигает дыру в клеенке.

Я зрительно понимаю, что на кухне чего-то не хватает, вспоминаю о микроволновке и сразу соображаю, на какие деньги накрыта поляна. Он загнал мою микроволновку! Я обеими руками прижимаю к себе Тимошку и рычу не своим голосом:

— Витас, ты же обещал!

— Э, баба, ты на кого баллоны катишь? — фыркает мне какая-то пьянь за столом. — Давно Васька хуй в глотку не пихал?

Проглотив обиду, я беру себя в руки и резко отвечаю:

— Пошли все вон! Немедленно!

— Оксанка, ты чего? — усмехается Виталька. — Мы ж договорились. И Васян вчера сам предложил мне у вас…

— А вафлю в грызло не хочешь? — Я делаю шаг вперед, немного в ужасе от проснувшейся во мне уверенности.

— Хех, давно ты по фене ботаешь?

— Не твое дело! Валите отсюда, пока я ментов не вызвала!

Напуганный Тимошка мелкими коготками впивается в мою руку.

— Не, Оксанка, так дела не делаются, — спорит со мной Виталька. — Не твоя хата…

И тут я словно прозреваю: действительно, не моя. За что я держусь? За доставшийся мне от прабабки телевизор, старый утюг, холодильник-трактор и микроволновку, которой больше нет? Или за мужа — безработного алкоголика, импотента и домашнего тирана?

Вся моя жизнь — отстой. Она проходит мимо, пока я терплю нечеловеческие условия существования. Хватит! Надоело! Я сдержала данное умирающей свекрови обещание: позаботилась о ее сыночке. Взрослый стал. Пусть теперь сам о себе заботится. А мне пора о себе подумать! Тем более во мне зародилась какая-то уверенность, что я еще могу нравиться мужчинам. Так что ствол на ночь я себе всегда найду, а чьи-то вонючие носки стирать и унижения терпеть больше не собираюсь.

Я широко улыбаюсь, пячусь в коридор и говорю:

— А знаешь, Виталь, оставайтесь.

— Э, ты куда? Если к бате моему…

— Нет-нет, — мотаю я головой, крепче прижимая к себе котенка. — Не беспокойся. Не буду я твоего отца тревожить. Сидите, отдыхайте. А у меня еще дела…

Пока до этого пьяного черта не доперло, что я элементарно сбегаю, я кидаюсь к шкафу, выдвигаю ящик, достаю оттуда папку со своими документами, оставляю на тумбочке ключи от квартиры и ухожу. Спускаясь в лифте, мысленно убеждаю себя, что все делаю правильно. Самое ценное со мной. Чмокаю Тимошку в пушистую головку и выхожу на улицу.

Ну и куда идти? К маме? Вот ей сейчас точно не до меня! И Крис там отираться будет, пока в Австрию не вернется. А мне с ним пересекаться хочется не намного больше, чем с Васькой. Пошли они, эти мужики! Но и назад не вернусь. Переступлю через себя, переживу все Васькины угрозы, но дам себе шанс на новую жизнь. Хватит вести себя так, будто он меня на помойке нашел. Я женщина, в конце концов, а не боксерская груша!

Смотрю перед собой, глубоко вздыхаю и перебираю в голове всех знакомых, кто мог бы мне помочь. Чувствую, как заржавевшие шестеренки скрипят, но приходят в действие.

Есть! Есть у меня одна должница.

Достаю телефон, вызываю такси и вскоре подъезжаю к крутому отелю в центре. Принадлежит он родителям моей одноклассницы, с которой когда-то мы были лучшими подругами. Не представляю, что буду говорить и как помощи просить, но упрямо иду к ресепшену администратора.

Замираю в шаге от стойки, видя перед собой ухоженную куколку в белоснежной блузке с бейджиком. Она стоит с бумажным стаканчиком перед кофе-машиной, а по эту сторону ее ждет постоялец.

— Ваш капучино, — улыбается она, накрывая стаканчик пластиковой крышкой и протягивая мужчине.

— Спасибо, лапонька, — отвечает он и отплывает от стойки, открывая меня взору администратора.

Не думаю, что мои волосы вдруг причесались, а футболка наделась на правую сторону, да и Тимошка по-прежнему испуганно мяукает. В общем, я рядом с ней как бомжиха какая-то.

Секунду она немигающе смотрит на меня, а потом едва слышно лепечет:

— Окси…

Ну привет, Полиночка, думаю я. Вот мы и встретились спустя годы.

— Здравствуй, Поля, — вслух холодно отвечаю я, до сих пор испытывая горечь за то, что она предала меня… переспав с моим парнем…

— Черт, — Макс давится виски, захлебывается смехом и стучит себя мощным кулаком по груди. — Ты серьезно? Я думал, ты уже давно развелся с этой долбанутой. У тебя уже лет пять в Инсте фотки совместные не мелькают.

— Потому что я с ней не фоткаюсь.

Макс хмурит бровь и смотрит пытливо на меня.

Мы сидим в баре какого-то отеля, в котором поселился друг. Мы дружили со школы, со старших классов, потом наши пути разошлись. Я уехал учиться в мед в Германии, а он захотел стать ментом. Вроде бы он добился неплохого успеха. Я слабо разбираюсь в полицейских званиях и должностях, особенно в России.

Про Лану он слышал от меня. Пару раз он застал картину, как мы сремся с ней по телефону, когда я приезжал в Россию. Но подробностей всего этого треша он, к сожалению, или к счастью, не знал.