— Фина говорила, что мальчик ненамного старше нас с Софией, ему пятнадцать лет, — сказала Анна.

         — Он член Каморры, — сказала Инес.

         Невио подполз ко мне, и я подняла его. Его темные глаза сверкнули на меня, и я попыталась представить, как Данте и другие мужчины могли видеть только плохое, когда смотрели на этого мальчика. Я вздохнула.

         — Я не знаю Адамо Фальконе.

         — Разве он заслуживает того, чтобы его пытали? — с любопытством спросила София.

         Инес пожала плечами:

         — Фина тоже не заслужила страданий.

         Анна посмотрела на меня, ожидая ответа. Я не знала, что сказать. Софии и ей было по двенадцать лет, и они тоже страдали от последствий действий Римо. Они обе учились на дому, отгороженные от внешнего мира, и их золотые клетки были более сдерживающими, чем мои, когда я была маленькой девочкой.

         Послышались шаги, и появился Сантино, таща за собой борющегося Леонаса.

         — Что происходит?

         — Я услышал шум оружия и обнаружил, что он набивает карманы пистолетами, будто готовится к войне, — сказал Сантино, скривив губы и отпустив Леонаса, который бросил на него сердитый взгляд.

         Этим летом Сантино стал телохранителем Анны. Данте опасался, что рядом с нашей дочерью будет бывший Головорез, но в конце концов решил, что это лучший способ гарантировать безопасность Анны, когда его нет рядом.

         — Леонас, что все это значит?

         Леонас пожал плечами и сунул руки в карманы брюк. Я прищурилась, глядя на него.

         — Я просто хотел помочь отцу разобраться с этим ублюдком Фальконе.

         — Следи за языком, — резко сказала я. — И как же ты хотел это сделать?

         Опять это упрямое пожатие плечами.

         — Поймать такси до конспиративной квартиры и помочь им пытать его.

         Я смотрела на своего маленького сына, моего почти девятилетнего сына, пытаясь понять, что произошло. Эта война слишком быстро лишила его невинности, окружив людьми, жаждущими мести и крови.

         — Ты больше никогда не прикоснешься к оружию без разрешения. Понятно?

         Глаза Леонаса слегка расширились от моего тона. Я никогда раньше не повышала на него голос. Наконец он кивнул.

         — Спасибо, Сантино, — сказала я.

         Он кивнул, повернулся и вышел. Он вернется на свой пост охраны, пока мы не выйдем из дома.

         Анна закатила глаза.

         — Ты просто идиот. Ты действительно думаешь, что папа позволил бы тебе остаться?

         — Он знает, что я могу справиться со всем этим в отличие от тебя.

         Анна скрестила руки на груди. Они постоянно спорили о том, что Леонас ходит в школу, а Анна остается дома. София толкнула ее локтем и что-то прошептала на ухо. Они встали и поспешили прочь.

         Я вздохнула, глядя вниз на Невио, который извивался в моем захвате. Инес с усталым видом опустилась на диван рядом со спящей Гретой.

         — Когда мы вернемся в Чикаго? — спросил Леонас.

         — Скоро, — сказала я.

         Я опустила Невио на пол и наклонилась, чтобы оказаться на уровне глаз Леонаса.

         — Пожалуйста, больше не говори так в присутствии своей сестры и Софии. Не хочу, чтобы кто-то из вас думал о том, что папа делает на своей работе.

         Леонас с любопытством склонил голову набок.

         — Мама, я стану Капо, — сказал он с абсолютной уверенностью, будто это решило вопрос.

         Я задумчиво улыбнулась.

         — Я знаю, но пока ты не пройдешь посвящение, ты всего лишь мой маленький мальчик.

         Он сморщил лицо, когда я притянула его к себе и поцеловала в щеку.

         — Мама, — запротестовал он.

         Когда я не отпустила его, переполненная эмоциями, он в конце концов смягчился и обнял меня. Мне почему-то казалось, что он меня утешает.

Данте

         Когда я вернулся домой в тот вечер, Валентина уже лежала в постели. Мое тело все еще гудело от адреналина, вызванного пыткой и сладостным удовлетворением от того, что завтра Римо обменяет на брата себя.

         Я мечтал об этом дне с того самого момента, как Римо похитил Серафину. Возмездие было уже близко.

         Проведав Анну и Леонаса, я скользнул в постель к Вэл. Она повернулась и подвинулась ближе. Несмотря на наш сегодняшний спор, я чувствовал ту же потребность прижать ее к своему телу. Я поцеловал ее в лоб.

         — И?

         — Римо согласился обменять себя на место своего брата.

         Даже я услышал мрачный триумф в своем голосе.

         — Он должен знать, что ты жестоко будешь пытать и убивать его, но все же он обменяет мальчика на себя? — я слышал замешательство в тяжелом от сна голосе Вэл. — Я думала, что он ни о ком не заботится.

         — Он делает это ради своих братьев, — сказал я нейтрально.

