Оглянулся назад, на толпу людей, что большей частью меня бесили, и взял Аську за руку. Ладони - ледяные, словно вот только с улицы, на которой в снежки без варежек играла. Увлек за собой. Декорации выполнены на славу, за одну из таких фальш-стен из гипсокартона я её и завёл. Тесное, тёмное и длинное пространство, шириной в метр, три окна в ряд, за ними - тихая улица, фонари. Красиво. И Аська красивая. Приподнял её за попу, на подоконник усадил. Бокал поставил рядышком.

Вот теперь она Аська - никуда уже не денется.

Приподнял пальцами подбородок, заглянул в глаза. Целовать не стал так сразу, зарылся лицом в волосы. Пахнут корицей и немного сигаретным дымом - курила, бестолковая. Коснулся губами кожи чуть ниже уха, Аська вздрогнула.

— Сандугач, - прошептал я.

И тут Соловьева уклонилась. Точнее - попыталась, но вышло так себе, я её руками зафиксировал. Поймал серьезный взгляд.

— Эта девушка… Она кто тебе? Между вами…

— Я люблю её, - перебил я. - Но ты об этом не думай. Это другое.

Ибо пусть побудет в моей шкуре и побесится. Она сдалась, уступила, подставила лицо, застонала тихонько, когда я коснулся своими губами её губ. Мягкая, податливая, словно воск. Послушно рот открыла. Мне вдруг вспомнилось, что она ещё может своим языком вытворять, моя маленькая Сандугач. Члену сразу стало тесно в брюках, я не выдержал и легонько потерся выступающим бугром о её бедро.

А теперь… Скользнул рукой вниз, по изгибу талии, на бедро. Нашёл край платья и потянул, собирая в складки, наверх.

— Эй-эй, - возмутилась Аська отрываясь от моих губ. - Не так сразу, я не согласная!

— Минутку помолчи, - посоветовал я.

Колготки эти, чтоб их. Резинка трусиков. Аккуратная полоска волос на лобке - кто-то явно заморочился шугарингом. Ася протестовала, но все же развела ноги, чтобы мне было удобнее. И выдохнула, когда я коснулся её промежности. Дернулась, когда я задел пальцем клитор, а затем тихонько на него надавил.

Она уже была мокрой. Но - для меня. Я провел пальцем по складкам, не удержавшись, чуть погрузил палец внутрь. Напряжение отпускало. Не было у неё секса, не сегодня, можно не беситься и голову младшему не отрывать. Наверное, облегчение было таким ощутимым, что заметила это даже Аська.

— У меня что, - спросила она, — в трусах волшебная кнопка, нажатие на которую вызывает у людей неконтролируемые приступы доброты?

— Да, - со смехом согласился я и уткнулся лбом в её плечо.

Снова поймал её лицо, поцеловал крепко, настолько крепко, как мог, чтобы дышать становилось некогда и незачем. Руку я высвободил, теперь стоял между раздвинутых девичьих ног. И даже думать начал, может прав младший? И что если хочется здесь и сейчас, то похрен на условности и брезгливость? Потому что хотелось очень.

Решился, снова наверх потянул злосчастное платье, теперь Аська прижималась ко мне голым животом. К пряжке моего ремня прицепились колготки, я рванул и они жалобно затрещали.

— Стрелки будут! - снова возмутилась Аська.

А я снова засмеялся. Я уже успел забыть, как легко и просто с Соловьевой, а теперь с удовольствием вспоминал. Телефон зазвонил, когда я уже расстегивал ремень. Натужно завибрировал, зажатый в моем кармане между нашими телами. Я почувствовал острое желание трахнуть им о стену.

— Таир? - спросила Соловьева. - Ты трубку возьмёшь или вибрация это часть наших сексуальных игрищ?

Я со вздохом отстранился, а Аська сразу начала приводить в порядок одежду - момент был явно упущен. Но посмотрев на входящий номер я сразу протрезвел, какой блядь, секс в огромном зале за тонкой стенкой!

— Да! — ответил резко, а сам при этом в глаза Аське смотрел. Зелёные, растерянные.

— Таир Ильдарович, бензовоз сгорел. С водителем…

По башке как обухом ударили. Выматерился, попытался мысли в кучу собрать.

— Где?

— На М-7, недалеко от города, в сторону нефтебазы. Тут пожарные, менты приехали.

— Сейчас буду, — взгляд на Соловьёву перевел, выдохнул сквозь зубы. Как некстати все, — мне ехать нужно, Сандугач. Номер свой диктуй.

Может, и не время сейчас для того было, но испытывать судьбу не стал, записал, дозвон сделал, велел сохранить. А сам уже был далеко отсюда мыслями. — Зинатулла тебя твой довезёт?

— Рахматулла, — поправила Ася, с подоконника спрыгивая, но не ответила на вопрос, — езжай, раз дела.

— Я наберу тебя, — пообещал скорее себе, чем ей и вышел из-за декораций.

Навстречу уже шел Руслан, выражение лица ровное, волнения не выдавает, но ясно, что в курсе всего расклада.

— Едем?

По дороге к машине успел выцепить Тимура, который все по одному взгляду моему понял.

— Забирай Зай и домой отправляйтесь, нечего больше тут делать, — распорядился ему, брат молча кивнул в ответ. Сестра смотрела обеспокоено, но с вопросами в мужские разговоры не лезла.

