Это сбивало с толку. Я не была так несчастна, как боялась, что буду жить с Маттео. Конечно, он был сумасшедшим убийцей, но я к такому не привыкла, и это действительно делало жизнь захватывающей, даже если мне не хотелось признаваться в этом. Жить нормальной жизнью, делать нормальные вещи, зарабатывать деньги на нормальной работе это был невероятный опыт, но почему-то он никогда не казался чем-то большим, чем отвлечение внимания.

Дверь открылась, и Маттео вошел в спальню. На нем уже не было пиджака, половина пуговиц рубашки были расстегнуты. Он одарил меня своей обычной улыбкой, прежде чем скрылся в ванной.

Я могла бы притвориться спящей, чтобы не разговаривать с ним, но по какой-то необъяснимой причине мне захотелось поговорить с ним.

Когда он вышел из ванной в своих боксерских трусах, сверкая мускулистым торсом, я почти отменила свои планы. Но это было бы слишком неправильно. Умер человек, хоть и ужасный человек, и заниматься сексом так скоро после его смерти было бы совершенно неправильно.

Маттео скользнул под одеяло, обнял меня за талию и притянул к себе. Его глаза выражали голод. Не было никаких признаков того, что он все еще помнил, что сделал не так давно. Его губы завладели моими, и я впустила его язык, позволила поцелую поглотить меня, пока мое тело не загудело от удовольствия, и я заставила себя оттолкнуть его, прежде чем сделаю что-то, за что буду презирать себя завтра утром.

Маттео со стоном повалился на спину.

— Это из-за Бардони, да?

Я сверкнула глазами.

— Может, я просто не в настроении. Ты не настолько неотразим.

— Как скажешь, — сказал он низким голосом, от которого у меня по спине пробежала предательская дрожь. Ублюдок был слишком манипулятивным.

Я решила направить разговор в более безопасное русло.

— Так Лука накажет тебя?

Маттео усмехнулся.

— Лука никогда меня ни за что не наказывал. Он привык к моей проактивности.

— Проактивности?

Маттео подмигнул, и я снова почти потянулась к нему. Вместо этого я натянула одеяло до подбородка, как еще один барьер между нами.

— Лука выглядел разъяренным.

— Он это переживет. Он всегда так делает. Он все равно убил бы Бардони. Это был только вопрос времени.

У меня было чувство, что это не обычный разговор перед сном.

— Когда ты убил своего первого человека? В детском саду?

Маттео, ухмыляясь, подпер голову рукой. Он провел пальцем по моей руке очень отвлекающим образом.

— Нет. Я был поздним цветком по сравнению с Лукой.

— Неужели? Это маловероятно.

— Не совсем. Лука позаботился, чтобы у меня не было неприятностей, когда я был моложе. Он был старшим братом-защитником.

— Я даже не могу представить Луку ребенком, не говоря уже о том, чтобы он следил за тем, чтобы ты держался подальше от неприятностей.

— Он так и делал. Это действительно так удивительно? Разве Ария не пыталась защитить тебя, когда ты была моложе?

— И до сих пор пытается, — сказала я с гримасой.

— Видишь. Лука такой же. Конечно, теперь ему сложно держать меня в узде, так же как и тебя Арие.

— Я думаю, что есть огромная разница между теми неприятностями, которые я создаю, и теми, которые ты создаёшь.

— Подожди немного. У меня такое чувство, что ты еще не полностью раскрыла свой потенциал.

Из меня вырвался смешок. Черт подери! Почему он говорит такие вещи, которые меня смешат?

— Ты не ответил на мой вопрос. Когда ты убил в первый раз?

— Через несколько недель после моего тринадцатого дня рождения.

— Это ты называешь себя поздним цветком? Большинство парней в этом возрасте беспокоятся о том, что у них вырастут лобковые волосы, а не о убийстве кого-нибудь.

— О, я уже давно смирился со своими лобковыми волосами, — сказал он дразнящим голосом. — И большинство парней не являются вторыми сыновьями Капо Нью-Йоркской "Коза Ностры".

— Хорошая точка зрения. Но Лука не смог бы защитить тебя, если бы тебе пришлось убивать, когда ты был еще так молод.

Взгляд Маттео стал отсутствующим.

— Он сделал все, что мог. Наш отец хотел, чтобы я убил одного из мальчиков, с которыми мы с Лукой время от времени встречались, потому что он пытался выбраться из толпы.

Мой желудок сжался.

— И что?

— Лука вытащил пистолет и убил парня прежде, чем я успел это сделать. Отец был страшно зол. Он избил Луку до полусмерти.

Мысль о том, что Лука сделал что-то настолько заботливое для своего брата, было странным, но это не было удивительно, если вы наблюдали, как эти двое взаимодействовали. Было очевидно, что они заботятся друг о друге, хладнокровные ублюдки они или нет.

— Лука огромный. Как можно победить его?

Маттео криво усмехнулся.

— Лука мог бы вытереть пол нашим отцом, если бы попытался, но он никогда не сопротивлялся. Отец был Капо и уложил бы Луку, как бешеную собаку, если бы тот поднял на него руку.

