— Слушайте, Эйприл. Давайте так — просто и четко. А то мы с вами утонули в какой-то каше. Я понимаю, что такое ложь во спасение. Но это не тот случай. Я вас не люблю. И боюсь, никогда не смогу полюбить. Откажитесь от меня. Просто наплюйте. Все, нет такого человека! Я не могу быть милосердным, потому что это — ложь. Вы же не хотите, чтобы я вам лгал?

— Хочу. Я хочу, чтобы вы мне лгали. Я как-нибудь справлюсь с этим. Давайте просто попробуем. Вот возьмите и скажите, что вам кажется, вы уже начинаете испытывать ко мне какие-то теплые чувства.

— Но это действительно так. Я всегда…

— Прекрасно. Продолжайте. Скажите, что вам надо подумать, что все можно исправить…

— Хорошо. Я действительно считаю, что у нас не все позади… Хотя…

— Молчите! Без всяких «хотя»…

— Ну хорошо. А что дальше?

— А теперь поцелуйте меня.

Джон склонился к Эйприл и поцеловал ее в щеку.

— А теперь идите, я немного устала.

Джон уже хотел уйти, но остался.

— Нет, Эйприл, понимате, мы так и оставим все недоговоренным… Я так не могу. Я чувствую себя препаршиво. Я все время юлю, верчусь… Я не люблю туман. Я потому и говорил с вашим отцом, что хочу во всем ясности. Обещайте и вы мне, что постараетесь справиться с собой. Что больше не будете мучить себя. И, Бога ради, не таите все в себе. Ведь проще сказать, накричать, поссориться, чем так!

— Сказать?! Проще? Хорошо! Я люблю вас, Джон, я так люблю вас, что больше ни о чем не могу думать. Я хотела сбежать от вас, от себя, но ничего не получилось. Я мечтаю о каких-то глупостях, я мечтаю о самом стыдном, Джон. Я бы хотела, чтобы вы заставили меня кого-то убить, чтобы заставили меня сделать что-то самое унизительное! Я все сделаю! Если вы хотите, я буду вашей любовницей. Я буду ждать часа, когда вы меня позовете. Если хотите, я стану любовницей своего отца! Я сделаю для вас все! Я вас люблю, Джон, я вас так… ненавижу за это!

Эйприл рыдала. Исступление, с которым она выкрикнула эти страшные слова, потрясло Джона. Нет, Эйприл не была капризной девчонкой, захотевшей новую игрушку. Это была какая-то всесжигающая темная страсть.

Джон просто испугался.

— А теперь убирайтесь вон! Нет, не уходите! Нет, умоляю вас… Скажите, как мне с этим жить? Ведь я просто сойду с ума!

— А как мне с этим жить?! — закричал Джон, не помня себя. — Что мне делать?! Что, убить себя?!

— Что здесь происходит?! — влетела в комнату Скарлетт. — Джон, ты сошел с ума! Убирайся отсюда! Уходи!

Эйприл билась в истерике.

Прибежавший врач снова сделал ей укол опия, и она успокоилась, закрыла глаза, перестала плакать.

«Надо бежать отсюда! Здесь нельзя оставаться, — лихорадочно думал Джон, вышагивая по своей комнаты из угла в угол. — Что за напасть такая! Что у меня не так, как у других? Почему все мои отношения с женщинами так уродливы и жестоки? Зачем все взялись мучать меня? Почему получается, что я всех мучаю?»

— Джон, ты можешь мне объяснить, что произошло? — вошла в комнату Скарлетт. — Мы только-только стали успокаиваться, как ты устраиваешь в комнате бедной девочки скандал, доводишь ее до слез! Ты что, с ума сошел?

— Мама, я не хотел к ней ходить! Это она меня позвала! Я не знал, что так получится.

— Что получится? Что вообще происходит?

— Мама, это очень сложно, это нельзя так просто объяснить…

— У меня есть время! Я послушаю, я должна понять, почему мой сын хочет убить девочку, которая приехала к нам в гости!

— Хорошо, мама, я тебе объясню, может быть, ты подскажешь, что мне делать.

И Джон, как умел, рассказал ей историю своих отношений с Эйприл, начиная с того дня, как они познакомились, и до последнего разговора. Скарлетт слушала не перебивая. Только глубокая морщина прорезала ее лоб.

— Вот они и сбываются, наши с тобой дурные предчувствия, — сказала она, когда Джон закончил рассказ.

— Ах, мама, это все глупости… Лучше ты скажи мне, что я теперь должен делать?

— А что ты сам хочешь делать?

— Не знаю, хочу уехать.

— Нет, сынок, бежать нельзя. Тебе надо остаться возле нее. Ведь она очень славная, Джон. И красивая…

— Мама, я понимаю, что ты хочешь сказать, но я не люблю ее.

— Ну и что? Разве это так важно?

— Мама, что ты говоришь?

— Я говорю, что любовь еще не самое главное. Подумаешь, он не любит! Ну и что? И пусть девочка мучается, пусть умирает?

— Но я люблю другую…

— Где она? Где? Ее нет! Если она есть и любит, то почему не нашла тебя? Но ее нет. Это же так ясно!

— Она есть.