Ехали на трёх машинах, с охраной.  Домчались быстро, только перед самым местом пожара пришлось скорость сбросить: каждый любопытный, проезжая мимо сгоревшего бензовоза притормаживал, чтобы лучше рассмотреть его остатки.

Когда из машины вышел, первое, что с ног сбило — запах гари. Сильный, пробирало аж до самых лёгких. От бензовоза остался только обугленный остов, пожарные сворачивались, закончив тушение. Под ногами хлюпала жижа из пены, пепла и снега, а на языке чувствовалась горечь.

— Можно было его спасти? — произнес, не обращаясь ни к кому. Внутри надсадно ныло, как всякий раз, когда случались непоправимые трагедии.

— Говорят, резко загорелось и полыхнуло сразу. Записи с видеорегистратора собираем, — Руслан стоял по правую руку от меня, тоже вглядываясь в сгоревший бензовоз. Случайность или нет?

Только в совпадения с каждым разом всё труднее верить.

— Разберись с ментами. Смотри, чтобы к журналистам ничего лишнего не попало.

Больше делать здесь было нечего, помочь водителю я уже не смог. Сотрудники получали хорошо, отец научил на людях не скупиться, не жадничать со своими. Я распорядился выделить компенсацию семье погибшего, — деньги не заменят человека, но снимут часть забот.

Доехал с водителем до дома, и понял, что не хочу подниматься. Не хочу идти в пустую квартиру один. Нужно было с кем-нибудь поговорить, живым себя почувствовать. Хотелось человеческого тепла. Набрал Сандугач. Один гудок, второй, третий… Неужели не возьмёт? Но она ответила.

— Привет.

— Я приеду сейчас, диктуй адрес.

Глава 8. Ася


Не так я себе представляла этот вечер.

Таир уехал минут двадцать назад, а я все ещё торчала здесь, на приёме, пытаясь прийти в себя окончательно.

Ноги вот только перестали предательски дрожать, а я поверить не могла, что как последняя портовая девица, позволила Шакирову руку к себе в трусики засунуть. Прямо тут, за тонкой стенкой декораций, в двух шагах от всего честного народа.

— Совсем ты, Ася, уже, — что "уже", я ещё не придумала, зато поняла, что не худо бы выпить. И продолжить с того самого виски, которым меня Таир потчевал. Подхватила со стола еды, — после пережитых волнений у меня всегда аппетит разыгрывается жуткий, а сегодня я на год вперёд натерпелась. Закинула в рот пару виноградин, сделала глоток и к стене прислонилась.

Что он там мне говорил? "Я люблю ее, но это другое"?

Вот сейчас очень хотелось рассмотреть ту самую Заю получше, но как назло, подружка испарилась следом за Шакировым. С ним уехала, что ли? Малорослая, не в пример мне, худая, черноглазая. Симпатичная, и это тоже бесило! Каков наглец, если он меня чуть при ней не совратил… Чего удивляться, стоило только вспомнить, где мы с его братом встретились.

А ведь Таир меня к нему приревновал. Не сказал прямо — ещё бы! — но кровь вскипела. Хоть и голубая, а все равно восточная.

Восемь лет прошло, столько воды утекло с нашего расставания, а он меня все ещё волновал. На минуту я даже забыла, что здесь не просто так, и где-то далеко в столице меня ждёт Годзилла и заветная папочка.

Захотелось просто прижаться к Таиру, снова ощутить, каково это — целоваться с ним. У меня кроме него и мужчин не так много было, пальцев на одной руке хватит, чтобы всех пересчитать.

Но он — особенный, первый, по-настоящему любимый.

Перестав рефлексировать, я поняла, что народ потихоньку расходится, пора было и мне. К тому же съестное смели все подчистую, даже заветренные канапешки и те слопали буржуи местные, а есть мне хотелось, с тоской вспомнила теткин эчпочмак.

Поднялась наверх, в тот самый роковой туалет - пальто забрать нужно. В одной из кабинок кто-то вдохновенно блевал, набравшись дармовой выпивки. Нет, я бы и лишней секунды слушать мерзкие звуки не стала, но замерла озадаченно посреди комнаты. Пальма была, а пакета нет.

— Черт! - воскликнула я.

Заглянула за горшок - нету. За батареей тоже. Под раковинами нет. Во всех кабинках тоже. Потом постучала в ту самую, занятую.

— Кто там? - зарычал мужчина, оторвавшись от своего занятия.

— У вас там пакета нет случайно? - заискивающе спросила я. - Белый такой, из "Пятерочки".

Мужчина озадаченно помолчал, пошуршал чем-то и резюмировал:

— Нету.

И вернулся к объятиям с унитазом.

А я и пошла на выход, как есть: сумочка через плечо, платье на бретельках и сапоги. Прошла мимо охраны, отвернувшись от того бугая, что мое имя в списке искал, да ещё и голову задрала, точно так и должно быть: все одетые в мехах, а я почти голышом, ладно такси заранее вызвать догадалась.

До заветного автомобиля я вприпрыжку бросилась: внутри от виски тепло, а снаружи от холода пробирает. Никакого здоровья с этим заданием не хватит, ей-богу. А Годзилле я ещё предъявлю, в каком таком списке мое имя должно было значиться и почему его там не оказалось. Ну и счёт за пальто новое. Не мог, в самом деле, затеять все эти мероприятия разведывательные в теплое время года? В мае. А ещё лучше в июле.