– Мне угрожали, Насть. Из-за тебя! – рычу я. – Кто был этот парень, который потребовал карточку? Он такой высокий с карими глазами, и нос у него такой слегка круглый на кончике. Сидит с дружками уже какой день возле дома.

– В берцах и кожанке? – спрашивает сестра, а я киваю.

Меня трясет. Этот сделал что-то со мной, а сестра тупит.

– Настя, – опять рычу. – Что происходит? Вызови гребаную полицию.

– Сонь, ты меня убьешь. Только прежде, чем это сделаешь, помни, что я мать твоего племянника.

Она что, издевается? Меня тут чуть не убили, а она мне такое заявляет!

Плохо, что стационарного телефона нет. Так бы вызвала полицию.

– Говори.

– Это, наверное, Костя – папа Егорки.

– Отлично, тем более звони в полицию. Будем алименты выбивать, – пытаюсь подняться, но поясницу вновь простреливает.

Падаю на кровать. Пытаюсь совладать с собой. К жуткой боли и страху присоединяется гнев.

– У него папа в полиции работает. Мы не выбьем алименты, – говорит она грустно. – Тем более, я ему денег должна, а теперь карточки нет с материнскими.

Я недоуменно смотрю на нее, пытаясь уложить в голове эту информацию. То есть моя сестра залетела от сына начальника полиции. Одолжила у него денег, или что там. Он не платит алименты, хотя ребенок маленький, его имя даже не вписано в графу отцовства.

А главное, она все это время знала, что он так близко! Я в шоке.

И не отбери я у нее карточку, в жизни бы не узнали.

– И за что ты ему денег должна?

– Я его машину сломала, а она очень дорогая.

Я вновь откидываюсь на подушку.

– Насть, ты дура. Сын он начальника полиции или нет. Но он отец ребенка. Почему ты нам не сказала с папой?

– Сонь, ну ты и так работаешь, а так стала бы еще больше нервничать. А так я отдаю ему детские, и все нормально. Он нас не трогает. А ты забрала карточку, и вот.

– Настя! Завтра же идешь и подаешь на него в суд. Он – отец, и должен платить.

– Сонь, так нельзя. Он угрожал, сказал, что позволяет мне отдавать эти деньги детские, а тебя и папу трогать никто не будет.

– Он меня уже  тронул, – отвечаю я, чувствуя еще большую злость и ярость.

– Потому что ты карточку забрала.

– Потому что он мудак.

– Сонь, ну нельзя, – мнется сестра, пока я готова выть от боли.

– Что нельзя, Насть? Вот что? Нельзя залетать в восемнадцать без подушки безопасности! Нельзя ломать чужие вещи! Или нельзя обращаться в полицию на того, кто угрожает?

– Соня, ну не ори, я только Егорку уложила. Костя обещал, что если я буду каждый месяц давать деньги, то он спишет долг.

– Настя, ты себя слышишь? Ты забираешь деньги ребенка, чтобы заплатить отцу-мудаку не пойми за что? Пусть предоставит хоть какие-то документы, что ты обязана это делать, – я накрываю лоб рукой.

Боже, что за дичь. Как так можно свою жизнь по езде пускать?

– Там камеры были, – поясняет Настя.

Закрываю глаза, только чтобы ее хотя бы не видеть.

– Сколько? – спрашиваю.

– Что? – недоуменно пищит сестра.

– Сколько ты ему должна?

Она называет сумму, а я тихо офигеваю. Ощущение, что Настя там не машину, а автопарк сломала.

– Он счета показывал, – она обхватывает себя руками за плечи. – Сказал, что если бы не ребенок, то я должна была брать кредит. А еще ты и папа.

Прикинув, поняла, что мне на Зимнева года два без еды и воды придется работать, чтобы покрыть эту сумму. Угу, и как в каком-то романе – даже предложить богачу нечего, чтоб мне такую сумму сразу дали. И вообще, надо бы Настю одну бросить. Но блин, сегодня мне ее Костя чуть спину не сломал, а завтра сломает. И что дальше? Как жить?

Я лежу на кровати, пытаясь совладать с собой. Хочется накинуться на Настю, и душить, душить ее, пока у нее глаза не повылазят. Шучу, но сейчас я на нее очень сильна зла. В голове не укладывается, что такой треш мог произойти в нашей семье.

Нет, я всего ожидала. Ладно, пусть младшая сестра залетела, это полбеды, но сломать чужую машину, причем еще и отцу ребенка, и отдавать ему детские деньги – это где-то за гранью добра и зла.

В голове не укладывается, что это моя семья.

Точнее, от Насти я всего ожидала, но такого песца точно нет! Что теперь делать?

Если он и вправду сын начальника полиции, то тем более надо попробовать добиться правды.

– Сонь, – зовет Настя.

– Насть, просто уйди, – говорю ей. – Вот реально не до тебя сейчас.

Сестра очень аккуратно закрывает за собой дверь.

Я еще какое-то время просто лежу, пытаясь успокоиться и расслабиться, но в итоге удается лишь подняться с кровати.

Ладно, завтра подумаю, что делать, а пока придется заниматься своими делами.

Кое-как доползаю до ванной. Вот всегда думала, что хорошие мысли приходят тогда, когда стоишь под струями воды. Как вариант, если этот Костик продолжит наезжать, то можно смело вызывать полицию, а если он начнет качать права, то можно идти до конца. Не думаю, что в полиции прям все боятся его отца.

