— Кстати, и вот теперь действительно кстати, — сказал Джон, — вы не знаете, был ли этот Стенсон когда-нибудь сам полицейским? И может быть, он бывал на Аляске?

Билтмор задумался.

— Кажется, да, — сказал он. — Вы знаете, точно! Он раньше был полицейским. Его уволили за превышение полномочий. И потом он уехал на Аляску. Вы что, его знаете?

Джон, постаравшись придать своему голосу как можно больше безмятежности, в свою очередь спросил:

— А вы?

— Теперь знаю, — ответил Билтмор и улыбнулся. — К сожалению.

Джон, который весь даже сжался от напряжения, следя за Билтмором, не увидел в его лице ни тени смущения или растерянности. Билтмор ответил просто и уверенно.

— Я не знаю его, — сказал Джон. — Но с ним познакомился Найт, когда мы ездили на Аляску.

— А! Так я же читал ваши статьи! — вспомнил Билтмор. — Этот С. и есть Стенсон?

— Да. И это как раз тот самый.

— Потрясающе! — сказал Уэйд. — Все-таки это он.

Скарлетт и Эйприл внимательно слушали мужчин, только изредка покачивая головами.

— Это не самое потрясающее, — сказал Джон. Он решил идти до конца. — Знаете, в чем дело, мистер Билтмор, этот Стенсон назвал Найту ваше имя.

Тишина в комнате наступила такая, что страшно было даже вздохнуть.

Все невольно повернулись к Билтмору. Тот смотрел на Джона, не мигая, только лицо его побледнело. Он каким-то неуверенным движением провел пальцами по лбу и спросил:

— Я что-то должен сказать?..

— Ты с ума сошел, Джон, — прошептала Скарлетт.

— Но и это еще не все, — четко произнес Джон. — Мой компаньон, которого тоже зовут Джон, владелец двух текстильных фабрик, очень жалуется на крупную банду вымогателей…

— Так я еще и вымогатель? — перебил Джона Билтмор. — Ну все…

— Мистер Билтмор, я готов принести какие угодно извинения, чувствовать себя всю жизнь перед вами в неоплатном долгу, но я должен был задать эти вопросы и прошу вас дать на них ответы. Я знаю, что вы не обязаны этого делать. Я знаю, что никто не предъявил вам никаких обвинений официально. Но я не судья, здесь нет присяжных заседателей. Здесь ваша семья. Мы должны услышать ответ.

Билтмор повернулся к Скарлетт.

— Ты тоже? — спросил он звенящим от напряжения голосом.

Скарлетт только растерянно развела руками.

— И я хочу услышать, — сказала вдруг Эйприл.

— Я только не знаю, как мы после этого будем смотреть друг другу в глаза, — сказал Билтмор.

— Я еще раз повторяю, — сказал Джон, — готов принести какие угодно извинения. Более того, готов навсегда порвать и с Найтом и с Джоном.

— Ответ один, — сказал Билтмор. — Ложь. Хотя это не ответ, во всяком случае, для меня.

— Простите меня, мистер Билтмор, мне достаточно вашего слова, — сказал Джон.

— А вот мне — нет. Ведь вашим друзьям назвали не Смита какого-нибудь, а Билтмора. И мне надо знать теперь — почему? И вам это надо знать. Пока мы это не выясним, ни я, ни вы не успокоимся.

— Я уже не волнуюсь, — сказал Джон. — Я просто верю вам.

— Но я волнуюсь, черт побери! — закричал Билтмор. — Кому и зачем надо марать мое имя? Да так грязно! Так чудовищно!

— Знаете, — сказал Джон. — Если вы сейчас не ненавидите меня и готовы выслушать…

— Ненавижу?! Да я Бога должен благодарить, что вы мне сказали это! Конечно, противно, тяжело, но я хоть буду знать, что что-то вокруг меня происходит, какие-то страшные дела творятся моим именем!

— Знаете, мистер Билтмор, у меня тоже возникли по этому поводу очень сильные сомнения. Это никак не укладывается ни в какие рамки — конгрессмену незачем так рисковать своим именем. Я сейчас говорю даже не о вас, а о некоем среднестатистическом конгрессмене. Так вот, Найту об этом рассказал Стенсон. Почему? Он же прекрасно знал, что Найт репортер, что у репортеров секреты хранятся только до ближайшего выпуска газеты…

— Ну-ну…

— Найт говорит — я же защищал вас, спорил с ним, — что Стенсон собирался его убить. Все равно Стенсон не стал бы так рисковать, если бы речь шла о настоящем покровителе.

— Разумеется. Значит, Стенсон! А ведь этот негодяй был в наших руках! Если бы вы сказали раньше! Я бы уж порасспросил его!

— Но есть и более осязаемая ниточка. Янг, — сказал Джон.

— Янг? Янг умер.

— Молодой Янг.

— Молодой Янг? — переспросила Эйприл. — А этот что?

— Вот тут уж у меня сомнений нет — этот парень настоящий преступник.

— Да ну! — махнул рукой Билтмор. — Хлыщ, бездельник, папенькин сынок — да. Но преступник?!

— Мне тоже что-то не верится, — сказала Эйприл.

— Но здесь уже я отвечаю за достоверность. Я видел все своими глазами.

— Что ты видел?! — испугалась Скарлетт.