— Значит, она тебя не любит. Значит, она, дай Бог, устроила свою жизнь. А тебе теперь надо только спасти жизнь Эйприл. Поверь, это не так уж мало. Я тоже всегда думала, что важнее любви нет ничего на свете. Есть, сынок, есть много вещей важнее. Чистая совесть, человеческая жизнь, мир, милосердие… Все, из чего складывается наша судьба…

Через три дня Эйприл уже вставала и Джон даже выводил ее гулять в парк. Она теперь была грустна и молчалива. Джон развлекал ее рассказами о своих путешествиях, о друзьях. Эйприл слушала его невнимательно. Она все время как-то прерывисто вздыхала, встряхивала головой, словно гнала от себя какое-то наваждение.

Через неделю должен был приехать Билтмор. Джон и Эйприл договорились тогда и объявить о своей помолвке.

Но еще перед этим произошло событие, которое стало предвестником развязки всей этой большой истории…

Скарлетт и раньше замечала, что парни из городка собираются по вечерам и гоняют по окрестным полям, что-то делают вдалеке от людских глаз, иногда кое-кто из них приезжает к доктору со странными рваными ранами. Соседки, приходившие к ней в гости, все время жаловались на собственных детей.

Когда Эйприл стало лучше, они стали с Джоном потихоньку выходить за ограду поместья, в поле. И как-то мимо них пронеслась кавалькада коней с гикающими всадниками.

Один из них осадил своего каурого и, подъехав к Джону, поздоровался. Это был соседский парень, с которым Джон когда-то бегал на рыбалку, устраивал ночные костры, даже тренировался стрелять из лука.

— Привет, Эл, — ответил на приветствие Джон. — Куда это вы гоните?

— У нас дела, Джон. Настоящие мужские дела!

— А! Это здорово, Эл.

— Не хочешь как-нибудь присоединиться к нам?

— А что за дела, Эл?

— Не могу сказать, ты ведь пока не с нами. Вот соберешься, сам все узнаешь.

— Ладно, я подумаю.

— Думай быстрее. Скоро многие пожалеют, что сегодня не с нами! — выкрикнул Эл и, пришпорив коня, помчался догонять остальных.

Джон не придал особого значения этой встрече. Но на следующий день Эл снова встретил их с Эйприл в поле.

— Ну что, решился?

— А это правда мужское дело? — спросил Джон.

— Да уж более мужского не бывает!

— Ну хорошо. Как насчет завтрашнего дня?

— Приезжай верхом к восьми утра прямо в Сухой Лог.

— Договорились.

— Да, оденься попроще!

Джон ничего не сказал матери. Только просил Эйприл не обижаться, он ненадолго.

К восьми он был в Сухом Логу, куда приехало еще человек пятьдесят.

Эл был здесь же. Он дождался, когда соберутся все, и скомандовал:

— Рысью марш!

С гиканьем и свистом вся компания помчалась в поле.

Джону было весело. Это вообще веселое занятие — мчаться на лошади, чувствуя под собой ее горячее сильное тело, слышать улетающий топот копыт, свист ветра в ушах.

Проскакав через перелесок, вся ватага снова оказалась в поле и свернула к заброшенному амбару.

Здесь все спешились и привязали коней.

— И это все, Эл? — спросил Джон.

— Нет, еще ничего и не начиналось.

Эл уселся прямо на землю, остальные тоже.

— Мы кого-нибудь ждем? — спросил Джон.

— Да, мы ждем инструктора, — сказал Эл. — Ты тоже сядь, а когда он появится, надо вскочить и вытянуться в струнку.

— У вас тут дисциплина?

— Дисциплина нужна везде, — сказал Эл, чем немало удивил Джона, знавшего соседского парня как одного из самых отчаянных сорвиголов.

Вскоре на горизонте показался всадник. Все головы повернулись к нему.

— Инструктор, — сказал Эл.

Джон пытался разглядеть лицо всадника, но это было невозможно, потому что шейный платок с восточным узором оставлял незакрытыми только глаза человека.

Всадник лихо осадил коня, подняв его на дыбы, и спешился.

И тут же вся ватага вскочила на ноги и хором прокричала:

— Добрый день, сэр!

Человек по-военному козырнул и сразу же подошел к Джону.

— Новичок? — спросил он.

— Так точно, сэр! — ответил за Джона Эл.

— Имя? — Инструктор так и не снял платок.

— Джон Батлер, сэр, — снова сказал Эл.

— Очень приятно, — сказал инструктор. — Хотите посмотреть на наши развлечения?

— Да, — ответил Джон.

— А может быть, примете в них участие?

— Может быть.

— Ну, ребята, по коням! — сказал инструктор, и все вскочили в седла. — По моей команде едем до леса, срываем ветку и мигом обратно. Кто будет первым?

Всадники выстроились в линию, припали к гривам своих коней.

Инструктор дал сигнал, хлопнув в ладоши, и все понеслись к перелеску.

Джон тоже участвовал в соревновании. Конечно, ему трудно было тягаться с такими лихими наездниками, как тот же Эл. Да и другие парни держались в седле отлично. Но и Джон не собирался сдаваться просто так.

Он вполне достойно, где-то в середине группы доскакал до леса, сорвал ветку и, развернув коня, понесся обратно.

Четыре всадника были впереди его. Джон пришпорил коня, но почувствовал, что догнать лидеров не сможет.