— Я польщена, — усмехаюсь и иду в сторону кухни, — есть хочешь?

— Хочу, — Илья кивает сдержано и идет следом.

— Так иди и погрей. У нас самообслуживание. А я водички пока попью.

Мартынов ловит меня посреди коридора, подталкивает в стенке, наваливается сзади, прижимаясь всем телом.

— Скучала?

— Не особо, — кривлю душой. Конечно скучала, но ему об этом знать не следует. Такие признания просто так я больше не делаю.

— А я скучал, — прикусывает мочку уха, пальцами ведет по шее, замирая там, где пульсирует венка.

— Что, Оливка оказалась не очень? — подкалываю его и ловко выворачиваюсь из захвата.

— Да причем здесь эта оливка! — в сердцах возмущается Мартынов, — я говорю, что о тебе скучал.

— Не ворчи! — встаю на цыпочки и целую его в кончик носа. Когда он не в духе — такой миленький, прямо маленький надуты медвежонок, — я тоже скучала.

Делаю шаг в сторону, но он ловит за руку и рывком к себе притягивает, так что носом ему в грудь впечатываюсь. У него тяжелый взгляд, сумрачный. Что-то его тревожит.

Вижу, что хочет что-то сказать, но не решается, проглатывает слова, которые едва не срываются с языка.

Я не настаиваю, не лезу к нему с расспросами, давно научившись держать свое любопытство при себе. Он и так все расскажет, от и до. У нас нет друг от друга никаких секретов. Полное доверие. Мы долго к этому шли, выбрасывая из наших отношений все ненужное, зато результат действительно радует.

— Посидишь со мной? — спрашивает как-то устало, расстроенно, будто опасаясь, что откажу.

— С удовольствием. Заодно подскажешь мне несколько моментов, сама не могу разобраться.

***

Мы устраиваемся за большим столом. Илья киснет над тарелкой, рассеянно ковыряясь в ее содержимом. Слушает меня в пол уха, отвечая невпопад, а я без устали его тормошу — вопросов накопилось много, и мне нужна компетентная помощь. Мартынов знает компанию как свои пять пальцев, все подводные камни, все нюансы. Поэтому спрашиваю, спрашиваю, спрашиваю и конца этим вопросам не видно.

— Варь, — в какой-то момент перебивает меня, не впечатлившись моим бешеным энтузиазмом, — помолчи пожалуйста.

— Почему? — удивленно глазами хлопаю.

— Надоела ты со своей работой! — продолжает ковыряться в тарелке, не поднимая глаз.

— Нормально! — возмущаюсь от души, — я тут за семейное дело радею, готовлюсь, а он мне «надоела». Мне, между прочим, завтра уже уезжать!

— Вот именно! — в сердцах вилку откидывает, — давай лучше сходим куда-нибудь? Зачем тратить вечер вот на это? — выхватывает у меня бумаги, сердито отбрасывая в сторону.

— Мартынов, ты чего? Какая муха тебя укусила? — подрываюсь с места, собираю разлетевшиеся листы.

— Никакая! — он тоже поднимается на ноги, нависая надо мной хмурой тенью.

И тут до меня доходит в чем дело:

— Тебе жалко, что я уезжаю? — удивленно спрашиваю мужа.

— Я…Что… Нет! — открещивается сердито.

— Да ладно тебе отпираться. Я же вижу! — становится смешно.

— Чего ты видишь? — сопит недовольно, глаза голубые сверкают.

— Ты не хочешь меня отпускать!

— Да! Не хочу! — срывается на повышенные тона, — херню какую-то с папашей придумали.

— Илья, что такого? Месяц всего.

— Ты так спокойно об этом говоришь!

— Естественно спокойно. Считай, обычная командировка. Что такого?

— Ничего, Варя, ничего!

— Ну раз нечего, то и не выноси мне мозг! Пороюсь, повынюхиваю, разузнаю, что и как. Дядя Саша считает, что это хорошая затея.

— Вот пусть этот дядя Саша сам и едет!

— Я не понимаю, что на тебя нашло? — всплескиваю руками, — как маленький, честное слово. Сам же всегда повторял, что, если можешь что-то делать — делай. А теперь, когда дело нашлось, не хочешь отпускать. Ты в меня не веришь?

— Глупости не говори, конечно, верю.

— Тогда в чем проблема?

— Да ни в чем! Я дома хочу тебя видеть! Рядом с собой!

— Так я никуда и не денусь.

— Еще бы ты куда-нибудь делась, — ворчит себе под нос.

— Кстати, не ты ли, дорогой мой, всегда твердил, что не надо пытаться держать другого человека на привязи?

— Причем здесь это? — мрачно смотрит на меня.

— Притом. Ты сейчас как раз пытаешься так сделать, — строго погрозила пальцем, — все, давай с этой ерундой завязывай. Месяц полетит, ты и не заметишь. На выходные будем друг к другу в гости летать…если соскучимся.

— Если? — хмыкает с непонятной интонацией.

— Я думаю, ты без проблем найдешь себе развлечение на это время. У отца грандиозные планы на этот время. Вон, продолжишь незаконченное со свой Оливкой

— Да, бл**ь! — шипит он и, резко развернувшись, уходит с кухни, оставив меня одну.

И как это понимать?

