— Стой. У меня идейка есть одна. — Васильев притормозил.

— Какая? — с интересом, поправив пиджак, тут же вернулся и уселся обратно за стол.

— Договор мне кое-какой составишь, я тебе сегодня вечером на мыло скину набросок. И об этом никто не должен знать. — на последней фразе сделал особенный акцент.

— Вообще, ни про что. Понимаешь?

Васильев хищно улыбнулся. Дело подвернулось. Заскучал мужик. На обе фирмы работы для него и нет считай, пылью покрылся бедолага.

— Конечно. Я нем как рыба Саша. Буду ждать. — дверь за ним всё же закрылась, а я начал соображать, что же делать.

Хотя план-то у меня был, но довольно зыбкий, навеянный буквально пару минут назад, сериальной галиматьёй, на которую в последнее время плотно подсела Крис. Пока рядом тёрся возле неё, об мягкую и тепленькую, растекшуюся по дивану, как кошак об уютную батарею, засек эту тему с договором на фиктивный брак. Правда, в том мыле парень имел другие цели, нежели я. Надо ещё Кристину предупредить. Достаточно уже этих тайн. С моей стороны так точно, их больше чем одна не станет. Тем более жену в мешке не утаить, как и шило, пусть даже и липовую.

Кристина

Целая неделю в раю, и я порхала как бабочка. Саша был таким заботливым всю неделю, что я даже забыла вовсе о том, что он молчит, не собираясь раскрывать мне тайну. Отметили его день рождения только вдвоем. Он был весь мой! Родной, любимый, заботливый. Я же совсем отошла от новогоднего несчастья и вновь задумалась о ребенке. О нашем с ним ребенке. Много раз за время отпуска, ловила его на том, что он с умилением наблюдает за маленькими детьми. Только обманывать Сашу больше не хотела и не собиралась.

Решение признаться ему далось очень тяжело, ведь я не знала причин его молчания. Страх потерять его был очень сильным и точил ежесекундно меня изнутри. Мешал жить и жизнь в страхе, без будущего меня не устраивала. Поэтому еще там на Мальдивах поняла, что говорить нужно самой, не ждать, когда Саша признается и будь что будет. Только для начала я хотела все-таки сходить к врачу. Если мне уже можно будет заниматься планированием, то сразу и признаюсь Саше, что все знаю и что мы можем не скрываться, а иметь полноценную семью и нормальные, а не тайные отношения. Конечно, я понимала, что Саше это все может оказаться ненужным. Понимала, что мое признание может стать причиной нашего расставания. Но вот только жить с занозой в груди, которая мешает каждую секунду невозможно.

Но всем известно, чем выше взлетаешь, тем больнее падать. И от врача я вышла разбитая, упав так больно, что даже взвыть от этой боли сил не было.

Слова врача звучали как приговор, я никогда не смогу больше забеременеть. Он что-то еще говорил про суррогатное материнство, и кажется про детей из детского дома, но все его слова прошли мимо, в ушах стоял шум. Я была в подавленном состоянии и не смогла держать себя в руках, даже не старалась этого сделать. Просто вновь напилась. Дома, так же как встретила свой Новый год в ванне с бутылкой, так его и проводила. Самое страшное, что даже поделиться мне было уже не с кем. Юля сменила телефон, словно и не было, между нами, многолетней дружбы. Не смогла меня понять в трудный момент, что мне было не до веселья на ее дне рождения и просто вычеркнула меня из своей жизни.

Как теперь сказать Саше? Да и нужно ли теперь что-то говорить? Это же просто-напросто тупик. Что я ему могу дать? Рано или поздно, если он захочет детей…а он их захочет, ведь рисунок девочки он забрал, приглянулась ему и к детям он явно неравнодушен. Да и все мое признание строилось лишь на том, что у нас может быть семья. Настоящая. А что это за семья без детей?

Я сошла с ума. Списала себя в брак, забыв про свое желание, признаться во всем Саше. И надеялась, что он сам, никогда уже не затеет этого разговора.

Александр.

Что-то случилось с Кристиной всего за сутки, которые мы с ней не виделись. Она резко стала другая. Нервно кусала губы весь вечер, отказалась досматривать любимый сериал, новую серию которого мы ждали с нетерпением. И самое поразительное, выйдя из душа, не нашел ее в спальне. Вместо кровати, она, кутаясь в одеяло, стояла на балконе у открытого окна и курила.

Я вспомнил, она курила. Даже помниться, когда мои заканчивались стрелял у нее сигаретку и сам, если пересекались на семейных посиделках. Тогда мне было плевать. Потом я за ней не замечал, от нее даже не пахло.

— Куришь? — спросил ее, уже зайдя на балкон, чтоб обнаружить себя.

Она вздрогнула словно пойманная на месте преступления, но не обернулась.

— Куришь. — ответила сухо, выпуская на мороз сизый дым вперемежку с паром.

— Что-то случилось? — подошел вплотную к ней, потеснив ее от окна, хотел видеть ее лицо, проклиная вчерашний день.

Ведь что-то явно случилось вчера, именно вчера, когда никак не мог вырваться к ней. Да и она вроде бы к родителям собиралась. И звонков от нее не было, но что-то произошло, и я хотел знать что!