— Суд Линча. Янг был там и был самым активным.

— И ты видел это?!

— Да, ма, я видел именно Янга. Хотя тогда я еще не знал, что его так зовут.

— Боже! А я с этим человеком здоровался за руку! — воскликнул Билтмор.

— Больше того, папа, ты собирался отдать меня за него замуж, — тихо сказала Эйприл.

— Но это точно был он?

— Я могу присягнуть на Библии.

— Да, но подождите. Янг — понятно, но как это связано со мной? То есть с моим именем?

— Мой компаньон, которого…

— Тоже зовут Джон, — нетерпеливо вставил Билтмор.

— Мы были с ним, когда Янг казнил людей. Но пойти в полицию он отказался, объяснив это как раз тем, что Янг связан с вымогателями. Впрочем, он сказал, что тот мелкая сошка, а вот главный — вы, мистер Билтмор.

— Янг! — сказал Билтмор. — Ах ты маленький ублюдок! Знаете что, Джон, он и есть главный! А мое имя взял для прикрытия, потому что просто знаком со мной.

— Не думаю. Тот, кто руководит, вряд ли стал бы так рисковать.

— Тоже верно.

— Мистер Билтмор…

— Джон, не могли бы вы называть меня по крайней мере Тимоти?

— Спасибо, — сказал Джон. — Так вот, я ведь встретил Янга в английской миссии в Иерусалиме. Он приехал туда изучать военную организацию. Мистер Тимоти, его послал конгресс Соединенных Штатов.

Билтмор молчал целую минуту, уставившись на Джона с открытым ртом.

— С вами не соскучишься, — сказал он. — Конгресс никого не посылал в английскую миссию.

— Как видите, послал. Я хочу сказать…

— Вы хотите сказать, — перебил Билтмор, — нечто ужасное. Этим занимается кто-то в конгрессе. Я бы сказал, что это невозможно. Еще полчаса назад. Теперь я просто боюсь что-либо говорить. Джон, это слишком серьезно. Это, если хотите, государственный переворот.

— Меня не пугают слова, — сказал Джон. — Меня пугают поступки и их последствия.

— Ну что… Мне надо ехать в Вашингтон, — сказал Билтмор. — Надо начинать расследование. Джон, вы обязуетесь выступить на слушаниях, если это понадобится?

— Конечно. Вы могли бы об этом и не спрашивать.

— Да-да… Простите… Да-да…

Билтмор был настолько растерян, что встал и, не сказав ни слова, вышел.

— Вот это да-а-а… — протянул Уэйд.

— Джон, ты все сделал правильно, — сказала Скарлетт.

— Спасибо, мама, я больше всего боялся, что ты меня не поймешь. Я был неправ. Ты не лучшая женщина всех времен и народов, ты лучшая женщина во Вселенной.

Джон знал, что ему предстоит еще разговор с Эйприл. Но девушка не проявляла, казалось, никакой заинтересованности в этом. Джон отправлялся гулять по парку и сообщал об этом ей, но она только советовала ему потеплее одеться. Или он говорил, что идет в библиотеку, чтобы побыть одному. И она даже шла с ним, но в библиотеке занималась исключительно книгами.

«Ну и хорошо, — думал Джон. — Что я смогу ей ответить. Я не люблю ее. Да даже, если честно, побаиваюсь ее. Наверное, она тоже все забыла. Мы прекрасно можем оставаться друзьями. Но все-таки странно, что она не пытается поговорить».

На следующий день Билтмор уезжал. Джон все пустил на самотек, и Скарлетт сама уговорила Эйприл остаться у них еще на несколько дней.

— Мы собираемся отправиться на охоту, — соблазняла девушку Скарлетт. — Вернее, это будет просто конная прогулка. Терпеть не могу, когда убивают животных, но пострелять люблю. По мишеням.

Еще от отца в доме остались отличные охотничьи ружья и два крупнокалиберных пистолета. Отец когда-то шутил, что из такого пистолета можно завалить броненосец.

Эйприл согласилась. Они проводили Билтмора и обратно ехали вдвоем. На сей раз Джон вел двуколку один.

— Как хорошо, что я осталась. Вернулась бы сейчас в Нью-Йорк, снова началась бы безалаберная жизнь. А здесь так мирно и тихо.

Начал накрапывать дождь. Джон остановился и поднял верх.

— Не стоит, — сказала Эйприл. — Дождик небольшой.

— Все равно. Он может усилиться.

— Ну и что? Я люблю дождь.

— Но не в такой холод.

— Я люблю дождь, — упрямо повторила Эйприл.

Джон снова тронул лошадей.

«Что за ерунда? — думал он. — Я сам вызываю ее на разговор, которого не хочу. Что я за бестолочь такая?! Она молчит, а меня это раздражает. Хотя, конечно, это обидно».

— Вам правда здесь нравится? — спросил он.

— Да, чудесно. Почти так же у нас в усадьбе.

— И вы остались только поэтому? — сказал Джон и тут же мысленно выругал себя.

Эйприл не ответила.

— Я спросил, вы остались?.. — хотел повторить Джон.

— Я слышала, что вы спросили, — перебила его Эйприл даже с каким-то раздражением.

— Итак?

— Ваша мать беременна?

Джон даже обернулся.

Эйприл не смотрела на него.

— Да, — сказал он.

— Она ничего не сказала отцу.