Судьба явно подбросила мне это испытание для чего-то, или ей просто нравится наблюдать за тем, как я страдаю и все, кто находится рядом со мной в радиусе километра.

Злость на Власова ушла, слёзы были выплаканы, а боль от потери родного человека давала о себе знать ноющей раной на сердце, но разум уже возвращался к реальности и начинал мыслить здраво. За несколько часов до рассвета в голову вдруг пришла идея, которая казалась мне спасением от всех моих бед. Меня больше ничто не держало в Сосновом Бору, напротив, жизнь здесь вдруг превратилась в пытку, о том, чтобы вернуться в Петербург, даже не было и речи – там жил Власов, а я лишь хотела оказаться подальше от него, чтобы он не имел больше ни единой возможности портить мне жизнь.

Я вытерла слёзы, резко встала с кровати и твердым шагом подошла к столу. Мне вдруг вспомнился рассказ Натальи Леонидовны о том, как она хотела сбежать от Виктора Павловича и у неё были ходы отступления. Я отодвинула ящик стола и мне на глаза тут же попалась искомая вещь – большой яркий конверт с логотипом известного журнала о природе, датированный тремя неделями ранее.

Когда я впервые прочла его содержимое, то уверенно помотала головой в знак отрицания и хотела уже выбросить его в мусорный бак, но что-то остановило меня. Я не говорила об этом письме никому, потому что считала это бессмысленным, сейчас же всё вдруг обрело смысл и я могла с уверенностью представить моё будущее. Еще несколько лет назад я и мечтать не могла о том, что мои фотографии будут выставляться в галерее, и уж тем более о том, что слух о моём таланте дойдёт до самой столицы, хотя, сдается мне, здесь не обошлось без Антона. Теперь же, перечитывая приглашение на свободную должность третьего фотографа российской версии самого популярного журнала в Мире о природе, я понимала, что действительно чего-то стою в этой жизни.

Действие приглашения заканчивалось через несколько дней, и мне необходимо было поспешить с ответом, если я решила изменить свою жизнь кардинально, начать её сначала, с чистого листа. Вдали от прошлого, от пресловутого Марка Власова, от Серёжи, от Бора. Начать её в другой части страны, в огромном городе, сулящем мне бурное развитие и отрешение от сердечной боли.

За этот короткий остаток ночи я успела обдумать всё. У Кати будет больше шансов поступить в хороший ВУЗ и найти себе призвание по душе, если мы переедем в Москву. Да, ей снова придётся привыкать к новому городу и новому дому, но я не видела другого выхода и надеялась, что этот переезд будет последним. Я верила, что смогу забыть Власова, если не буду видеть его, как это было во время его проживания в Китае, что смогу забыть Серёжу, хоть и не перестану винить себя в том, что разрушила и его жизнь тоже. Я не могла поставить точку и на своей личной жизни, хотя в тот момент мне меньше всего на свете хотелось думать о новом романе.

Я знала, что отец отпустит меня, он всегда понимал и прощал меня, оставалось самое сложное – добиться согласия от Марка в том, чтобы увезти Катю в другой город. Сознание говорило о том, что он не отпустит, но сердце верило, что если он действительно изменился, что если он желает мне счастья – он позволит мне увезти дочь.

Теперь оставалось только выяснить, сколько они готовы ждать меня, потому что через несколько недель мне предстояло сдать выпускные экзамены в университете, бросить учебу на самом последнем этапе ради хорошей работы в другом регионе не входило в мои планы.

Моей радости не было предела, когда я узнала, что журнал готов ждать меня несколько недель, пока я не закончу все дела в Бору, и я даже подумала, что и мне перепало немного удачи. Но эти мысли длились недолго. Когда я через два дня вновь увидела Серёжу со второго этажа дома отца мельком, когда он заскочил поздравить Катю с Днём рождения, я снова почувствовала всю боль потери. Он заметил меня, но даже не поднял головы в мою сторону, а лишь бросил короткий взгляд, полный боли и презрения, отчего у меня и вовсе защемило в груди и подкосились ноги.

Я едва сдержала свой порыв броситься к нему на шею и вымаливать прощение, обещая, что такого больше не повториться, но я не могла этого гарантировать – Власов слишком глубоко засел в моё подсознании, глубже, чем я могла себе представить.

Серёжа ушёл, пришёл Власов, а я просто сбежала из дома, не в силах больше видеть его, видеть боль и в его глазах тоже. Неужели я настолько безнадежна и жестока, что причиняю боль всем окружающим, всем, кто любит меня? Бежать, вон из проклятого Соснового Бора, вон из этой никчёмной жизни, подальше ото всех, кто страдает из-за меня. Раз уж я не в силах осчастливить всех, кто этого заслуживает, – надо оставить их и не мучить больше.

Робко поведав отцу о своём решении, я удивилась, насколько спокойно он воспринял эту новость – папа чувствовал меня и, судя по всему, подсознательно ощущал, что творится что-то неладное, или просто сделал вид, что спокоен, не желая расстраивать меня еще больше. Он задал тот же вопрос, который я задавала самой себе – отпустит ли Власов Катю, но я решила оставить самый сложный разговор в моей жизни на потом. Сначала было необходимо сдать экзамены и получить диплом, а уж потом разговаривать с Марком.

