— Мы пришли собрать простыни, — произнесла мачеха Луки с едва скрываемым ликованием.

Лука отступил, открывая дверь шире. Вошли сразу несколько женщин, сперва их взгляды обратились в сторону кровати и пятна, затем на меня. Лицо было пунцовым, несмотря на то, что кровь на простынях принадлежала не мне. Как эти женщины могли радоваться возможности взглянуть на доказательство потери моей невинности? Неужели у них нет ни капли сострадания? Может, им казалось справедливым, что я прошла через то же, что и они? Не выдержав пристального внимания, я отвернулась. Пусть делают из этого то, что хотели. Большинство гостей уехало, особенно политики и люди, не имевшие отношения к мафии. Предполагалось, что лишь ближайшие члены семьи засвидетельствуют презентацию простыней, но из-за числа женщин, собравшихся в спальне и коридоре, вы бы и не поняли этого.

Когда снимали простыни, позволялось присутствовать женщинам только брачного возраста, чтобы не пугать чистые девственные глаза молодых девушек. Среди наблюдателей я видела теток, свою мать, Валентину и Бибиану, но женщины из семьи Луки стояли впереди, потому что это была их традиция - не наша. «Теперь она и твоя тоже», — с болью напомнила я себе. С другого конца комнаты Лука ненадолго поймал мой взгляд. Теперь мы делили секрет. Я не могла не испытывать чувство благодарности к своему мужу, хотя и не хотелось быть благодарной за нечто подобное. Но в нашем мире тебе приходится быть признательным за малейшее проявление доброты, особенно от человека вроде Луки, особенно когда ему не нужно было быть добрым.

Мачеха Луки Нина и его двоюродная сестра, Косима, начали разбирать кровать.

— Лука, — деланно возмутилась Нина, — никто не говорил тебе быть нежным со своей девственной женой?

Вообще-то, несколько дам позволили себе смущенно похихикать, а я опустила глаза, хоть и хотелось бросить на нее сердитый взгляд. Лука справился с этим вместо меня и одарил ее волчьей улыбкой, от которой волосы на шее встали дыбом.

— Ты замужем за моим отцом. Неужели он производит впечатление человека, который учит своих сыновей быть с кем-то нежными?

Ее губы вытянулись, но она не перестала улыбаться. Я почувствовала, что все взгляды обращены на меня, и напряглась от напора внимания. Рискнув поднять взгляд на свою семью, на многих лицах я увидела шок и жалость.

— Пропустите меня! — донесся панический голос Джианны.

Я резко подняла голову. Она пробивалась через толпу собравшихся женщин и избегала мать, пытавшуюся ее остановить. Джианны здесь даже не должно было быть. Но когда она делала то, что должна? Оттолкнув с дороги чрезвычайно тощую женщину, она вошла в спальню. На ее лице мелькнуло отвращение, когда она заметила те простыни, которые мачеха Луки расправляла на вытянутых руках Косимы.

Она взглядом изучала мое лицо, задерживаясь на опухших губах, растрепанных волосах и руках, которыми я все еще обхватывала свою талию. Как мне хотелось, чтобы был способ дать ей знать - я в порядке, все не так, как выглядит, но это невозможно, пока нас окружают все эти женщины. Она повернулась к Луке, у которого, по крайней мере, больше не было стояка. Ее взгляд обратил бы большинство людей в бегство. Лука с ухмылкой приподнял брови.

Она сделала шаг в его сторону.

— Джианна, — произнесла я тихо. — Ты не поможешь мне одеться?

Позволив рукам упасть по обеим сторонам, я направилась к ванной комнате, стараясь то и дело вздрагивать, будто мне было больно, и надеялась, что не перебарщиваю. Мне никогда не приходилось видеть невесту или кого-то еще после предположительной потери девственности. Как только дверь ванной за нами закрылась, она меня обняла.

— Я ненавижу его. Я их всех ненавижу. Я хочу его убить.

— Он ничего не сделал, — пробормотала я.

Джианна отступила, и я приложила палец к губам. Выражение ее лица говорило о полном замешательстве.

— Что ты имеешь в виду?

— Он не изнасиловал меня.

— Только потому, что ты с ним не дралась, не значит, что это было не изнасилование.

Я прикрыла ее рот рукой.

— Я все еще девственница.

Джианна отступила, и моя рука упала с ее губ.

— Но кровь, — прошептала она.

— Он порезался.

Она с недоверием уставилась на меня.

— У тебя стокгольмский синдром?

Я закатила глаза.

— Ш-ш-ш-ш. Я говорю правду.

— Тогда к чему шоу?

— Потому что никто не должен знать. Никто. Даже мать или Лили. Никому не говори, Джианна.

Девушка нахмурилась.

— Зачем ему это?

— Я не знаю. Может, ему не нравится причинять мне боль.

— Этот человек убьет олененка, если тот посмотрит на него не так.

— Ты его не знаешь.

— Как и ты.

Она покачала головой.

— Не говори, что доверяешь ему. То, что он не трахнул тебя прошлой ночью, не значит, что он не сделает этого в ближайшее время. Может, он предпочитает делать это в своем пентхаусе с видом на Нью-Йорк. Ты его жена, и любой мужик с рабочим членом захотел бы залезть в твои трусики.

