- Мань, ну что? он явно волновался.

- Кирюш, я все проплатила, так что претензий к тебе не будет. Я попыталась успокоить сына, когда открывала дверь своего кабинета.

- Мань, спасибо большое, - старший что-то произносил в качестве благодарности, когда я узрела в своем кабинете в своем кресле Железнова.

Сразу проскочила мысль, закатить скандал Ленке, за то, что пропустила посторонних в мой кабинет без разрешения. Но ее я отодвинула подальше: во-первых, не хочу ругаться при клиенте, даже при таком. А во-вторых, была высока вероятность того, что Железнов здесь устроился именно тогда, когда мы пили кофе. И да, даже эту ситуацию можно использовать так, как будет удобно мне проскочила очередная гаденькая мыслишка, и я вновь ухмыльнулась.

- Ну что ты, милый, - елейным голосом пропела я, разглядывая, как Дима разворачивается в сторону двери, пристально разглядывая меня. Ты же знаешь, все только для тебя.

- Мань, у тебя все в порядке? сын напрягся, понимая, что тон диалога выходит за раннее заданные рамки...

- Да, любимый, - я продолжала лепетать, глядя, как в таких знакомых серых глазах начинают сверкать веселые искорки. «Что же ты задумал, Железнов?» - был велик соблазн задать ему этот вопрос напрямую.

- Мань, а как насчет субботы? видимо Кир решил уточнить то ли мои планы, то ли настроение.

Вот клуша! Я выдала себе очередной мысленный подзатыльник мальчиков забыла предупредить, что в субботу приехать не получится.

- Суббота? я многозначительно глянула в окно, пристраивая при этом ноут на рабочий стол. Знаешь, тут столько разных предложений, так что мне придется сильно поразмышлять. Я бросила короткий взгляд в сторону заинтересованно разглядывающего меня Железнова. Я перезвоню тебе, родной. Я скрыла улыбку и посмотрела на Диму.

Дима

Утро четверга ознаменовалось моим желанием вернуться в стены своего офиса. Когда самолет летит без пилота это не самолет, а хлам с крыльями. Мой диспетчер была уже на своем месте и управляла движением всех наших авиалиний. Подъезжая к парковке, я позвонил Ире, чтобы обрадовать сообщением:

- Твой хозяин уже направляет стопы в свои чертоги.

- О, велик ты, хозяин, и милость твоя, - издевательски ответила трубка Иркиным голосом.

Уже выходя из лифта, я столкнулся с представителем курьерской службы, чьими услугами пользовался эти дни. Паренек вежливо поздоровался и исчез за створками лифта. Я удивленно почесал в затылке и махнул рукой. Курьер и курьер.

- Дар тебе великий, хозяин, - поерничала Ирина Павловна, кивая мне на коробку, перевязанную бантом.

- Хвалю, прислужница, за службу, - важно кивнул я, подходя к коробке.

Ирина хмыкнула и оставила меня наедине с коробкой. Я проследил, как дверь за ней захлопнулась. Сердечко дрогнуло от догадки, кто даритель. Но я тут же отогнал эту мысль. Нет, не может быть это Машка. По моим прикидкам, она может бегать от меня еще долго, упрямая, как ослица. Это я в хорошем смысле, не оскорбительном. Должно быть, кто-то из местных налаживает контакт. Хотя У меня не день рождения, не новый год, да, в общем-то, никакого повода для презентов.

- Разберемся, - проворчал я и потянул красную ленточку. Оригинально

В коробочке лежала еще одна такая коробочка, и тоже перевязанная красной ленточкой. Потянув за ее кончик, я с изумлением посмотрел на новую коробочку.

- Орешек знаний тверд,

Но все ж мы не привыкли отступать.

Нам расколоть его поможет:

Киножурнал «Хочу все знать!»

Вслух продекламировал я слова передачи из моего детства. Сказано сделано, последний Рубикон пройден, бант развязан, и я таращусь на бутылку грузинского вина «Киндзмараули »

- Димон , ты чего там застрял? Колька топчется за моей спиной. В его руках уже полный пакет бухла, и мой друг полон предвкушения праздника.

- Да, думаю, что купить Машке, - отвечаю я, скользя взглядом по винам.

- «Изабеллу» бери, - авторитетно заявляет Штырь, у которого совести не было и нет, потому Свешников один стоит загруженный по самую маковку. Все девки любят «Изабеллу».

Я с сомнением смотрю на предложенное Штырем вино, но киваю и иду к кассе. Тетка с ярко-красными губами и такими же ногтями смотрит, как я отсчитываю деньги.

- Три бутылки «Изабеллы», - говорю я.

- «Изабелла» одна, - равнодушно отвечает она.

Я снова оглядываюсь на прилавок и решаю взять то, что и хотел вначале.

- Тогда «Киндзмараули ».

Кассирша выбивает три бутылки грузинского вина, и я иду с чеком в винный отдел. Парни ждут меня на улице. Штырь курит, Колька сидит на подоконнике, не выпуская из рук наше пойло.

- Ну, наконец-то, - Свешников радуется мне, как родному.

Мы идем домой к Полюсу, который уже должен накрывать стол. У нас особый повод отвальная. В армию забирают самого младшего из нас Костика Сиропа, прибившегося к нашей компании сравнительно недавно. Родители Костяна алкоголики, поэтому отвальную ему делаем мы, дома у Полюсова , потому что его родители умотали в какой-то санаторий по профсоюзной путевке. Деньги тоже собирали вскладчину.

