Глаза Данте пылали гневом, но он не вмешивался. Возможно, он думал, что из-за этого я покажусь слабой. В конце концов, я собиралась стать главой этого казино.

— Надеюсь, с клиентами ты так разговаривать не будешь, — сказала я Раффаэле.

Его шея пошла красными пятнами, трудно сказать — от злости или унижения. Наверное, всего по чуть-чуть. Он открыл рот и, взглянув на Данте, закрыл его. Похоже, что Раффаэле доставит мне больше хлопот, чем Лео.

— Кто-нибудь из девушек уже здесь? Я хотела бы с ними пообщаться.

Глаза Раффаэле бегали между Лео и Данте, будто ему нужно было их одобрение перед тем, как ответить на элементарный вопрос.

— Большинство из них работают в клубе «Палермо» до пяти, а затем приезжают сюда.

Девушки, которые работали здесь, были из клуба «Палермо»? Кто-то из них спал с Данте? Нужно спросить Бибиану, знает ли она имена тех женщин, которых выбирал Данте в клубе.

— Тогда я поговорю с ними завтра. Проследи, чтобы они пришли пораньше, чтобы я могла пообщаться с ними прежде, чем откроется казино.

— Да о чем тут говорить? Они всего лишь тупые проститутки, шлюхи с тремя дырками и не более того.

— Раффаэле, довольно. Я не потерплю, чтобы ты разговаривал так с моей женой, — сказал Данте опасно низким голосом.


Раффаэле склонил голову, но не раньше, чем послал мне уничтожающий взгляд. Я решила проигнорировать его сейчас.

— Сегодня ожидаются какие-то важные гости?

— Нет, — Лео покачал головой. — Но завтра приедут два сенатора и с ними несколько друзей. Играют они не так уж много. В основном проводят ночи с девушками.

— Значит, мы их развлекаем, потому что хотим, чтобы они защищали наши интересы в Сенате?

— Именно, — удивился Лео, словно не мог поверить, что женщина может прийти к такому выводу сама.

Мужчины в нашем мире удивились бы, узнав, как много их жены и дочери знали о жизни, от которой их всячески пытались защитить. Вы не можете вырасти в семье мафиози и не быть в курсе большей части того, что творится вокруг.

Данте одобрительно кивнул, и меня наполнило странное чувство гордости.

— Хорошо, значит завтра я буду здесь, чтобы познакомиться с ними и встретиться с остальными нашими сотрудниками. Надеюсь, мы сработаемся.

Лео кивнул, но Раффаэле явно так не думал. Данте положил руку мне на спину, и мы направились обратно к нашей машине.

— Ну, что ты думаешь? — спросил Данте, когда заводил машину.

— Я думаю, что Раффаэле создаст мне проблемы. Он меня явно невзлюбил.

— У него вообще плохо получается с женщинами, если они не проститутки и не должны делать то, что он говорит. Не принимай это на свой счет.

— Я и не принимаю. Меньше всего меня заботит, что он обо мне думает.

— Нет, — не согласился Данте. — Он обязан тебя уважать.

— Потому что, если он этого не сделает, это плохо отразится на тебе.

— В том числе и это, но еще потому, что ты его босс. Ты должна убедиться, что все работает гладко. Надеюсь, Лео тебе поможет.

— Он вроде ничего. Но ты ему не доверяешь?

— Я никому из них не верю.

Я кивнула.

— Они так удивились, когда я сказала что-то умное. Это на самом деле очень раздражает.

— Большинство мужчин предпочитают думать о своей женщине как о невежественной и бестолковой. Я знаю, что тем же людям, которые не одобрили мой запрет изнасилований, не понравится то, что ты будешь работать в нашем казино.

— Я думаю, что мафии давно пора перестать недооценивать женщин.

Данте искоса взглянул на меня.

— Может быть, ты сможешь их переубедить.

Он правда верил в это? Вопрос жег мне язык:

— Твоя первая жена работала?

На его лицо набежала тень.

— Нет. Она занималась социальной деятельностью, как большинство женщин нашего круга.

— О, конечно. — Мне пришло в голову, что, несмотря на то что Данте сам предложил мне работу в казино, он был недоволен моим желанием работать. Он предпочел бы трофейную жену? Такую, которая хорошо бы смотрелась на вечеринках, согревала постель и держала под контролем персонал? Я решила сменить тему. — Моя мать сегодня пригласила меня к себе. Я так понимаю, что тебе нужно работать?

— Да. Но, если хочешь, я отвезу тебя в дом твоих родителей. Это по пути. И скажу, чтобы Энцо или Тафт забрали тебя, когда освободишься.

— Моя мама будет в восторге, — сказал я, закатив глаза.

— Ты бы предпочла, чтобы мы отправились домой, а ты поехала к своим родителям без меня?

— Нет, — быстро сказала я. — Кроме шуток. Моя мать будет на седьмом небе от счастья, когда снова встретится с тобой.

— Твой отец — один из моих подручных. Разве твоя мать не встречалась со мной бесчисленное количество раз?

— Но не как со своим зятем. Я никогда не видела ее счастливее, чем в тот день, когда она узнала, что ты снизошел до женитьбы на мне.

Данте нахмурился.

— Потому что ты была замужем?

