Я перекинула рюкзак через плечо и вышла из своей маленькой комнаты. Пятнадцать минут спустя я выписалась и оставила свое альтер эго Лиз, сокращённое от Элизабет. Я стала кем-то новым для моего следующего назначения. Может, Меган. Был август, но когда я направлялась к вокзалу, над Веной нависли тяжелые тучи. Мне нравились королевские здания, но пора было уезжать из Австрии. Я жила в одной стране почти две недели и начала нервничать.

Сев в поезд до Берлина, я проверила мобильник, дурацкая привычка, от которой я до сих пор не избавилась. Я ни от кого не получала сообщений. Дата привлекла мое внимание. 15 августа. День, когда я должна была выйти замуж за Маттео.

Невольно поцелуй, который мы разделили, вспыхнул в моем сознании, и легкая дрожь пробежала по моей спине. С тех пор как я приехала в Европу, я целовалась с тремя парнями, симпатичными иностранцами, которых, как и меня, не интересовало ничего долговременного, но ни один из этих поцелуев даже близко не походил на то, что я чувствовала, целуя Маттео. Возможно, потому, что у него было больше практики, чем у любого другого парня. Маттео был жиголо, в этом не было сомнений.

Но больше всего меня беспокоило то, что я сравнивала каждого парня, которого встречала, с Маттео, и они всегда не дотягивали. Они были не так красивы, как интересны, и, что самое главное, их близость не вызывала у меня трепета. Меня чертовски раздражало, что, несмотря на то, что я находилась (надеюсь) за тысячи миль от Маттео, он все еще имел надо мной какую-то власть. Лучше бы я никогда не позволяла ему целовать меня, тогда у меня не было бы этой проблемы.

Я просто должна найти хорошего парня, который заставит меня забыть Маттео и его раздражающе сексуальную и высокомерную улыбку. Может быть, мой следующий пункт назначения, Берлин, поможет с этим.

* * *

Я пробыла в Берлине всего четыре недели, прежде чем решила двигаться дальше. Что-то было не так, или, может быть, я больше не привыкла оставаться на месте в течение длительного периода времени. По крайней мере, последние три недели я работала официанткой и кое-что подзаработала. Этого было мало, но достаточно, чтобы купить билет на поезд до Мюнхена и еду на ближайшие пару дней. Однако у меня ничего не осталось для гостиничного номера, так что это была серьезная проблема.

Я потратила слишком много в начале полета, так и не научившись экономить. В детстве деньги никогда не были проблемой. Если и было что-то, от чего женщинам в толпе никогда не приходилось отказываться, так это деньги. Я была избалованным ребенком, это я поняла.

Как только я прибыла в Мюнхен, я поняла, что это может сработать. Мне нравилось все в городе, но оставалась проблема, у меня не было денег, чтобы заплатить за комнату. Я не хотела ночевать на улице. Я не была уверена, что это будет безопасно. Когда я шла в центре города, я заметила несколько человек, поющих и играющих на инструментах, и они, казалось, быстро зарабатывали на этом. В шляпах, которые они положили на землю, всегда была куча евро.

Я могу играть на пианино. Отец заставлял Арию, Лили и меня брать уроки с того момента, как мы могли говорить, но у меня не было ни пианино, ни клавишных, чтобы делать музыку. У меня был приличный певческий голос, определенно не из-за чего волноваться, но, по крайней мере, это не заставляло людей затыкать уши. Может, стоит попробовать.

Группа из трех девушек с разноцветными волосами пела и играла на гитаре на следующем углу, и я направилась к ним. Когда они наконец сделали перерыв, я подошла к ним. Я очень надеялась, что они говорят по-английски. Они выглядели как мои ровесники.

— Эй. Я хотела спросить, не знаете ли вы, где я могу делать то, что делаете вы, и петь для людей? У меня нет денег, и это мой единственный шанс заплатить за комнату сегодня.

Девушки обменялись взглядами, и я почти поверила, что они меня не поняли, когда девушка с короткими голубыми волосами сказала с акцентом, который я не смогла разобрать.

— Власти в Мюнхене довольно строги. Они оштрафуют тебя, если ты будешь петь или делать любое другое творчество и искусство на улицах без разрешения.

— Черт. Легко ли получить разрешение?

Девушка с розовыми волосами покачала головой.

— Нет. Они только раздают несколько разрешений, и они удостоверяются, что ты можете петь и фактически играть на инструментах, прежде чем они позволят тебе петь здесь.

Я вздохнула и прислонилась к стене здания. Три девушки обменялись еще одним взглядом, затем прошептали на языке, который определенно не был немецким, прежде чем повернуться ко мне.

— Мы живем в маленькой квартирке. Если ты хочешь, ты можешь спать на диване в гостиной, пока не найдешь работу и не сможешь позволить себе собственное место.

Мои глаза расширились.

— Серьезно?

Голубоволосая девушка с улыбкой кивнула.

— Ты ведь турист, верно?

— Да. Путешествую по Европе перед колледжем.

— Мы все из Хорватии, но последние несколько месяцев провели в Мюнхене. Тебе понравится.

Девушка с розовыми волосами встала.

— Так как тебя зовут?

Мгновение я колебалась, прежде чем решить, кем я хочу быть.

— Гвен.