Мы застаем суету и маленький скандал. Ругаются моя Машка и Петькина Анька, не поделили кухню. Сам Полюс стоит у окошка и не знает, что ему делать. Девчонки продолжают переругиваться, но все без отрыва от производства. Нам хозяин квартиры радуется, еще больше, чем Свешников мне у магазина.

- Что с бабами делать? спрашивает меня Полюс. У него большие глаза, в которых застыла растерянность, и это меня веселит.

- С девушками! я стучу ему по лбу кулаком и сваливаю, пока Петя не решил мне ответить.

Машка и Анька режут салаты. Нож сейчас кажется опасным оружием в их руках. Я кладу на плечи Машке руки и нагибаюсь, чтобы поцеловать в щеку. Она улыбается, подставляя губы.

- Осторожно, Светлячок, не порежься, - говорю я, отрываясь от ее губ.

- Как ты ее языком не режешься, - ворчит Анька.

- Ты своим ядом салат только не приправь, - парирует Машка, забывая обо мне.

- Да, куда уж мне до тебя, - снова заводится Анька.

- Девки, хватит языками чесать, мы жрать хотим, - вваливается на кухню Штырь.

Девчонки тут же объединяются против него.

- Может, хоть что-то сделаешь? накидывается на него Анька. Стоит король на именинах, руки в боки.

- Вот именно, - подхватывает Машка. Лук бы хоть порезал. И картошку на горячее начисти. Тоже мне, барин.

- Заколыхались! возмущается Штырь. Мужики, что за бунт на вверенной вам территории?

Мы с Полюсом переглядываемся, на наших рожах до безобразия счастливые улыбки. Крепкая мужская дружба пасует перед разгневанными женщинами, и мы закрываем за собой дверь, подпирая со своей стороны, оставляя Сему наедине с нашими гарпиями. А когда возвращаемся на кухню, девочки мило болтают о своем, а Штырь в фартуке стоит у плиты и уничтожает нас многообещающим взглядом.

Машку в тот день отпустили до десяти вечера, как всегда, под мою ответственность. Мы просидели со всеми вместе до девяти да, до девяти. Я прихватил припрятанную третью бутылку вина, и мы ушли в сквер, в нашу беседку. Машка прихватила чашку, мы ее потом так и забыли там

- За что пьем? Машка сидит у меня на коленях, сжимая в пальчиках ручку чашки в большой красный горох.

- А за что хочешь? спрашиваю я, разглядывая ее в отблесках фонарей.

- За тебя хочу, - улыбается она.

- А я за тебя, - за неимением второй тары, я пью прямо из горла.

- Тогда за нас, - она подводит общий знаменатель.

- За нас, - соглашаюсь я.

Мы чокаемся бутылкой о чашку. Оба уже достаточно хмельные. Мой Светлячок сегодня расхрабрилась и после вина попробовала коньяк... несколько раз

Мы и вышли посидеть на улицу, чтобы протрезветь немного. С чего мы решили, что понижение градуса приведет к отрезвлению? А может, дело в том, что мы и так планировали уйти от всех пораньше и посидеть вдвоем, потому забрали эту несчастную третью бутылку «Киндзмараули ». До сих пор помню, как восхитительно пьяна была моя девушка. Она много смеялась, говорила глупости и жутко стеснялась этого, и от того казалась трогательной и беззащитной. Я держал ее на коленях и боялся разжать руки, боялся отпустить хоть на минуту, потерять это единение. Мне до крика не хотелось отпускать ее со своих колен, словно вместе с ней могла исчезнуть и часть моей души

- Дим, мы ведь никогда не расстанемся?

- Никогда, Светлячок.

- Ты не уйдешь, не исчезнешь?

- Не уйду и не исчезну.

- И меня не отпустишь?

- Ни за что! Машк , я умру без тебя.

- Не надо, лучше живи для меня.

- Только для тебя и живу.

- Знаешь, Димка, даже если ты исчезнешь, я тебя все равно найду и не отпущу.

- Только попробуй отпустить.

- И никогда не вздумай во мне сомневаться.

- А ты во мне.

Мы смотрим друг другу в глаза и молчим. Я тону в ее взгляде, и слова сами срываются с языка.

- Ты только для меня, Светлячок, и не для кого другого, запомни. Вместе мы целое и постоянное, а друг без друга

- Ноль. Пустота.

- Да.

- Дим, я люблю тебя.

- А я тебя, Маш, навсегда

Господи! Как, почему, зачем?! Как могло случиться, что наша песня оборвалась? Почему мы так и не сказали друг другу слов, которые остановили бы все это? Зачем мы позволили нашему маленькому уютному мирку расколоться на части? Машка

- Машка - повторил я вслух и тряхнул головой, отгоняя застарелую боль.

Взгляд вновь остановился на бутылке вина

Мы сидим в беседке, забыв о времени. Пустая бутылка из-под вина стоит рядом, накрытая чашкой. Мы уже давно ничего не говорим. Головка моей притихшей девочки покоится на моем плече. Иногда мне кажется, что она спит, но ладошка Светлячка поглаживает меня по груди, перебирается на лицо.