– Ты хотела ребенка?

Неожиданный неудобный вопрос повис в воздухе, будто весь кислород из комнаты забирает. У меня застывают все органы чувств. Понимаю, что должна сказать что-то, съязвить, сменить тему, но не могу.

– Почему ты спрашиваешь?

В ожидании ответа я застыла, сжалась… словно в стремлении просочиться сквозь стену… – молчу, жадно слежу, пытаюсь предугадать последующие события этого разговора.

Он нервно ведёт плечами, словно стряхивая с себя все, что налипло за день:

– Шум, создаваемый детьми: крики, визги, вопли – все это меня раздражает. В моей жизни ребенок – это лишнее…

– Ты не любишь детей?

– А должен? – неожиданно отвечает он вопросом на вопрос, и смотрит на меня, пробираясь ледяным морозом под кожу.

– Нет. Но, получается, даже ребёнок не способен тебя умилить?

– А почему меня кто-то должен умилять? Тем более, чужой ребёнок.

– Чужой… – повторила я. – Только в этом проблема?

– Да это в принципе не имеет значения.

– А собственный? – вырывается невольно.

– Ты думаешь я так глуп, чтобы заводить собственных детей? – его слова словно острым лезвием полоснули душу.

– Почему же глуп? – спрашиваю с трудом.

– Когда-то я уже говорил тебе, что совсем не умею прощать. На-то есть веские причины, оставшиеся глубоко в моем прошлом…, но я отлично умею учиться на чужих ошибках.

Прячу свои глаза…

Рингтон сотового внезапно разорвал тишину. Барс бросил на меня беглый взгляд, ожидая моей реакции, сбросил звонок и убрал телефон, сунув руки в карманы, чуть заметно покачиваясь на носках своих дорогих дизайнерских туфель. Мобильный умолк, а потом зазвонил снова. Чертыхнувшись сквозь зубы, он извиняюще кивнул мне, принял вызов и размашисто зашагал прочь из квартиры. Негромкий хлопок входной двери, раздавшийся в прихожей, известил о том, что мы с Митей остались одни.

Прежде чем выйти из спальни, я беспокойно обернулась и посмотрела на сына – он быстро освоился на новом месте и уснул. Все звуки резко исчезли, оставив меня наедине с тишиной.

– Ты… моё тихое счастье… – беззвучно шепчут губы…

***

«Ну попроси ты прощения за случившееся! Хотя бы раз сделай это!» – кричит внутренний голос, – «Я не прощу, но хотя бы буду знать, что ты сожалеешь…»

Но она снова молчит. Мы оба молчим. Словно нам больше нечего сказать друг другу. Мы оба правы в своих убеждениях и оба же глубоко в них ошибаемся. В нашей ситуации нет правильных решений. Есть лишь те, что приведут к меньшим потерям.

Ушел… А у самого руки трясутся – так хочется рвануть на себя дверь и зайти обратно в квартиру. Только никак не могу объяснить себе: "Зачем?"…

Придавив телефон щекой к плечу, совсем не слушаю Наташу, что-то щебечущую о том, чем она занималась сегодня весь день в Милане. Просто плевать. Сжимая и разжимая свои пальцы, наблюдаю за тем, как перекатываются под кожей мышцы, при этом от напряжения вздуваются вены: словно провода гудят. До сих пор перед глазами тонкие, до прозрачности, руки, инстинктивно прижимающие ребенка…

Кажется, я все потерял, не успев обрести.

И сука-ревность рвет грудную клетку, до боли, до полной потери контроля!

Хочется вернуться, сдавить точёную женскую шею до характерного хруста не только за то, что врала и пошла на предательство, но и за то, что родила другому мужику. Одна мысль о том, что она спала с кем-то, вызывала во мне больше злости, чем всё остальное. Хочется смять её рот в поцелуе, прикусить лживый язык, почувствовать чужую кровь на своих, искусанных ею, губах. Хочется сжать руками чужие бёдра так, чтобы там остались синяки – отметины от моих пальцев, так, чтобы она выгнулась дугой навстречу моему телу. Хочется смотреть на чужого ребенка и найти свои… особенные черты. Хочется забить душевную боль физической, и мой сжатый кулак замирает всего в паре сантиметрах от идеально отштукатуренной подъездной стены…

Хочется всего и сразу!

Чёртов телефон летит из рук, и, от удара об бетонный пол, распадается на составные части. Крошево дорогого пластика и стекла разлетается в стороны, а я просто перешагиваю через него, и, игнорируя лифт, бегло спускаюсь вниз по лестнице.

Оказавшись на улице, останавливаюсь рядом со своей машиной, криво усмехаюсь и позволяю себе выдохнуть из легких всю боль – я слишком устал, и слишком хочу перелистнуть этот день. Сегодня все решили рискнуть и сыграть на моём терпении.

Андрей оказался во всем прав. Появление Киры в моей жизни, как всесокрушающий ураган, который без труда снес монолит равнодушия, тщательно возводящийся мною изо дня в день весь этот год. Она просто пришла, коснулась меня и все разрушила, дав понять, что все время эти стены я строил из сухой соломы.