В последнее время Мартынов просто ломает мой мозг, своими заскоками.

Возвращается, через минуту. Злой как черт. Рывком подхватывает меня под зад и усаживает на стол, попутно юбку кверху задирая.

— Ты чего делаешь? — удивленно спрашиваю, за руки его хватая, пытаясь остановить.

Он даже не замечает моего сопротивления, тянет трусики в сторону, нагло прикасаясь к промежности. Тело тут же откликается, как всегда готово его принять.

— Трахнуть тебя собираюсь, может полегчает.

— Мартынов, уймись!

Илья лишь подтягивает ближе к краю, расстегивает джинсы и спустив из вместе с бельем, входит одним движением на всю длину. Рычит, когда когтями впиваюсь ему в плечи и начинает быстро двигаться. Размашисто, зло, руками за зад к себе подтягивая, с каждым движением все глубже проникая. Чувствую, как пульсирует напрягается его член внутри меня.

Придавливает к столу, когда пытаюсь сдвинуться. Схватив за волосы, к себе притягивает, целуя, как голодный, языком в рот врываясь.

Вколачивается в мое тело, которое уже содрогается от сладких конвульсий.

Стону в голос, шепчу его имя, когда накрывает по полной, скручивает внутренности от удовольствия. Он наблюдает за выражением моего лица, скользит по нему бешенным взглядом, продолжая двигаться, потом прижимает к себе так, словно раздавить хочет, делает несколько особо сильных толчков и останавливается тяжело дыша.

— Полегчало? — голос не слушается, хрипит, срывается, неровно перекатывается.

— Ни черта, — прижимается своим лбом к моему и так стоит, пока дыхание у обоих не выравнивается.

— Если тебя это так волнует, то я тоже буду скучать, — высвобождаясь из крепких рук, поправляя одежду.

Смотрю на листы, которые снова рассыпались по полу и машу на них рукой. Действительно, в последний вечер тратить время на такое просто глупо.

— Кто-то собирался куда-то сходить? — приближаюсь к Мартынову, который уже стоит у окна и задумчиво смотрит на улицу. Обнимаю его, руками оплетая за талию и щекой к спине прижимаюсь, слушаю как гулко бьется сердце. Такой теплый, уютный звук.

— Если хочешь, то пойдем, — произносит глухо.

— Хочу.

— Тогда собирайся.

— Я мигом, — расплетаю объятия и бегу наверх в гардеробную.

Глава 15

Следующий день наполнен суматохой. С утра бегом на работу, всего на пару часов. Надо собрать некоторые документы, еще раз обсудить с Александром Николаевичем ряд моментов. Во время этого разговора Илья, мрачный словно туча, сидит в углу и молчит, задумчиво рассматривая свои ладони.

Мне нет дела до его недовольства. Делаю то, что от меня требуется. То, что сама хочу сделать.

Ближе к обеду убегаю домой. Проверить сумки, собрать оставшееся барахло. Последние часы проходят в бешеной суете, и когда за мной приезжает Илья, чтобы отвезти в аэропорт, я похожа на взлохмаченную ведьму — растрепанная, запыхавшаяся с бешеным взором

— Зачем тебе столько вещей? — недовольно смотрит на два объемных чемодана, в которые я с трудом запихала все самое необходимое.

— Как зачем??? Мне целый месяц там жить! Или предлагаешь по магазинам бегать, барахлом закупаться?

— Месяц? Выглядит так, будто навсегда переезжать собралась.

— Очень смешно, — фыркаю, причесываюсь, закалываю волосы в высоких хвост.

— Даже не думал шутить.

— Все, не бубни. Поехали, — подхватываю с тумбочки сумку, вешаю на сгиб локтя, и, еще раз бросив удовлетворенный взгляд в зеркало, направляюсь к выходу.

Он с чемоданами следом. Пока закидывает их в багажник, я проверяю все ли взяла — билет, документы, немного наличных, карты. Все на месте.

До аэропорта едем молча. Я настраиваюсь на предстоящий перелет, с муж витает где-то в своих мыслях.

Он помогает мне зайти внутрь, сдать багаж. Ждет пока я пройду регистрацию на рейс и провожает меня к нужному выходу.

— Давай, хорошо себя там веди, — ворчит, когда обнимаю его, прижимая к себе крепко-крепко.

— Конечно, — еле улыбаюсь и сердце колотится тяжело, надрывно. Мне тоже не хочется уезжать, но надо. Дело есть дело, — сам тут не пропадай.

— Дура.

Целую его в щеку, но он перехватывает инициативу, впиваясь в губы, так что голова кругом идет.

— Ладно. Мне пора. Скоро уже посадка начнется, — с сожалением высвобождаюсь из уютных объятий, — как прилечу позвоню.

Мартынов нехотя отпускает, и я бегу к турникетам. На ходу оборачиваюсь, машу ему рукой, посылаю воздушный поцелуй и продолжаю свой путь.


Возвращение домой было таким… обычным. Ни тебе восторгов, что родные стены вижу, ни слез умиления, ни ностальгии. Пусто. Эта квартира для меня давно перестала быть домом. Прошлась по комнатам — все чисто, аккуратно, женщина, которая в мое отсутствие поддерживала порядок, отлично справилась со своей задачей.