— Не стой у окна! Простынешь, ты только с душа. — Крис выбросила окурок и спешно закрыла окно, так и не ответив на мой вопрос, пошла с балкона.

— Крис. Что-то случилось я же вижу. — пошел за ней, поймав за руку, притормозил ее, прижав к себе.

— Так. С родителями поцапалась. Ты же знаешь мою маму. С ней невозможно. Не бери в голову. Я зубы почищу и приду. — улыбнувшись, она мягко, даже нехотя высвободилась из моих объятий и ушла в ванную комнату.

Я лег на кровать глядя в потолок. Ответ Кристины меня успокоил. Тетя Марина была невозможная. Наверняка опять выносила Кристине мозги под немое согласие дяди Вадима. А я еще вчера вечером отправил Васильеву ту лабудень под названием брачный договор. Он тут же перезвонил, и судя по запинке, долго подбирал нужные слова, пока я ему не сказал, что от него требуется добавить в договор формальности, и только. Дальше моего сейфа эта туалетная бумага все равно не уйдет. Он тяжко вздохнул, явно не такого дельца ожидал от меня, но все же согласился и сделал то, о чем я его просил. Теперь осталось поговорить с Кристиной, но точно не сегодня, у нее плохое настроение. Ее явно не порадует факт проживания в моей квартире какой-то девушки. И стоило подобрать нужные слова, чтоб Кристина поняла меня правильно. А еще я маму поставить в известность. Зная ее отношение к Диминой жабе, стоило оградить от этого Нюту.

— Берегись! — Крис вернулась, разбежавшись, с визгом кинулась прям на меня, только и успел хозяйство прикрыть, обезопасить от ее меткой коленки на всякий случай.

— Мелкая, это нарыв. — подмял хохочущую Крис под себя, радуясь ее настроению; — Ты же знаешь, что тебя ждет? — спросил ее зловеще, она опять засмеялась.

— Только не ноги! — она взвизгнула и забрыкалась, когда я потянулся к ее ступням.

Щекотки Кристина боялась везде, во всех местах, но ноги, ступни…

Смех Кристины смешался с воплем, она боролась, царапалась пытаясь вырваться, пока я щекотал свод ее стопы, которую успел зацапать. Не хотел ее отпускать, слышать этот смех, было теперь жизненно важно. Знать, что она смеется, а не плачет из-за меня.

Пришлось ее отпустить, ловить, в пылу борьбы она чуть не свалилась с кровати. Отсмеявшись, мы наконец-то улеглись.

— Ты дурная. Люблю тебя за это. Маленькая моя. Моя… — прижал ее к себе крепче, когда она легла ко мне на грудь, по-хозяйски закидывая на меня свою ногу.

— Не дурней тебя. — со смехом ответила Крис, добавив; — Тоже тебя люблю. Очень, очень люблю. — словно в доказательство этого “очень-очень” сжала меня настолько, на сколько силенок хватило.

— Моя? — спросил ее, сам не понимая, откуда это взялось.

Спрашивал ее перед сном, уже не мог вспомнить, когда начал это делать, только разговор не заканчивался без моего вопроса и ее ответа на него.

— Твоя. — прошептала Крис, а я чувствовал, она улыбается.

Что-то вроде пожелания сладких снов, и они действительно были сладкие.

Глава 23

Кристина

Саша заметил. Слишком тяжело мне давалось его присутствие. С большим трудом подавляла желание послать его к чёрту. Но тот факт, что он заметил, что я мягко сказать не в себе, смягчил меня. Пока чистила зубы, поняла простую истину, Саша тут вовсе не причем. Так, распорядилась природа. И того ребенка не должно было быть. Чудом зародившаяся жизнь во мне, оборвалась уж точно не по Сашиной вине, и он не виноват во всем остальном. Выходила я из ванной комнаты уже успокоившись, отпустив ситуацию и с полной грудью нежности к Саше и желания сделать его счастливым хоть на миг, и самой ловить это счастье рядом с ним.

Этот его вопрос " Моя?" стал для меня такой же зависимостью, как и сам Саша и его присутствие рядом.


Утро обещало быть добрым. Саша проснулся как всегда раньше, приготовил завтрак. Болтовня о всякой ерунде закончилась его вопросом.

— Я хотел тебя кое о чём попросить, пока ты не работаешь, ты не могла бы мне оказать помощь? — издалека начал Саша, нахмурив брови.

— Могу, конечно. — смело согласилась, понятия не имея, о чём пойдет речь.

— Мне нужно, чтоб ты обустроила комнату в моей квартире. Для одной девушки, но как для себя. Там есть кровать и шкаф с комодом. По большей степени стоит заняться ванной комнатой. Закупить туда всякие эти ваши бабские штучки. Пары дней тебе хватит? — невозмутимо спросил в конце своей речи, не обращая внимания на то, что моя челюсть буквально на полу лежит.

— Что? — спросил он же, потому как я долго молчала, не мысля даже, в ближайшее время справится с эмоциями.

— Так, может, это ты мне объяснишь что? Что всё это значит?! — я просто задохнулась от гнева и его нужно было куда-то выплеснуть, и тарелка с кашей подходила для этого больше всего.

Запустила её в пол, придав ускорение одним махом руки. Овсянка разлетелась в разные стороны, смешиваясь с осколками и пачкая Сашины брюки.