Слезы скатились по фарфоровой коже Инес.

         — Я сделал то, что посчитал лучшим, — сказал Данте так, словно Инес только что не ударила его.

         — Для кого? — резко прошептала Инес, кивнув в сторону Анны. — Для твоей дочери?

         Данте просто смотрел на нее.

         — Что насчёт близнецов? — спросила я.

         — Она забрала их с собой, — пробормотал Сэмюэль.

         — Разве это был не ее выбор?

         Данте слегка покачал головой, желая уберечь меня от конфликта, но я не позволила ему в одиночку справиться с их гневом.

         Инес грустно улыбнулась мне.

         — Конечно, ты поддерживаешь его, даже когда он приносит в жертву мою семью.

         — Оставь Вэл в покое, — отрезал Данте.

         Инес начала трястись.

         — Вон из моего дома. Каждый из вас.

         Я моргнула.

         — Мама, — начала София, но Инес бросилась к Данте и толкнула его в грудь.

         — Вон. Из. Моего. Дома!

         — Инес... — снова попытался заговорить Данте, но она отрицательно покачала головой и умчалась прочь.

         — Уходите, — сказал Пьетро.

         Данте расправил плечи и кивнул. Я не понимала, что происходит, совершенно ошеломленная и потрясённая.

         — Собирайте свои вещи, — сказала я Леонасу и Анне.

         Они заколебались, но я подтолкнула их наверх, и они наконец двинулись.

         Я быстро последовала за ним и надела джинсы и пуловер поверх ночнушки, а затем босиком натянула кроссовки. Схватив свою дорожную сумку, я поспешила обратно.

         — Леонас, Анна!

         Они присоединились ко мне через мгновение, выглядя совершенно испуганными.

         — Что происходит? — спросила Анна.

        Я отрицательно покачала головой. Я не была уверена.

         Когда мы вышли в вестибюль, Пьетро держал входную дверь открытой, будто ему не терпелось поскорее выпроводить нас из их дома. Сантино ждал на крыльце, пока Тафт и Энцо сидели в двух машинах.

         Сэмюэль и Инес исчезли.

         София была прижата к Пьетро, и мое сердце разрывалось, когда они с Анной крепко обнялись, будто это было последнее прощание. Нет, этого просто не могло быть.

         Я взяла Данте за руку, желая показать ему свою поддержку. Он слегка сжал мою руку.

         — Надеюсь, ты скоро поймешь мое решение.

         Пьетро еще крепче прижал Софию к себе.

         — Я понимаю, Данте. Ты защищал своих собственных детей и в свою очередь отдал одну из наших. Это уже не в первый раз.

         Я не совсем поняла, что он имел в виду.

         Мы вышли, и Пьетро закрыл за собой дверь.

         Я взяла Анну свободной рукой, а Данте сжал руку Леонаса, и мы вместе направились к нашей машине.

         Я не оглядывалась назад, не желая, чтобы это было похоже на настоящее прощание.

         Мы ехали некоторое время, прежде чем Леонас заговорил с заднего сиденья, выглядя смущенным.

         — Почему ты позволил дяде Пьетро выгнать тебя? Это и твой город тоже.

         Данте кивнул, не отрывая взгляда от дороги. Он выглядел измученным. Как долго он не спал?

         — Да, но это дом Пьетро, это его семья, и даже как Капо я должен уважать это, особенно как часть их семьи. Им нужно время, чтобы погоревать.

         — Но ведь Фина не умерла, — прошептала Анна.

         — Нет, не умерла, — сказал Данте. — Но для нас она потеряна.

         Анна прикусила губу, глядя в окно.

         — София говорила, что Фина влюблена в

Римо и хочет растить близнецов вместе с ним.

         — Это не любовь, — сказал Данте.

         Разве нет? Возможно, извращенная любовь, но любовь часто приходит с болью и самопожертвованием. Я не знала, что чувствовала Фина, не говоря уже о том, что происходило с Римо Фальконе, но в любом случае я не разделяла уверенности Данте.

         — Откуда ты знаешь?

         — Потому что Серафина сейчас сама не своя. Если бы она была в порядке, она не предала бы свою семью, свое воспитание, просто все ради такого человека, как Римо Фальконе.

         Я дотронулась до его бедра. Глаза Анны были широко раскрыты и ничего не понимали. Это было непросто. Мне не хотелось расстраивать ее еще больше.

         Данте прочистил горло, и его лицо разгладилось.

         — Увижу ли я Софию снова? — тихо спросила Анна.

         Я с улыбкой повернулась на своем сиденье.

         — Конечно.

         Данте ничего не ответил.

***

         Мы все еще пребывали в состоянии шока, когда Серафина покинула нас вместе с Римо. Более сильный, более затяжной паралич, чем после ее похищения, потому что он казался более постоянным. Когда Римо похитил Серафину, мы были уверены, что вернем ее, что сделаем все, что в наших силах, чтобы вернуть ее домой. На этот раз в наших умах и сердцах поселилось чувство окончательной утраты. Утрата, которую не могла развеять даже самая смелая надежда.