Приехав в тот пятничный вечер в клуб, я вовсе не ожидал увидеть ее среди всей этой пестро одетой, жаждущей развлечений толпы. Кого угодно, только не её. Настолько свыкся с мыслью о том, что наши пути разошлись, и она живёт жизнью, которая никогда не приведёт её ко мне, что, случайно наткнувшись на знакомые изгибы, я не поверил своим глазам. Как сразу не поверил и тому, что она готова продавать свое тело любому желающему. Всего нескольких слов, и внутри меня вспыхивает огонь; ярость пеленой накрывает разум. Дикая ревность топит сознание выплескивая наружу агрессию – и я уже не могу увидеть, как она изменилась, стала другой… такая же красивая, но такая разбитая собственными ошибками, теперь с бездной боли глазах.

«Так озвучь мне, для какой цели ты появилась здесь? Скажи это, и мы закончим быстро! Я правильно понимаю, что ты осознанно отправила приват-приглашение другому мужику в моем клубе? … Дура! Правда считаешь, что меня теперь это может задеть? Я выйду сейчас и сам позову сюда с десяток желающих, готовых исполнить твои самые смелые прихоти и фантазии! Хотя, не знаю, наберется ли столько… выглядишь ты паршиво! Не товарный вид.»

Я ненавижу себя за произнесённые слова. Не понимаю, как сумев научится статистически безэмоционально управлять громадной строительной империей, я так и не научился элементарному – сдерживать эмоции рядом с ней.

Решаю, что у меня больше нет времени на глубокий анализ собственных ошибок, поэтому, разблокировав двери автомобиля, лишь на долю секунды поднимаю глаза к небу: пасмурная осенняя погода, как и моё настроение, достигает своего апогея. Небо начинает покрывать землю и меня крупными каплями холодного дождя, но я продолжаю стоять. Я не боюсь промокнуть. Страшнее сойти с ума от эмоций, что пожирают меня изнутри. Я был бы счастлив совсем утратить способность чувствовать…

Но я чувствую. Как проклятый чувствую!

Сажусь в машину и, в поисках телефона похлопав себя по карманам, тянусь в бардачок за резервным iPhone, чтобы набрать Андрею. Проходит пару гудков прежде, чем я замечаю приоткрытое отделение верхней полки. С памятью проблем нет – сегодня я не открывал его, а значит, это сделал кто-то другой, пока я на пару минут выходил из машины. И я подозреваю, что это была та, которая слишком неожиданно появилась в моей жизни.

Кира может долго замалчивать или, напротив, подробно рассказывать мне о лживых причинах своего возвращения, но я уверен, что причина в другом – во мне. И теперь я очень сомневаюсь, что она вернулась с добрыми намерениями. В какой-то момент осознаю, что не хочу подтверждения своим догадкам. Кажется, что в глубине души, я впервые захотел оказаться неправым в своих убеждениях…

***

Педаль газа вдавлена в пол, скорость свыше 200 км/ч, слышен только рёв мотора, заглушающий бешеный стук в груди.

Весь мир остаётся где-то позади…

Я несусь по скользкой от дождя автостраде, и рядом нет никого, кто мог бы сейчас нарушить мой покой. Здесь, в полутемном салоне машины только я и адреналин, бушующий в крови. Мельком бросаю взгляд в зеркало заднего вида, и ловлю себя на мысли, что ищу её глазами, а сам понимаю, как это глупо. Сморгнув, сбрасываю наваждение, и сразу отчетливо слышу «недовольный» сигнал сбоку, возвращающий меня в реальность и на свою полосу движения.

– Бл*дство!!! – рычу сквозь зубы, ругая себя за непростительную рассеянность.

Еще не поздно, поэтому еду прямиком в клуб. Там останавливаюсь у входа и на мгновение замираю, обводя взглядом зал, без интереса, лениво перебирая посетителей, сортируя их, словно мусор, не пытаясь угодить даже самым важным гостям этого вечера.

Я мог бы без труда поиметь здесь любую, но вместо этого думаю только о той, которую не в состоянии забыть, даже после того, как она пошла своей дорогой, а я своей. Помню почти все фразы, сказанные ею в наш последний день вместе, ее молчание и ложь…

Я помню все!

Память, играя со мной на грани фола, раз за разом швыряет меня назад, в прошлое. Туда, где я спорил сам с собой, ковыряясь в открытой ране на своем сердце…

«Я отпустил её!»

«Могу поспорить, ты не отпускал её, а просто дал уйти! Только тот, кто попытался удержать изо всех сил, может сказать, что отпустил. Ты хоть раз пытался её удержать?»

«Я сделал всё, что мог…»

«Ты же ничего не делал! Просто стоял, как истукан. И даже не подумал пойти за ней, когда она убегала от боли. Молодец! Ничего не скажешь! Можешь и дальше стоять с каменным лицом и смотреть, как она все дальше и дальше отдаляется от тебя.»

Ко мне подходит администратор, что-то говорит, но я отмахиваюсь, а потом и вовсе бросаю на него свирепый взгляд и снова погружаюсь в свои мысли, сгрызая себе нервы. Нанятый мной управленец пятится, позволив себе вздрогнуть перед моей нарастающей агрессией, а я успеваю бросить ещё один блуждающий взгляд на толпу, прежде чем подняться к себе.

***

В полутьме просторных апартаментов играет ненавязчивая музыка, и, стоя на посреди комнаты, в такт ей покачивается полуголая девица из одежды на которой только плавки, низко сидящие на стройных бедрах. Я нисколько не удивляюсь, заметив на диване Андрея, который, как всегда вальяжно расположившись, держит в руках бокал с моим коллекционным бренди, не сводя глаз с красивой шлюхи.