         У Вэл была склонность смотреть на вещи с двух сторон, видеть дальше чьих-то недостатков, но с Римо это было бессмысленно.

         — Тебе ведь будешь этим наслаждаться, правда?

         Я не был похож на некоторых моих людей, которые жаждали острых ощущений от мучений других, но с Римо я буду наслаждаться каждой секундой его мучений. Я провел носом по горлу Вэл. Я не ответил, потому что Вэл хотела услышать что-то еще. Моя спокойная, сдержанная внешность часто позволяла ей забыть мою не слишком цивилизованную натуру, порочность, которую я скрывал от нее и наших детей и всегда буду скрывать.

         — Римо не получит пощады ни от одного из нас.

         Пьетро, Сэмюэль и Данило жаждали кровопролития не меньше моего. Мы вместе поставим Римо на колени, будем наслаждаться его гибелью, а когда он будет расчленен и изгнан из этого мира, мы придумаем способ оставить бремя его действий позади, чтобы двигаться дальше.

***

         Я вел машину к месту встречи, Данило ехал рядом со мной. Пьетро и Сэмюэль сидели по обе стороны от Адамо, который, тяжело дыша, наклонился вперед.

         Когда я припарковала машину, он поднял голову и встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида. Эти проклятые темные глаза Фальконе. Ему было всего пятнадцать, но он выглядел так, словно ему было все равно, всажу я ему пулю в голову или нет.

         — Пришло время обменять тебя на твоего ебаного брата, — сказал Сэмюэль напряженным от нетерпения голосом.

         — Вы ничего не знаете о Римо, если думаете, что он даст вам то, что вы хотите, — пробормотал Адамо.

         — И чего же мы хотим, Фальконе? — прорычал Данило.

         — Сломать его. Но мой брат непобедим. Вы должны были продолжать мучить меня. Это было бы гораздо веселее.

         Я толкнул дверь и вышел.

         — У меня нет времени на эту ерунду, мальчик. Твой брат сломается. Все они.

         Римо, Нино и третий парень, вероятно, еще один брат Фальконе, ждали возле машины. Сэмюэль поднял Адамо с заднего сиденья и потащил его к Данило, Пьетро и мне.

         Лицо Римо посуровело. Никаких признаков его прежнего триумфа или насмешек. Я подал Сэмюэлю знак, и он подтолкнул Адамо к своим братьям. Адамо упал на колени, прижимая к себе сломанную руку. То, как он посмотрел на Римо, открыло мне глаза на связь, которая не имела для меня никакого смысла, по крайней мере из того, что я знал о Фальконе. Римо коснулся головы своего брата так, как я иногда касался Леонаса, и они взялись за руки.

         Сэмюэль шагнул вперед и ударил Римо кулаком в лицо, затем пнул его в пах, прежде чем тот успел ударить его пистолетом в висок. Римо отключился с этой долбаной кривой улыбкой на лице. Я махнул рукой нескольким солдатам. Они бросились вперед и схватили Римо, затем отнесли его к машине, где запихнули в багажник.

         Фальконе уже сидели в своей машине, но Нино смотрел на меня с чистым расчетом.

         Я снова сел в машину, и мы отправились в конспиративную квартиру, где в течение следующих двух дней должны были расчленить Римо.

         Сэмюэль недоверчиво рассмеялся и похлопал Пьетро по плечу, а тот натянуто улыбнулся. Данило с глубоким вздохом откинулся назад.

         — Мы его поймали, — сказал Сэмюэль. — Мы действительно его поймали. Блядь. Не могу поверить, что мы можем разорвать этого ублюдка на куски.

         — Имею честь отрезать ему член, — сказал Данило.

         — Да, мы так и договорились.

         Данило все еще не мог забыть ни Серафину, ни то, что Римо обесчестил ее. Его правление в Индианаполисе стало более суровым и жестоким, чем правление его отца когда-либо, он был эффективным и преданным, поэтому я позволял ему делать то, что он считал необходимым, даже если это подпитывалось его безудержной яростью. Возможно, после смерти Римо он сможет жить дальше. Может, мы все сможем сделать это.

         Серафина ждала нас в конспиративной квартире. Пьетро неуверенно посмотрел на меня. Ему не нравилась мысль о том, что она будет наблюдать за пыткой, но, как сказала Серафина, она заслужила свое присутствие.

         Мы втащили Римо в просторный холл. Я еще не сказал Римо ни слова, даже не взглянул ему прямо в глаза. Я знал, что мне будет трудно сдержаться, и если я сдержусь, я хотел оказаться за звуконепроницаемыми стенами до того, как это произойдет.

         Увидев Римо, Серафина побледнела.

         — Ангел, — пробормотал Римо.

         Моя голова повернулась к нему, брови плотно сошлись. Ангел?

         Сэмюэль не дал Римо возможности сказать еще что-нибудь, ударив его кулаком.

         — Это твой шанс попросить прощения, — сказал Пьетро.