Я вновь приступила к усиленной подготовке, отменив все фотосессии и обложившись учебниками и конспектами, зарываясь тем самым в учёбу, убегая от реальности, от боли. В день экзаменов я чувствовала себя уверенно, я смогла абстрагироваться от внешних раздражителей и подготовиться так, как никогда в своей жизни. Я ответила на все вопросы в тесте, ответила на все дополнительные вопросы преподавателя, я сделала всё идеально и была вознаграждена за труды – я получила, наконец, диплом.

Сидя в ближайшем к универу кафе после тяжёлого утра, я вертела в руках документ, подтверждающий то, что я теперь имею высшее образование, и думала над тем, что должна быть неимоверно счастлива. Но я не могла сполна радоваться тому, к чему так долго стремилась и что получила, – всё вокруг угнетало меня, всё моё существо кричало о том, что жаждет уехать подальше из этого города, региона, сбежать от прошлой жизни.

Допивая свой кофе, я размышляла о том, что осталось самое сложное – разговор с Власовым. Откладывать его уже не было смысла, нужно было сделать это прямо сейчас, пока я в Питере, пока я набралась смелости и не передумала. Приглашать его в кафе, чтобы сообщить столь важную новость, я посчитала неправильным. Я не была уверена в его реакции, да и подобные разговоры не осуществляются в общественных местах. Заявиться к нему в офис и огорошить новостью, что он теперь не сможет так часто видеть дочь, потому что мы переезжаем на другйю область страны, было бы негуманно. Единственным подходящим местом мне виделся его дом, который когда-то был нашим, хотя меня давно уже это не трогало, с тех самых пор, как я решила связать свою жизнь с Серёжей.

Откладывать воплощение в жизнь моей идеи уже не было возможности – до отъезда в Москву оставалось меньше недели. Я набрала знакомый номер, который не набирала уже слишком давно, и почти сразу же услышала в трубке глубокий голос, от звука которого предательское сердце ёкнуло и пустилось галопом.

– Марк, это Вероника, мне необходимо с тобой поговорить.

В трубке слышались мужские голоса, потом Власов произнёс: «Продолжайте пока без меня», щелчок двери и снова его голос, который звучал уже более тревожно:

– Что случилось? Что-то с Катей?

– Нет, с ней всё хорошо, это по другому поводу. Во сколько ты сможешь освободиться?

– У меня сейчас важное совещание, оно закончится через час, я приеду, куда скажешь, – немного взволновано проговорил мой бывший муж, а я почувствовала, как толпа мурашек пробежалась по моей спине от предвкушения встречи с ним. Я так и не смогла понять, от страха это или по другой причине. Я сглотнула и ответила:

– Давай тогда встретимся у тебя дома через два часа.

– Хорошо, я буду там.

Я нажала отбой, думая о том, что Власов не задал ни одного вопроса, и о том, как ему сказать то, что я задумала сделать. У меня было два часа времени, которое я не знала куда деть и как провести, лишь бы не думать о предстоящем разговоре, поэтому пошла в первый попавшийся кинотеатр на первый попавшийся фильм, которым оказалась волшебная сказка о двух влюблённых, преодолевающих все трудности на пути к общему счастью.

Фильм закончился позже, чем я ожидала. Когда я села в машину и направила автомобиль по знакомому адресу, то поняла, что опаздываю на сорок минут. Припарковав свою машину у дома Власова, я быстрым шагом направилась к входной двери, пытаясь успокоить колотящееся сердце и убедить себя в том, что это всего лишь Марк и я всего лишь хочу поговорить с ним.

Пока я преодолевала короткий путь от машины к дому, я успела задать себе вопрос, касающийся моего душевного состояния в предвкушении встречи с бывшим мужем. Однако я так и не нашла правильный ответ, пояснивший бы мне, что на самом деле больше пугает меня и приводит в состояние волнения: страх получить отказ или страх получить согласие.

Входная дверь оказалась приоткрытой, и я смело шагнула внутрь. Звук знакомой до боли мелодии разливался по дому, отчего моё несчастное сердце сжалось с такой силой, что стало невозможно дышать. Не оставалось никаких сомнений – это Марк играет на рояле. Еще секунда понадобилась мне на то, чтобы вспомнить, наконец, где я уже слышала эту мелодию – точно такая же льётся из шкатулки, присланной из Китая Марком мне в подарок, стоит слегка приподнять на ней крышку.

Шквал болезненных воспоминаний и сильнейших эмоций обрушился на меня, пока я неподвижно стояла в холле и вслушивалась в волшебные звуки. Ноги перестали слушаться, тело вдруг стало неимоверно тяжелым, настолько, что мне пришлось опереться спиной о входную дверь, чтобы не свалиться на пол. Всё было против меня, против моего решения быть подальше от Власова, против моей уверенности в том, что он на самом деле не чувствует ко мне никакой любви, а лишь захотел вновь поиграть в излюбленную игру «Лев и овечка», доказывая самому себе, что он способен влюбить в себя кого угодно, пусть даже бывшую жену.