Иногда я забывала, что не все на свете солнце и радуга для мужчин. У них было больше свободы, когда дело доходило до разврата и прогулок, но у них было свое бремя.

— Думаю, после этого твой отец нашел для тебя другого убийцу. — я едва знала Сальваторе Витьелло, но он показался мне жутким ублюдком.

Маттео кивнул.

— Через пару месяцев он узнал о другом предателе. Он заставил меня перерезать ему горло.

Девушкам не рассказывали подробностей церемонии посвящения, но Умберто часто что-то проговаривал, когда охранял нас. Обычно первое убийство посвященного происходило издалека из пистолета.

— Он не позволил тебе застрелить его?

— Нет, скорее всего, это было дополнительное наказание, потому что в первый раз мне удалось избежать убийства. Стрелять легко, это менее личное. Использование ножа грязная работа. Ты должен приблизиться к своей жертве, должен запачкать руки в крови.

Я затаила дыхание. Его голос стал очень тихим. Я медленно приподнялась на руке. Я хотела прикоснуться к нему, но не сделала этого.

— Звучит ужасно. Ты смог это сделать?

— А ты как думаешь?

— Ты убил его.

— Я так и сделал. Это было грязно. Он был привязан к стулу, поэтому не мог сопротивляться, но мне все равно потребовалось три попытки, чтобы перерезать ему яремную вену. Я был весь в крови с головы до ног. На следующий день я все еще находил кровь под ногтями.

— Тогда почему ты предпочитаешь ножи вместо оружий? Ты действительно, кажется, не прочь запачкать руки.

— Сначала я хотел доказать отцу, что я сильный и что он не сломал меня, как намеревался. И как только я научился хорошо обращаться с ножом, и все восхищались моими способностями, мне показалось, что бросать это было напрасной тратой времени.

Я всмотрелась в его лицо, но оно было пустым. Я не могла сказать, была ли это вся правда, или он держал худшее в себе. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга, пока это снова не стало слишком личным, и я снова легла и повернулась на спину.

— Ты когда-нибудь думал об убийстве Луки? Если бы он умер, ты бы стал Капо. Ты не первый, кого заставили убить члена семьи, чтобы подняться по карьерной лестнице, — спросила я.

Лицо Маттео посуровело.

— Я никогда не убью собственного брата. Я не собираюсь становиться Капо, и даже если бы я это сделал, я все равно не избавлюсь от Луки, чтобы улучшить свое положение. Лука прикрывает меня, а я его. Так было всегда.

— Это хорошо. Важно иметь людей, которым можно доверять — честно сказала я.

Одиночество было большой проблемой в нашем мире. Вокруг тебя всегда были люди, но ты никому не мог доверять. Был только один человек, которому я полностью доверяла, и это была Ария. Лили была слишком хрупкой и молодой для многих моих секретов, а Фаби был мальчиком, и влияние отца на него росло с каждым днем. И я больше не могла с ними разговаривать.

— Что тебе нужно, чтобы поверить мне? — с любопытством спросил Маттео.

— Чудо. — я повернулась к нему спиной и выключила лампу на тумбочке. От его взгляда у меня в груди что-то шевельнулось, и я испугалась.

Маттео выключил свет, наклонился ко мне и поцеловал в ухо.

— Кому не нравится хорошее чудо?

* * *

Рука Маттео тяжело обнимала меня за талию, горячее дыхание обжигало шею, а нога, перекинутая через мою, перекрывала мне кровоток.

Я оттолкнула его руку, выскользнула и быстро встала. Маттео не проснулся. Его волосы были в полном беспорядке, а лицо выглядело честным и почти нежным во сне. Я протянула руку, но остановила себя прежде, чем смогла провести пальцами по его лбу. Что со мной не так?

Я сделала шаг назад. Мои глаза остановились на брошенном чипе на тумбочке, и мне в голову пришла идея. Я схватила чип и бросилась в ванную. Эту штуку нельзя уничтожить водой. В конце концов, я могла принять душ, или спустить его в унитаз. Не то, чтобы Маттео не мог попросить Сандро принести новый чип, но этот жест будет хорошим сообщением. Я сунула чип в унитаз и спустила воду. К сожалению, он застрял.

— Ты что, только что смыла чип? – спросил Маттео хриплым от сна голосом.

Я резко обернулась.

Он стоял в дверях, скрестив руки на обнаженной груди, и на его высокомерном лице застыло веселое выражение. Жар прилил к моим щекам.

— Я пыталась, но он застрял.

Посмеиваясь, Маттео подошел ко мне, и мы оба уставились на унитаз.

— И кто теперь будет его доставать?

— Ты?

Маттео наклонился, но я схватила его за руку.

— Ты не собираешься надеть перчатки или что-нибудь в этом роде?

— Здесь чисто, и я могу вымыть руки после, — сказал он с едва скрываемым весельем. — Поверь, мои руки были покрыты и похуже.

Я отпустила его, пожав плечами.