— Отец и правда впустую делал все замечания о том, как должна вести себя леди, — сказала я с улыбкой.

Джианна продолжала сверлить меня взглядом.

— Выходя замуж за Луку, я знала, что, в конце концов, мне придется с ним переспать, и приняла это. Но рада, что хотя бы есть шанс узнать его получше.

«Хотя и не была уверена, что захочу познакомиться с некоторыми его частями. Но его поцелуи точно не были неприятны. Когда я о них думала, моя кожа все еще становилась горячей. И, несомненно, на Луку было приятно смотреть. Не то чтобы красивый вид мог свести на нет жестокость, но по отношению ко мне он пока не был жесток, и почему-то думалось, что не будет. Как минимум, не намеренно».

Джианна вздохнула.

— Да, наверное, ты права.

Она опустилась на крышку унитаза.

— От беспокойства о тебе я не спала всю ночь. Ты что, не могла послать мне сообщение, в котором говорилось, что Лука не сорвал твою вишенку?

Я начала раздеваться.

— Конечно. А потом отец или Умберто проверили бы твой телефон, увидели его, и мне конец.

Когда я стала в душевую, взглядом Джианна просканировала меня с ног до головы, вероятно, все еще искала признаки того, что Лука грубо со мной обошелся.

— Ты все еще должна действовать так, будто ненавидишь Луку, когда увидишь его, а то люди станут подозрительными, — попросила я ее.

— Не волнуйся. С этим не будет проблем, я все еще ненавижу его за то, что он забрал тебя у меня, и за то, что он это он. Ни на секунду не поверю, что он способен на доброту.

— Лука тоже не должен узнать, что я тебе сказала.

Я включила душ и позволила горячей воде смыть последние намеки на усталость. Мне нужно быть в полной боевой готовности к шоу, которое развернется в гостиной. Мышцы начали расслабляться под потоком воды.

— Ты не можешь войти, — гневно произнесла Джианна, поражая меня. — Мне плевать, что ты ее муж.

Открыв глаза, я увидела, как Лука пробивается в ванную. Джианна стала у него на пути. Я быстро повернулась к ним спиной.

— Мне нужно подготовиться, — прорычал Лука. — И здесь нет того, чего бы я еще не видел.

«Лжец».

— Теперь уходи или увидишь свой первый член, девчонка, потому что я собираюсь сейчас раздеться.

— Ты высокомерный мудак, я…

— Уходи! — крикнула я.

Джианна ушла, сказав перед этим в адрес Луки несколько отборных слов. Дверь захлопнулась, и мы остались одни. Было непонятно, что делал Лука, и я не стала поворачиваться проверять. Его было не слышно из-за шума воды. Понятно, что стоять вечность под душем не вариант, так что пришлось выключить душ и повернуться в сторону комнаты.

Лука кистью распределял по подбородку крем для бритья, но глаза его были устремлены в зеркало: он следил за мной. Я устояла перед желанием стремительно прикрыться, хотя чувствовала румянец, распространяющийся по телу. Он поставил кисть и потянулся за плюшевым полотенцем, висевшим над радиатором, а потом подошел ко мне, все еще в трусах. Быстро поблагодарив, я открыла душевую и взяла полотенце. Не двигаясь, он непроницаемым взглядом осматривал мое тело. Я обернулась полотенцем и вышла. Без каблуков моя макушка доставала лишь до груди Луки.

— Держу пари, ты уже сожалеешь о своем решении, — произнесла я тихо.

Объяснять не было необходимости, он понимал, о чем я.

Не говоря ни слова, Лука повернулся к столику и вернулся к своему занятию. На пути в спальню его голос заставил меня вздрогнуть.

— Нет.

Я оглянулась и посмотрела на него.

— Когда я возьму тебя, то хочу, чтобы ты извивалась подо мной от удовольствия, а не от страха.


ГЛАВА 8


Я уже была одета в летнее оранжевое макси платье с золотым ремнем, чтобы подчеркнуть талию, когда Лука вышел из ванной комнаты в одном полотенце. Сидя на стуле со своей косметичкой, я наносила макияж, но застыла с кисточкой туши в миллиметре от лица, увидев его. Он направился к шкафу, взял черные брюки и белую рубашку, прежде чем бесстыдно скинуть полотенце. Не успев оторвать взгляд достаточно быстро, я была вознаграждена видом его твердой спины. Опустив глаза, пришлось заняться осмотром ногтей, чтобы набраться смелости снова взглянуть в зеркало и нанести тушь.

Лука застегнул рубашку, за исключением двух верхних пуговиц, пристегнул нож к руке, накинул сверху рукав и затем пристегнул кобуру с пистолетом к ноге. Я повернулась.

— Ты куда-нибудь ходишь без оружия?

Сегодня не было кобуры на груди, потому что белая рубашка не смогла бы ее скрыть.

— Нет, если могу этого избежать. — Он посмотрел на меня. — Ты знаешь, как стрелять из пистолета или пользоваться ножом?