— Лука, пожалуйста, —пробормотала я.

— Послушай меня, Грейс. Ты снова уедешь из Нью-Йорка и не вернешься. Я скажу это только один раз, ты никогда больше не будешь угрожать моей жене, или ты будешь первой женщиной, с которой я сдеру кожу живьем. Это чертово обещание.

Он ударил себя в грудь рукоятью ножа, как раз там, где была татуировка Фамильи. Его взгляд заставил меня вздрогнуть, и Грейс наконец поняла, что он говорит серьезно. Краска сбежала с ее лица, когда она кивнула.

— А теперь иди в свою гребаную комнату и не выходи оттуда, пока не закончится эта гребаная вечеринка.

Он отпустил ее, и она побежала по коридору туда, где должна была находиться ее комната.

Лука повернулся ко мне, убирая нож в чехол, на его лице все еще были остатки агрессин.

Я выдохнула.

— Боже, даже я боялась тебя. Ты можешь быть ужасным.

Еще один кусок злости исчез, выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на меня.

— Так мне говорили.

Я подошла к нему и положила руки ему на грудь. Нет смысла наказывать Луку за то, что Грейс сказала или сделала. Я давно простила ему его оплошность. От моего прикосновения тьма Луки рассеялась, и тепло коснулось его глаз.

— Не слушай ни слова из того, что она говорит, Ария. Она процветает на злобе и лжи.

— Два года? — тихо спросила я.

Лука покачал головой.

— Она была одной из многих, Ария. Я вернулся к ней только потому... — он осекся.

— Из-за отсутствия рвотного рефлекса,— пробормотала я.

— Ария, — сказал Лука почти сердито, потянувшись к моей руке и прижимая ее к своей груди, к своему сердцу. — Я никогда никого не хотел так, как тебя, и не потому, что мне приходится представлять своих голых тетушек, чтобы не кончить в тот момент, когда твои идеальные губы сомкнутся вокруг моего члена, хотя и это тоже, а потому, что ты заставляешь меня смеяться, потому что ты добрая и потому, что всякий раз, когда я смотрю на тебя, я чувствую то, чего никогда не чувствовал раньше. Покой.

Я сглотнула.

В этот момент в коридор ворвался Маттео. — Уже почти полночь. Вы, голубки, должны появиться снова.

Его глаза сузились, когда он увидел, как мы смотрели друг на друга.

Я слегка улыбнулась Луке, показывая, что у нас все в порядке, и он взял меня за руку и повел обратно на вечеринку. Вскоре после полуночи мы уехали. Лука был на грани срыва, и дальнейшее пребывание здесь только увеличит риск потерять самообладание.

Вместе мы вернулись в наш пентхаус, чтобы снова выпить за Новый Год без десятков любопытных глаз.

Мы с Маттео взяли бокалы и бутылку шампанского и направились на крышу, пока Лука искал закуски. Вдалеке в небо все еще взрывались фейерверки. Маттео открыл бутылку, налил шампанского в три бокала и протянул один мне. Его темные глаза пристально смотрели на меня.

— Грейс загнала тебя в угол на вечеринке.

Я ничего не ответила, только слегка кивнула и сделала глоток шампанского. Затем, когда я была уверена, что мой голос прозвучит твердо, я сказал, поддразнивая.

— Я слышала, я не одна, кого она загнала в угол.

Маттео усмехнулся.

— Более чем загнан в угол, — сказал он многозначительно.

Я кивнула, оглядываясь на горизонт.

— Поверь мне, ни один отсутствующий рвотный рефлекс не заставлял Луку смотреть на Грейс с чем-то похожим на вызывающее рвоту обожание, которое он показывает тебе, когда думает, что никто не смотрит, — сказал Маттео со своей фирменной ухмылкой. — Мой брат безнадежно влюблен в тебя, и, честно говоря, я хочу иметь те же лекарства, которые ты используешь против него для Джианны, чтобы она смотрела на меня так же, когда мы поженимся.

Я расхохоталась, и шампанское выплеснулось из моего рта на рубашку Маттео. Он взглянул на нее, потом снова на меня, подняв брови.

— Это было невероятно сексуально неудивительно, что Лука не может держать руки подальше от тебя.

— У меня бывают моменты, - сказала я со смущенной улыбкой.

— Что было сексуальным? — резко спросил Лука, подходя к нам с тарелкой, полной хлеба, сыра и оливок. Он сунул его Маттео, который подмигнул мне.

— Режим собственнического мужа активирован.

Лука обнял меня за талию.

— Маттео, по-моему, ты достаточно разозлил меня для одного вечера. Вам не нужно вытаскивать все боеприпасы сегодня.

— Я никогда не стреляю полностью, Лука, - сказал Маттео с усмешкой, шевеля бровями.

Я прижалась к Луке, чувствуя, как мои щеки горят от смущения и шампанского. Лука вздохнул, но когда он посмотрел на меня, я поняла, что он счастливее, чем я видела его весь день.

— А этот взгляд, намек на то, что мне пора отправляться на поиски кого-нибудь, в кого можно стрелять, — пробормотал Маттео, допивая шампанское.

Во взгляде Луки мелькнуло сомнение.