Может быть, Мюнхен наконец станет местом, где я смогу остановиться и решить, что мне делать с оставшейся частью моей жизни.

* * *

То, что должно было продлиться всего несколько дней, превратилось в два месяца. Я все еще жила в одной квартире с тремя сумасшедшими девчонками из Хорватии. Мы подружились, и я платила за свое место на диване, хоть и немного. Конечно, вся моя жизнь строилась на одной лжи за другой, но иногда я почти забывала, что я не та, за кого себя выдаю. Я даже нашла работу официантки в кафе, которое обслуживало в основном туристов, и мой немецкий значительно улучшился.

Теперь, когда я наконец-то нашла место, где хотела остановиться, я решила дать свиданиям реальный шанс. Когда мои соседи по квартире познакомили меня с Сидом, музыкантом из Канады с длинными дредами, я поняла, что к нему можно привыкнуть и, возможно, даже забыть тот глупый поцелуй, который я разделила с Маттео.

Сид совсем не походил на Маттео. В том мире, где я выросла, он был совсем не похож на мужчин. Он был веганом, миролюбивым идеалистом и никогда не колебался, убеждая других в своих идеалах. Он мог часами говорить об ужасах молочных ферм и опасностях НРА. Иногда я гадала, что бы он сказал, если бы узнал, кто я такая.

Я поняла, что этот идеалистический улучшитель мира был его маской. Может быть, все носили какие-то маски. То, что поначалу казалось мне новым и милым, быстро начало меня раздражать. И все же я не могла порвать с Сидом, потому что это было бы полной неудачей. Если даже такой человек, как Сид, не мог помешать мне думать о Маттео, то кто мог?

Рука Сида скользнула мне под рубашку, затем расстегнула лифчик. Я издала звук протеста. Мы были в гостиной в моей общей квартиры, так что, если одна из моих соседок вернется, она увидит шоу. Его пальцы огрубели от игры на гитаре. Он толкнул меня вниз, пока я не легла на спину, а он на меня. Его язык, казалось, занимал слишком много места во рту, и от него пахло затхлым дымом. Почему я подумала, что курящий парень это сексуально? Может быть, теоретически, но вкус и вонь не были тем, что меня слишком волновало. Он начал расстегивать мои джинсы и продолжал тереться своей выпуклостью о мою ногу, как рогатая собака.

— Я хочу тебя, Гвен, — прохрипел Сид, уже пытаясь стянуть с меня штаны. Гвен. Впервые это имя не заставило меня остановиться. Два месяца использования одного и того же имени, казалось, были магическим барьером для привыкания к новой личности. Жаль, что у меня появилось чувство, что я не буду использовать его долго. Мюнхен становился слишком уютным, а Сид просто слишком. Он был слишком настойчив.

— Пока нет, — процедила я сквозь зубы, пытаясь скрыть скуку и раздражение. Мы встречались почти четыре недели, так что не было ничего удивительного в том, что он хотел переспать со мной. И я даже не была уверена, что, черт возьми, мешает мне. Сид не был плохим парнем. Он мог быть забавным после пары кружек пива или нескольких затяжек марихуаны, и его игра на гитаре и пение не были даже наполовину плохими. И все же я не хотела полностью отдаваться этим отношениям, не хотела идти дальше. Перед тем как сбежать из дома, я думала, что прыгну в постель к каждому встречному парню, как только освобожусь от телохранителей; назло Маттео и отцу, больше всего на свете, так что же меня останавливало?

— Брось, Гвен. Я сделаю хорошо тебе, — сказал он, пытаясь засунуть руку в мои трусики.

Я сжала ноги и оттолкнула его руку. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне. Почему-то идея о том, что он будет первым, чтобы сделать, отпугнула меня.

— Я действительно не в настроении. И у меня начались месячные, — сказала я, чтобы он перестал ныть. Это была гребаная ложь. Стресс последних нескольких месяцев в значительной степени отразился на мне и на моих месячных.

Но он этого не знал. Я просто хотела, чтобы этот сеанс поцелуев закончился, чтобы я могла взять свой ноутбук и выяснить, куда бежать дальше. Сид быстро найдет себе новую девушку. Его милый канадский акцент, непринужденный характер и дреды были огромным хитом среди немецких девушек.

Он даже не потрудился скрыть раздражение, отчего мне захотелось оттолкнуть его и сказать, что все кончено.

— Ты никогда не в настроении, — проворчал Сид. — Хотя бы подрочи.

Гнев пронзил меня от его требования. Когда я не отреагировала, он схватил мою руку и прижал к выпуклости на своих штанах. Где сейчас миролюбивый идеалист?

Дверь с грохотом распахнулась. Прежде чем мы с Сидом успели пошевелиться, в комнату вошли трое мужчин. Маттео был одним из них. Вот черт.

Глава 8

Джианна

Маттео стоял спереди, его темные волосы были растрепаны и мокры от дождя, бушевавшего снаружи, белая рубашка прилипла к верхней части тела. В тот момент я почти чувствовала себя глупо, думая, что когда-нибудь смогу забыть его. Он был более мужественным, чем все парни, которых я встречала вместе взятых. Его темные глаза остановились на мне, затем на моей руке, которая все еще была прижата к промежности Сида. Не было никаких сомнений в том, на что он наткнулся, и его лицо исказилось от ярости.