— Конечно. Я была подпорченным товаром по нашим меркам. Не чистая невинная, как Джианна или множество других девушек, заигрывающих с тобой на вечеринках.

— Поверь мне, я более чем счастлив, что не согласился жениться на Джианне. От нее одни проблемы. У меня не хватит терпения на кого-то вроде нее. И я особо не обращаю внимания на девушек на вечеринках.

Я вздохнула.

— Ты мужчина. Как ты можешь не замечать их знойных взглядов?

— Знойных? — спросил Данте с едва заметной улыбкой. — И я не говорил, что не замечаю. Я всегда в курсе того, что происходит вокруг меня, но мне неинтересны их глупые попытки флирта. Они заигрывают перед имиджем, который видят во мне, но я не такой.

— Я не знаю. Девушки думают, что ты сексуален, потому что ты властный и отчужденный. Ледяной принц, чье сердце они мечтают растопить.

Данте покачал головой, потом что-то в его лице изменилось, и он снова взглянул на меня.

— Значит, твоя мать не знала, что у тебя не было супружеских отношений в первом браке?

— Конечно нет. Я о таком с ней не говорю. И, поверь мне, она бы нашла способ рассказать тебе о моей девственности, потому что это увеличило бы мою ценность. Она умрет от счастья, если узнает, что ты стал тем мужчиной, который забрал мою добродетель. — Я замерла. — Ты же никому не расскажешь об Антонио?

Данте задумался.

— Не думаю, что это кому-то поможет. Конечно, если бы я мог привлечь своих людей, это бы упростило поиски любовника Антонио.

— Я не скажу тебе его имя, — перебила я, подозревая, куда это заведет, и от всей души надеясь, что он не рассердится снова.


Глава 13

Данте остановился перед моим старым домом и выключил двигатель, прежде чем повернуться ко мне.

— Я ожидал этого. Но по-прежнему не понимаю, почему. Мужчина, которого ты защищаешь, не твоя кровная родня, и из той информации, что я почерпнул, вы никогда не были близки. В конце концов, он же украл твоего мужа, так почему ты предпочла его мне?

— Я не предпочла его тебе, — сказала я, искренне шокированная. — Но я знаю, что ты собираешься сделать с ним, что ты должен сделать, чтобы защитить Синдикат, и обречь его на смерть не могу. Если ты поклянешься, что ему не причинят никакого вреда, тогда я могу передумать.

— Ты, как и я, отлично знаешь, что я не могу поклясться в этом. Есть же правила, все не просто так. Мы должны защищать секреты Синдиката. Если сведения о наших структурах, наших делах или традициях будут обнародованы, многие из тех, кого ты знаешь, попадут в тюрьму, включая меня и твоего отца.

— Он никогда не расскажет никому о Синдикате. Антонио рассказал ему о наших клятвах.

— Но он ими не связан. Все мы сохраняем молчание потому, что связаны честью и долгом, и потому, что нам всем придется заплатить высокую цену, если мы этого не сделаем. Но у этого человека нет причин хранить наши секреты сейчас, когда Антонио мертв. Не все почитают желание покойного так же отчаянно, как ты.

— Но он любил Антонио.

— Откуда ты знаешь? Но если даже и так, разве не заставило бы это его ненавидеть наш мир еще больше?

— Что ты имеешь в виду?

— Из-за правил Синдиката Антонио не мог открыть свои сексуальные предпочтения. Ему пришлось скрывать свои желания и своего возлюбленного, да и умер он, в конце концов, потому что был мафиози. Русские убили его из-за того, что он был одним из нас. Как видишь, у человека, которого ты защищаешь, множество причин, чтобы ненавидеть наш мир и желать его исчезновения.

Я никогда не думала об этом с такой точки зрения и была серьезно напугана. А если Данте прав? Я не встречалась с Фрэнком с тех пор, как сообщила ему о смерти Антонио год назад. Он был сам не свой и быстро ушел, не говоря ни слова. Больше связаться со мной он не пытался, и все, что я знала, — только номер его мобильного, но вскоре после похорон и он перестал работать. Я решила, что Фрэнк захотел оборвать все свои связи с мафией. Рассказал ли он кому-нибудь об Антонио? О Синдикате? Я не хотела в это верить. У него были причины ненавидеть Синдикат и его принципы. Ведь Фрэнку не только пришлось скрывать свои отношения с Антонио, но он даже не смог попрощаться с ним. И я тоже. Все, что осталось от Антонио, — это обгоревший труп. Я его не видела, отец запретил. Он сказал, что там нечего было опознавать. Прежде чем сжечь тело, русские отрезали ему голову, и Синдикат ее так и не смог найти.

Данте внимательно за мной наблюдал. Или он пытался мной манипулировать? Как бы то ни было, то, что он сказал, было правдой.

— Проводишь меня до двери, чтобы поздороваться с моей матерью? Она расстроится, если ты останешься в машине, — сказала я, в надежде отвлечь его.

Данте понимающе зыркнул на меня, но больше не стал поднимать тему про любовника Антонио. Муж вышел из «Мерседеса», обошел капот и открыл мне дверь. Его рука привычно легла мне на поясницу, когда мы подходили к входной двери. Я едва ли успела нажать на звонок, как дверь мгновенно распахнулась, и на пороге, улыбаясь, появилась моя мать. Она, вероятно, шпионила за нами через окна.