— Нет, останься. — я протянула руку и схватила Маттео за рубашку, потому что не успела схватить его за руку. Я сразу же отпустил его.

Его брови взлетели вверх.

— Лука, пожалуйста, скажи своей жене, чтобы она не срывала с меня одежду.

Она посылает смешанные сигналы.

Я расхохоталась, а Лука поцеловал меня в висок и толкнул брата.

— Твои мечты.

Я улыбнулась.

— Как вы провели с вашим последнем Сильвестром?

Маттео потер затылок и посмотрел на Луку, который бросил на него предостерегающий взгляд. Я сделала еще глоток шампанского. — Полагаю, это означает, что в деле замешаны женщины.”

— Да, несколько, — подмигнул Маттео.

— В то же время?

— Маттео был слишком пьян, чтобы помнить, — твердо сказал Лука, и я закатила глаза, но решила оставить это.

— Я никогда не видела ваших старых фотографий, когда вы были детьми.

Маттео усмехнулся.

— Посмотрим, сможем ли мы это изменить. Он вернулся в дом и начал обыскивать шкафы.

Лука вздохнул.

— Он заноза в заднице.

Я коснулась его руки, и он нахмурился, но я ничего не сказала. Возможно, Лука думал, что никогда никого не любил до меня, но даже если он этого не осознавал, он любил своего брата.

— Пошли, — сказала я. — Я хочу увидеть тебя, когда ты была маленьким.

— Я никогда не был маленьким, — возразил Лука, следуя за мной в гостиную.

Маттео поднял старый фотоальбом, и я устроилась рядом с ним на диване. Лука опустился рядом со мной, скривившись при виде первой фотографии. На ней были изображены он и Маттео в возрасте трех и пяти лет, одетые в костюмы. Лука был уже высоким, его лицо уже хранило твердость, которую не должен демонстрировать возраст. Маттео держал брата за руку.

— Вы держитесь за руки, — сказала я с улыбкой.

Лука застонал. Я перевернула страницу, и Лука с Маттео напряглись. На фотографии Маттео и Лука были в тех же костюмах, что и раньше, рядом с женщиной с длинными темными волосами. Она смотрела в камеру с самым безнадежным выражением, которое я видела. Я практически чувствовал ее отчаяние. Мать Луки покончила с собой, когда ему было всего девять, и, увидев выражение ее лица, я не удивилась. Я быстро перелистала страницы, пока не нашла фотографию Луки с самыми ужасными усами, которые я когда-либо видела.

— Я и забыл про твои усы! — усмехнулся Маттео.

— Порноусишки? — повторила я, подняв брови на Маттео. Лука свирепо смотрел на брата.

— Потому что такие волосы были у многих порноактеров.

Я сделала еще глоток шампанского, хотя уже была пьяна.

— Мне было четырнадцать, и я думал, что буду выглядеть взрослым, — пробормотал Лука и перевернул страницу, где была его фотография на яхте в одних плавках. Усы исчезли, и он уже был весь мускулистый, хотя ему было не больше шестнадцати.

Я окинула его оценивающим взглядом, и Лука ухмыльнулся. Я не могла дождаться, когда мы останемся одни.

Глава 5

Ария

Мы больше не упоминали о вечеринке Сильвестра, и через несколько дней нам пришлось уехать в Чикаго, чтобы присутствовать на свадьбе Данте.

Моя кузина Валентина выглядела потрясающе в своем кремовом свадебном платье с блестками. Свадьба была не такой большой, как наша, но все же на ней присутствовало около двухсот человек из нашей семьи. Я улыбнулась, наблюдая за Данте и Валентиной во время их первого танца. Бальный зал отеля был украшен розовыми розами, и атмосфера была почти непринужденной.

Лука сжал мое бедро.

— Ты не выглядела такой счастливой во время нашего свадебного танца.

Я рассмеялась.

— Я боялась тебя.

Валентина не выглядела так, будто боялась Данте, но она была старше меня на пять лет и уже была замужем. Я предположила, что вступление в брак не внушает ей такого же ужаса, как было у меня.

Когда танцпол был доступен для гостей, Лука обнял меня и повел под музыку. Меня все еще удивляло, как хорошо он танцевал, несмотря на свой рост. Я лучезарно улыбнулась ему, и его большой палец погладил мою обнаженную спину, единственное публичное проявление любви, которое он, вероятно, позволил бы себе. Он все еще был осторожен, но я не возражала, потому что он никогда не сдерживался с привязанностью, когда мы были одни, и это все, что имело значение.

Как и ожидалось, мне пришлось танцевать с Данте, а Луке с Валентиной. Я танцевала с Данте раньше и едва напряглась, когда он взял меня за руку, но когда он притянул меня к себе и коснулся ладонью моей обнаженной спины, я вздрогнула от слишком знакомого жеста. Он тоже напрягся при виде недостающего барьера между нами. Вот в чем проблема с платьями с открытой спиной. Жар прилил к моим щекам, когда я встретилась с ним взглядом.

Он едва заметно улыбнулся мне.

— Прошу прощения, — сказал он официальным тоном.

— Ты не можешь помочь мне с платьем. Если только ты не переместишь руку на неуместно низкий уровень, то ты не сможешь дотянуться до ткани, — сказала я, надеясь разрядить атмосферу.