— Убил бы, — сказала Мария. — И тебя, и меня.

— Это дикость какая-то. Знаешь что, давай я пойду к нему и все расскажу. Попрошу твоей руки, и мы поженимся. Я давно об этом мечтаю.

Мария внимательно посмотрела на Джона.

— Ты правду говоришь?

— Конечно. Мы же любим друг друга.

— Не знаю… Отец может не согласиться. Ведь ты не итальянец.

— Но и он уже не итальянец. Мы все — американцы. Неужели отец этого до сих пор не понял?

— Думаю, не понял. Он собирается накопить денег и снова вернуться в Италию. Вот поэтому мы живем так экономно. Он и квартиру нашел подешевле. Хотя там у нас будет всего одна комната.

— Да… Но попробовать все равно стоит.

— Ой, Джон, если он узнает, что мы были близки…

— Но я ничего не скажу ему. Просто ты мне нравишься и я хочу на тебе жениться.

— Тогда он не согласится.

— Как же быть?

— Надо сказать ему правду.

— Но тогда он, как ты говоришь, убьет нас.

— Нет, надо сказать ему всю правду, — тихо произнесла Мария.

— Какую правду? — не понял Джон.

— Что у меня будет ребенок, — сказала Мария еще тише и снова заплакала.

Какое-то время Джон не мог произнести ни слова. Неужели у него будет ребенок? Почему Мария молчала раньше? Как она посмела? Какие еще могут быть сомнения? Конечно, он завтра же пойдет к Джованни и все расскажет. Они будут счастливы.

— Ах, глупышка милая! Знать такое и молчать!

Джон радостно засмеялся и обнял Марию.

— Ты рад? — удивилась она.

— Конечно, конечно, рад! А как же могло быть иначе?! — смеялся Джон. — У меня будет сын!

— Ты правда этого хочешь?

— Конечно! Конечно!

— А я боялась тебе сказать…

— И очень глупо!

— Но ты сам еще мальчишка! Где мы будем жить? На какие деньги?

— Все это ерунда! Мы будем жить здесь, Ежи разрешит нам. Я буду много работать, стану писать большие статьи! Найт поможет мне!

— Но ты сказал, что ваши отношения испортились.

— Они поправятся! Мария, девочка моя хорошая, любимая моя итальяночка! Ты даже не представляешь, какое это счастье!

Постепенно у девушки высохли слезы, она тоже стала улыбаться. Они проговорили всю ночь, строя планы на будущее. В том, что отец согласится, у них теперь не было никакого сомнения.

Наутро Джон выбрился чисто — теперь он делал это ежедневно выкупленным обратно прибором отца, — надел чистую сорочку, гладко причесал с помощью воды свои непокорные вихры и отправился к Джованни.

Был будний день, но Джованни отпросился с работы, чтобы перевезти семью на новое место. Повозки должны были прийти только к обеду, но у соседей все уже было сложено, да и не так уж много вещей было у них.

Джованни сидел за столом и читал газету. Мать и дочь довязывали какие-то узлы.

Когда Джон, постучавшись в дверь, вошел, Джованни удивленно поднял глаза. Это удивление не оставляло его в течение всего разговора.

— Доброе утро, сэр, доброе утро, мэм, доброе утро, Мария, — сказал Джон с легким поклоном. — Могу ли я переговорить с вами, сэр, об одном очень важном деле?

— Со мной? Пожалуйста.

Джованни указал на свободный стул с другой стороны стола.

Джон сел, машинально погладил ладонью скатерть и сказал:

— Куда вы переезжаете, сэр?

— В Бронкс.

— Далеко.

— Ничего, зато лучше.

— Жаль.

— Ничего не поделаешь.

— Да.

Джон набрал полные легкие воздуха и, словно бросившись с головокружительной высоты, выпалил:

— Сэр, я имею честь просить у вас руки вашей дочери!

Джованни некоторое время только моргал глазами. Он еще плохо понимал, когда так быстро говорили по-английски. Наконец до него дошло. Он покраснел. Потом побагровел.

— Что-о?! — заорал он, вскакивая с места.

Джон невольно сжал кулаки, ожидая нападения.

— Я хочу жениться на Марии, — сказал он и тоже встал.

Джованни тяжело дышал, глядя прямо в глаза Джону.

— Ты понимать говорить? Ты хотеть умереть?

— Я хочу жениться на Марии, — повторил Джон. — Мария любит меня, я люблю ее. Мы живем в свободной стране. Италия очень далеко. Я прошу вас, сэр, забыть ваши дикарские привычки.

Джованни сел. Теперь он побледнел как полотно.

— Мария! Ты — потаскуха! Я выбить из тебя твою любовь!

— Вы не сделаете этого, сэр, — спокойно сказал Джон. — У Марии будет от меня ребенок. Вы не станете обижать мать вашего будущего внука.

На эти слова Джованни прореагировал странно. Он улыбнулся. Он широко улыбнулся, а потом даже засмеялся.

— Убирайся вон, мальчишка! Мария никогда не будет твоей женой, — сказал он вдруг безмятежно.

Джон ничего не понимал. Он растерянно глядел на Марию, она умоляюще смотрела на него.

Мать размахнулась и ударила Марию по щеке.