         Наша семья была разбита. В первые я испугалась, что мы не сможем это исправить.

         Инес и Пьетро выгнали нас из своего дома. Инес и Сэмюэль даже не попрощались. Я чувствовала боль Инес почти так же, как свою собственную. Она потеряла свою дочь, но не в смерти, но конечный результат может быть таким же. Одна только мысль о потере Анны превращала мое сердце в лед. Данте усилил меры безопасности. Мы не допустим повторения спектакля. Анна была бы в безопасности, даже если золотая клетка стала бы еще меньше, более угнетающей. Ее безопасность главный приоритет Данте. Теперь Сантино был ее постоянной тенью.

         Мы прибыли в Чикаго рано утром, и Данте сразу же исчез в своем кабинете, не поспав после нескольких часов поездки, и с тех пор не появлялся. Я постучалась, ожидая его ответа. Габби принесла ему несколько чашек кофе, но он ничего не ел.

         — Войди.

         У него был усталый голос, и когда я вошла, то обнаружила, что выглядит он таким же.

         Он склонился над столом, его волосы были в беспорядке, редкое зрелище и знак его внутреннего смятения. Я закрыла за собой дверь и долго смотрела на мужа, глубоко переживая за него. Наконец он поднял голову, и в его глазах мелькнуло неподдельное беспокойство. Я показала ему поднос с хлебом и сыром.

         — Тебе нужно поесть.

         Его глаза следили за мной, когда я двинулась к нему, пытаясь скрыть свою собственную тревогу. Данте просил меня не скрывать от него своих чувств, но прямо сейчас он нуждался во мне. Тяжесть, лежащая на его плечах, была уже слишком тяжела для него. Днем я позвонила Биби, чтобы узнать, в каком настроении она сейчас. У Дарио были хорошие связи в качестве адвоката Наряда. Сказать, что все были в состоянии смятения, было бы преуменьшением.

         — Ты не один. Я здесь. Поговори со мной. Не отстраняйся снова от меня.

         Данте со вздохом откинулся на спинку кресла.

         — Я не собираюсь отстраняться от тебя, Вэл. Ты мой спасательный круг. Ты и наши дети.

         Я дотронулась до его плеча, и он удивил меня, усадив к себе на колени. Последний год был тяжелым, почти невыносимым. Нам нужно было найти выход из тьмы, омрачающая нашу жизнь на данный момент.

         — Мы пройдем через это вместе.

         Данте медленно кивнул.

         — Надеюсь, Инес, Пьетро и Сэмюэль в конце концов простят меня.

         — Ты сделал то, что было правильным.

         — Разве? — в его глазах мелькнуло сомнение, а еще хуже чувство вины. — Я оторвал Серафину от ее семьи. Позволил ей уйти в неопределенное будущее. Фальконе в лучшем случае непредсказуемы. Они просто сумасшедшие. Я однажды встречался с их отцом Бенедетто, и поверь мне, любой их ребенок должен быть ненормальным.

         — Она выбрала его, Данте. Она уже не ребенок.

         — Знаю, но трудно признать, что в конце концов дети перерастают те правила, которые мы им устанавливаем.

         — Почему бы тебе не поесть и чуть позже не прилечь?

         Данте покачал головой.

         — Я пригласил твоих родителей на ужин. Мне нужно поговорить с твоим отцом. Нам нужно составить планы, чтобы обеспечить мощь Наряда.

         Я вздохнула и поцеловала его в щеку.

         — По крайней мере, съешь что-нибудь.

         Данте взял кусочек сыра и погрузил его в рот. Я встала, но Данте поймал меня за руку.

         — Я хочу, чтобы ты присутствовала при моем разговоре с твоим отцом.

         — Хорошо, — медленно сказала я.

         Он коротко кивнул. С ободряющей улыбкой я вышла, оставив его наедине с его мыслями.

         Леонас бросился ко мне.

         — Могут Рикки и Р. Джей приехать завтра?

         — Р. Джей? — спросила я.

         — Это новое имя Рокко. Гораздо круче.

         Я взъерошила волосы Леонаса.

         — Мама! — негодующе воскликнул он, уворачиваясь от моих пальцев. — Мои волосы!

         Я рассмеялась. Неужели в наши дни фаза тщеславия начиналась так рано? Боже, он так быстро взрослеет, и Анна тоже. Меня переполняла глубокая тоска по ещё одному ребенку, по другому маленькому человечку, о котором можно было бы заботиться и напоминать нам о красоте жизни и нашем сияющем будущем. Потому что я все еще верила в это: хорошее будущее.

         — Конечно, они могут приехать.

         Я беспокоилась, как ситуация с Рокко-старшим повлияет на дружбу Леонаса с сыновьями этого человека, но, к счастью, ничего не изменилось. Леонас ухмыльнулся, пригладил волосы и снова бросился прочь. Почти девять. Мне нужно было организовать его день рождения, даже если мы чувствовали, что застряли в трауре. Жизнь должна была продолжаться, особенно для наших детей.