Данте посмотрел на меня, сдвинув брови. Мышца у него на щеке подергивалась.

— Скажи мне, когда я смогу двигаться, — процедил он, удивив меня этим проявлением сострадания.

Я поерзала в нетерпении, отчаянно желая, чтобы Данте двигался во мне. Небольшой дискомфорт все еще был, но все же стало лучше.

— Все нормально.

Он кивнул, затем вошёл почти до упора, прежде чем вернуться обратно. Мои мышцы плотно сжали его член, все еще пытаясь свыкнуться с вторжением, но я почувствовала прикосновение удовольствия от этой болезненности, когда Данте взял медленный ритм. Мне хотелось, чтобы он опустился на свои предплечья, чтобы мы могли стать ближе, но он опирался на ладони. Я подумала, что ничего другого и не должна была ожидать. Он предупреждал меня, но, по крайней мере, был осторожен и не набрасывался.

Из меня вырвался короткий стон, когда Данте ударил в восхитительное место глубоко внутри меня. Он ускорился, толчки стали сильнее. Он полностью сконцентрировался, не издавая громких звуков, но его дыхание участилось. Мне понравилось наблюдать за ним, замечать мелкие подрагивания и вспышки на его холодной маске, когда возрастало его удовольствие.

— Мое время истекает, — предупредил он резким голосом. — Не знаю, как долго еще смогу продолжать.

Меня удивило его признание. Вот уж не думала, что он был человеком, который с готовностью признался бы в чем-либо, по его мнению, похожем на слабость. Я обрадовалась этой крохотной искре человечности.

— Все в порядке.

Не то чтобы я собиралась кончить ещё разок. Я бы сказала, что была близка к пределу своих возможностей.

Движения Данте стали более быстрыми и менее сдержанными, почти отрывистыми и бесконтрольными. А затем он, наконец, опустился на свои предплечья, сделав нас ближе, чем мы когда-либо были. Наши тела прижались друг к другу, как будто мы слились в одно, и Данте по-настоящему начал вколачиваться в меня, сильно и быстро, и моя чувствительность превратилась в мучительный приступ боли, но мне было не до того. Я ощущала его жар через одежду. Его жилет натирал мои чувствительные соски, и все же мне хотелось почувствовать его кожу, но даже это было в данный момент не так важно. Имело значение только то, что Данте, наконец, сделал меня женщиной, позволив произойти близости. Возможно, это новое начало, настоящее начало нашего брака. Я прижалась к нему и уткнулась лицом ему в шею, в то время как Данте толкнулся в меня еще несколько раз.

Он застонал, его тело напряглось, а затем чувство, что его эрекция расширяется во мне, сопровождалось странным ощущением, когда он кончал в меня. Я отклонилась назад в желании увидеть его лицо. На этот раз маска исчезла: он выглядел взъерошенным, доступным, каким-то менее суровым. Он вздрогнул еще раз, прежде чем опустил лицо и прижался губами ко мне, его язык слегка скользнул по моим губам. Я в нетерпении открыла рот ему навстречу. Наши языки встретились, и я взлетела на небеса. Я так долго ждала нашего настоящего поцелуя, и теперь это происходит на самом деле. На вкус он был идеален, и мне нравилось чувствовать его вес на мне, как и ощущение его опадающего члена во мне. Возможно, теперь все изменится. Я просунула руки под рубашку и провела ладонями вверх и вниз по его спине, пальцы ощупывали каждый шрам, оставленный на его теле. Он был таким теплым и сильным, как будто был моим.

Данте прервал поцелуй, наши глаза встретились, и в одночасье его стены вновь воздвиглись. Я увидела, как это происходит, как занавес, закрывшийся в конце представления. Он приподнялся на ладонях.

— С тобой все в порядке? — спросил он, резко выходя из меня. Я задохнулась от вспышки боли, и Данте на мгновение завис надо мной, всего лишь намек на нерешительность проявился у него на лице, но и тот быстро исчез. Данте выпрямился, приподняв рубашку, чтобы она не испачкалась. — Мне нужно привести себя в порядок, — произнес он, как будто рассказывал мне прогноз погоды, как будто мы не переспали только что. Он смотрел на меня долгое мгновение, а затем исчез в ванной. Через пару минут включилась вода.

Я лежала неподвижно на середине кровати, отчаянно пытаясь разобраться в своих эмоциях. Наряду с облегчением от того, что наконец-то избавлена от своей девственности, присутствовало странное чувство печали. Не то чтобы я нуждалась в нежностях, но мне бы хотелось, чтобы Данте остался со мной немного дольше после того, как кончил.

Меня затопило волной разочарования, и я закрыла глаза от нахлынувших эмоций. Не знаю, как долго так провалялась, но от ледяного голоса Данте надо мной я вздрогнула:

— Вот.

Мои глаза распахнулись. Он стоял рядом с кроватью, уже в трусах, и протягивал мне полотенце.

Я приняла его из рук Данте и приложила к своей воспаленной плоти, не обращая внимания на краску смущения, постепенно заливающую мое лицо. Неужели он не может хоть немного полежать со мной? Мне так хотелось, чтобы он меня обнял, даже если бы ему пришлось притвориться, что заботится обо мне, но заставить себя просить я не могла.

— Хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, чтобы ты тоже кончила?

Я уставилась на него. Это прозвучало так формально. Я покачала головой. Я хотела близости с ним, но не так, не сейчас. Данте кивнул, подобрал с пола брюки, а затем надел их.

— У меня еще дела, а потом надо съездить в одно из наших казино. Я буду дома поздно. Тебе не нужно меня ждать.

Я кивнула, все равно не смогла бы выдавить из себя ни слова, даже если бы попыталась.

После еще одного долгого взгляда на мое обнаженное тело Данте вышел из комнаты, а я слушала его удаляющиеся шаги. Когда наступила тишина, я села и вздрогнула от резкой боли между ног. Я перевела взгляд на полотенце в руке, на котором было несколько розовых пятен, и меня наполнило дурацкое чувство выполненного долга. Это помогло избавиться от разочарования по поводу холодности Данте. Пока я хотела быть счастливой. И наконец-то получила то, чего хотела. Теперь, когда Данте сдался один раз, уверена, сдерживаться ему будет гораздо труднее. И я была полна решимости сделать это для него как можно более трудным. Я заполучила свой первый настоящий вкус удовольствия, и с этого момента хотела испытать его снова и снова.


Глава 10


Той ночью я даже не заметила, как Данте проскользнул в постель, но утром его сторона была примята, так что, должно быть, он все же спал. Я еще несколько минут повалялась в постели, чувствуя, что мне каким-то образом стало легче после того, как один барьер между мной Данте был разрушен. Но я не обманывала себя, полагая, что секс кардинально изменит наши отношения. Не думаю, что Данте вдруг начнет вести себя как любящий и заботливый муж, о каком я мечтала, когда была помоложе. Это было бы странно. Если Антонио и не мог никогда физически дать мне то, что нужно, все же я ему доверяла, и он был моим другом. Когда он не был занят, мы проводили время вместе, поэтому и абсолютно одинокой я себя в нашем браке не ощущала. У меня создалось впечатление, что то же самое не будет справедливым в отношении моего второго брака. Даже если Данте удовлетворит мои сексуальные потребности, понадобится некоторое время, прежде чем мы станем друзьями.

Приняв душ и надев свою любимую юбку-карандаш цвета сливы и белую блузку, я отправилась в одну из гостевых комнат, в которую убрали несколько моих нераспакованных коробок для переезда. Пришлось порыться несколько минут, прежде чем я нашла то, что искала: деревянный ящик, где хранилось несколько вещей, оставшихся от Антонио. Здесь были и наши обручальные кольца, которыми я никогда особо не дорожила. Самым важным из этих вещей для меня был тонкий фотоальбом, в котором в основном были снимки, сделанные до того , как мы с Антонио поженились. Тогда мы были только друзьями без лишних сложностей от необходимости притворяться, изображая нечто большее. Антонио не был похож на Данте, со своими темными волосами, темными глазами и невысоким ростом. Он был против того, чтобы я носила каблуки, поэтому я не была выше него. Но не во внешности было самое большое отличие между моим первым и вторым мужем — разница была в их ауре. В то время как от Антонио исходили открытость и дружелюбие, и люди считали его приятным, хоть и заурядным типом, Данте источал силу и холод. Никто не примет его за подчиненного. Если бы Данте не был рожден в нашем мире, он, вероятно, был бы губернатором или сенатором. Он мог бы преуспеть в этом. Но, как и у нас всех, рождение определило нашу судьбу. Мы были связаны с мафией. Я смотрела на наш с Антонио снимок на лошади. Это для меня было впервые. Мы оба выглядели юными и счастливыми, полными надежд. Антонио тогда еще не был принят в мафию и все еще думал, что сможет избежать своего долга.

Я вернула ящик на место, прежде чем глубже погрузилась бы в печальные воспоминания. Выпрямившись, сделала глубокий вдох и вышла из гостевой спальни. Обратного хода не было, но двигаться вперед не так-то просто, особенно если не знаешь, куда идти. Но мне нужно было что-то, что придало бы моей жизни смысл и содержание. Что-то, на что я могла бы направить свою энергию, пока Данте отказывается впускать меня в свою жизнь.

Мне не хватало цели, повседневной задачи. Я не из тех, кто может просидеть дома целый день или потратить его на свежайшую сочную сплетню. Мне хотелось работать, но даже в то время, когда я была с Антонио, люди находили странным то, что он разрешил своей жене работать. Я беспокоилась, что это будет скандал, который Данте не нужен.

Я замедлила шаги, подходя к двери, за которой он вечно прятался. Я нервничала не только из-за того, что хотела спросить Данте о работе. Что, если после того, как мы переспали, между нами возникнет неловкость или напряжение? Хотя в действительности я не думала, что нашим отношениям было куда падать. Мы уже едва могли быть вежливы друг с другом. Если не принимать во внимание то, что мы еще не бросались посудой в голову друг другу и не препирались постоянно, в остальном нашим отношениям становиться хуже было уже некуда. И, по правде говоря, я даже стала сомневаться, не предпочесть ли жаркие бои холодному игнору, который сейчас получаю.