И вообще, он мог просто запудрить мозги Насте, и она поверила. Это ж моя сестра. Я ее в детстве на жвачку разводила. Говорила, что если она ее будет жевать, то у нее попа слипнется. И она боялась. До сих пор ее не жует. А степень ее доверия другим и так понятна – залетела в восемнадцать.

Я выхожу из душа и еле дохожу до комнаты. Спина горит. Что это такое – без понятия.

Проверяю телефон на зарядке. Пропущенный с неизвестного номера.

Нервно сглатываю. А вдруг это Костя Настин?

Несколько раз вздыхаю.  Если это он… То я ему сейчас все выскажу.

Набираю номер, прислушиваясь к длинным гудкам.

– Але, вы мне звонили, – говорю уверенно.

– Софья? – слышится хриплый голос Зимнев из динамика.

На меня накатывает волна облегчения и успокоения.

– Да, Вадим Сергеевич, – отвечаю, а на губах расцветает глупая улыбка.

– Завтра машина не сможет за вами заехать. Вам придется добираться самостоятельно.

Улыбка сходит. Я вновь представляю этого Костю, вдавливающего меня в стену в парадной.

– Софья? – слышится голос Зимнева. – Все в порядке?

– Да, – как в тумане отвечаю я. – Хорошо, доберусь до работы. Вам вообще необязательно меня подвозить.

– Это всего лишь на неделю, – отвечает Зимнев. – Спокойной ночи.

– Спокойной, – отвечаю я.

От разговора с ним даже спина меньше болит.

Глава 14

Боль в спине наутро так и не проходит. Я ковыляю, как старая бабка. Еле спускаюсь по лестнице.

Опоздаю на работу, как пить дать.

Вдыхаю морозный воздух на улице.

Дверцы красной иномарки, стоящей возле подъезда, открываются. Я нервно отшатываюсь, когда оттуда выходит Костя и направляется ко мне.

– Доброе утро, Соня, – говорит он, улыбаясь и надвигаясь на меня.

Я нервно сжимаюсь.

– Что ты хочешь? – спрашиваю я.

– Настя тебе ничего не рассказала? – он приподнимает бровь.

– Настя рассказала мне все, – отвечаю я, скрещивая руки на груди. – А вот у тебя, кажется, не хватает совести.

Я молчу о том, что сказала Насте с утра, что если она не пойдет в суд и не подаст на алименты, то это сделаю я. Даже специально отпрошусь с работы ради такого дела. Только надо узнать имя и фамилию этого мудака, который только по крови отец Егорки.

Его мерзкий взгляд скользит по моему телу, а затем возвращается к глазам.

– Я тут так подумал. Ребенку же нужны деньги.

– Неужто алименты решил платить? – неестественно удивляюсь я.

Конечно, такой вариант он не рассматривает.

– Нет, пусть оставляет карточку себе. Да и не от меня этот ребенок. Напилась твоя Настя на гулянке, а теперь на меня этого, – он чуть не выплюнул слово, – вешает.

– Это суд решит, – пожимаю я плечами. – Она подаст на алименты.

Желваки играют на его лице.

– Не подаст. Тогда я подам на нее. Каково это будет матери-одиночке получить еще и срок за порчу имущества? Но к делу. Мне плевать на ее крохи. Выплачивать ее долг будешь ты. Я видел, на какой машине ты катаешься. Пусть платит твой любовник, или кто ты там ему.

Я приподнимаю бровь.

– А не сильно нагло? – уточняю у него, помня о том, что такой бугай, как он, может меня в один момент ушатать.

Тем более, я ни на минуту не забываю про боль в спине!

– И тем более, если была авария или еще что-то, где записи с камер видеонаблюдения, где счета за починку? – продолжаю я перебирать, видя, как он еще шире улыбается.

– А ты не дура, – говорит он. – Вечером привезу тебе все документы и съемку. И сама убедишься.

Он разворачивается и идет в свою машину.

Я облегченно выдыхаю. Уж пусть представит мне доказательства, а дальше будем добиваться справедливости.

Я сижу в приёмной и никак не могу сосредоточиться на работе. А что если действительно есть какие-то доказательства? Нельзя же позволять ему забирать последние детские деньги с Насти. Так неправильно. Если он хотел бы компенсации, то ему надо было в суд обращаться, но как же легко наехать на мать-одиночку. Да, у нее есть папа и сестра, но это же не панацея. О чем я вообще думаю? Полиция – и точка.

Работа валится из рук напрочь. Боже, даже испытательный срок не прошел, а я уже не могу толком собраться. Хотя за одного Климшина Зимнев мог бы меня сделать полноценной помощницей.

Мог бы, но пока я не услышу заветные слова «Вы прошли испытательной срок», так и буду делать вид, что все хорошо. Относительно. Спина болит так, будто в нее всунули раскаленный прут. И так хожу еле-еле. Вряд ли там что-то серьезное. Поболит, перестанет. Я отношусь к тому типу людей, которые пока при смерти не будут лежать – к врачу не пойдут. Так и я. Подумаешь, немного побаливает.

Только босс другого мнения. Весь день гоняет туда-сюда с бумажками. Все дело в том, что он готовится к сдаче дома. Вот весь офис на ушах и стоит. Проектировщики, рекламный отдел – все к нему через меня бегают. Ужас просто. Я и то еле-еле что-либо успеваю. И так же, как и все, таких трындюлей получаю, что просто ужас. Только если начальники забежали-выбежали, то мне достаются все орехи.