Джованни встал, подошел к двери, раскрыл ее настежь и сказал:

— Убирайся вон, мальчишка. — Эти слова он произнес совершенно без акцента.

— Вы прогоняете меня? — Теперь пришла очередь удивляться Джону. — Отца вашего будущего внука?

От этих слов Джованни снова засмеялся. Он схватил Джона за шиворот и вытащил в коридор.

— Забудь ее имя. Забудь мое имя. Я не убить тебя. Я не убить ее. Ты забудь. Понятно?

От Джованни страшно разило чесноком. Джону так и хотелось вмазать в его самодовольное лицо. Он сдержался только потому, что все еще надеялся: когда-нибудь Джованни станет его тестем.

Через два часа вещи погрузили на повозки и уехали. Джон так и не смог попрощаться с Марией. Ее увезли сразу же после неудачного сватовства.

Джон совершенно терялся в догадках. Почему сообщение о беременности Марии вызвало у Джованни смех? Он что, не верил, что Джон уже достиг возраста, когда можно стать отцом? Или не верил, что Мария могла забеременеть? Нет. Все это было абсурдным. Может быть, Джованни не допускал даже мысли о том, что Джон и Мария встречались без его ведома. Этого представить было нельзя. Неужели Джованни было все равно, что Мария родит без мужа?

Пусть так. Но Джону-то это совсем не все равно. Он не хотел терять своего будущего ребенка. Он не хотел терять Марию. Он решил, что завтра же пойдет к ней на фабрику и уговорит ее бежать с ним вместе. Они переселятся в другой район. Пусть потом Джованни ищет их. За это время они успеют обвенчаться.

Нет, у Джона не так уж легко отобрать то, что ему принадлежит.

В редакции была обычная суета и беготня. Найт уже ждал Джона и, как только тот вошел, поднялся со своего места и двинулся к выходу.

— Добрый день, сэр, — сказал Джон, но ответа не последовало.

Впрочем, Джон и не ждал ответа. Теперь они с Найтом практически не разговаривали. Только по делу.

Джон, как и обещал Эйприл, поговорил с Найтом на следующий же день. Найт слушал его молча, не перебивал, вообще внешне он никак не выдал своих чувств, но Джон видел, что Найт просто оглушен, раздавлен, уничтожен. Он нервно курил, все время стряхивая пепел в бронзовую пепельницу. При этом он постоянно сбивал с папиросы и огонек. Тут же снова прикуривал и снова сбивал.

— Я не знаю, почему она попросила меня об этом, — сказал Джон. — Но я не мог ей отказать. Наверное, я поступаю неразумно. Даже наверняка. Боюсь, что я теряю сейчас друга. Прости меня, Найт. Я совершенно не знаю ваших отношений, но, возможно, это и к лучшему. Никогда не чувствовал себя более глупо, чем сейчас. Может быть, тебе стоит самому все выяснить у нее? Словом, Найт, если это возможно, не гони меня.

Найт молчал.

Действительно, Джон чувствовал себя в дурацком положении. Он, мальчишка, как будто стал ментором взрослого и вполне самостоятельного человека, почти что своего отца. Утешать Найта он не мог, советовать ему что-либо — тоже. Этим бы он просто унизил Найта. И вообще вся ситуация теперь, когда прошла та сумбурная ночь, казалась безумной. Как он мог согласиться? Почему не отказал сразу же? Кое-какие ответы у Джона были, но и они теперь казались ему невразумительными.

Найт задал только один вопрос:

— У нее кто-то есть?

— Да, — ответил Джон.

Найт посмотрел в окно, снова стряхнул пепел и сказал:

— Принеси мне, пожалуйста, вчерашние фотоснимки.

Джон понял, что дружба кончена. Найт обратился к нему официально и даже употребил непривычное для себя слово — «пожалуйста».

— Мне очень жаль, — сказал Джон и отправился за фотографиями.

Стоит упомянуть о том дне еще вот что — когда Джон получил в лаборатории фотографии и нес их в кабинет Найта, просматривая на ходу, ему вдруг показалось, что молодого человека, сына Янга, он уже где-то видел. Нет, не вчера, а раньше, гораздо раньше. Это было очень странно. Он не узнал его, когда стоял рядом с ним в парке, а узнал теперь по фотографии. Странность эта засела в голове Джона и мучила его. Он никак не мог сообразить, где же видел он этого парня?

Потом он занялся другими делами, но мыслями то и дело возвращался к мучившему его вопросу.

Дело Янга продвигалось очень быстро. Заключение врача стало решающим. Янг-старший погиб от остановки сердца.

И вот как раз сегодня должны были состояться похороны. Найт и Джон спешили на кладбище.

Поначалу было решено везти тело Янга в Вашингтон, чтобы похоронить его со всеми подобающими государственному деятелю почестями, но семья настояла на том, чтобы похороны прошли в Нью-Йорке.

Ожидалось прибытие президента, членов Конгресса, Палаты представителей, губернаторов, словом, всего политического бомонда Америки.

Найт два дня выбивал пропуск для себя и Джона. Это оказалось непросто, потому что журналистов ожидалось огромное количество. Кроме того, власти опасались волнений. Но Найт-таки выбил пропуска и теперь мчался на кладбище вместе с Джоном.