– Не стану я благодетелей своих оговаривать да убийц выгораживать, – упрямо нахмурилась Таяна, но Залевский уловил в её голосе дрожь.

– Как знаешь, – вздохнул он. – Думаешь, я шучу? – змеиным взглядом оглядел Якуб пленницу и, не торопясь, направился к ней.

Догадавшись, что он задумал, Таяна, не спуская напряжённых глаз с самодовольно расплывшейся рожи пана, натянулась словно струна. Путаные мысли о спасении лихорадочно заметались в её голове, а Залевский подошёл вплотную и властно взял девушку за подбородок.

– Жаль Болеслав картинку испортил, – разглядывая Таяну, оскалился Якуб. – Ну ничего, это заживёт, – провёл он пальцем по распухшем от побоев губам. Высвобождаясь из рук поляка, девушка резко отстранила голову. – Строптивая… Люблю таких… – и пан толкнул бедняжку на кровать.

Пытаясь подняться, Таяна рванулась, но Залевский придавив её рукой не позволил этого сделать. Увидев, как мучитель начал расстёгивать штаны, девушка, сморщившись от отвращения, собрала силы и оттолкнула мужчину. В следующую секунду пан снова схватил её и повалил на кровать. Таяна, стараясь высвободиться, отчаянно трепыхалась, но тут её щеки коснулось что-то неприятно холодное. Нервно отстранив лицо, она взглянула на предмет и тут же замерла. Прямо перед её глазами на массивной цепи раскачивалась серебряная регалия. Оскалившаяся пасть не то волка, не то собаки тускло поблёскивала в свете свечей, и девушка поняла, что она уже видела этот орден. Давно… И также близко…

Несколько секунд Таяна, не отрываясь, смотрела на завораживающее мерцание металла. В душе всколыхнулись забытые образы, заметались, закружились, взвились и неожиданно вырвались наружу. Давние события вихрем пронеслись в голове, путаясь, наслаиваясь друг на друга и сбиваясь в кучу. Широко открыв глаза, девушка смотрела на орден, а потом перевела взгляд на шумно сопящего над ней человека.

И тут, словно молния пронзила её: она его вспомнила! Он был там! Там, где царила смерть! Таяна вспомнила свою мать и отца, своих родных и близких, своих подруг и знакомых. Лица людей пролетали в безумном хороводе, и кровавые картины мелькали перед глазами, одна страшнее другой. От охвативших её видений девушка зажмурилась, и слёзы ручьём покатились из-под ресниц.

Мерзкие руки шарили по её груди, и Таяне захотелось завыть, зарычать, оскалиться и вцепиться зубами в горло ненавистного человека. Намереваясь исполнить свой порыв, девушка открыла глаза, но к её изумлению пан Залевский тоже застыл. Поляк с растерянностью разглядывал её оберег. Явно разволновавшись, мужчина тут же забыл о своём гнусном намерении и, выпустив жертву, поднялся. На ходу застегнув штаны, пан поспешил к комоду. Открыв ящик, Якуб достал ларец и, выудив из него вещицу, вернулся к девушке. Вновь ухватив её оберег, Залевский разжал вторую ладонь, и Таяна увидела точно такой же, только золотой. Правда изображение луны оказалось на нём посеребренным, а камень между светилами полыхал красным пламенем. Сравнивая оба амулета, пан разволновался ещё больше.

– Откуда это у тебя? – показывая на её оберег, сдавлено прохрипел Якуб.

– Не помню, – соврала она.

– А кто твои родители? – напряжённо всматривался в лицо девушки Залевский.

– Говорят, мать ключницей служила, – не стала скрывать Таяна.

– Ты её помнишь?

– Нет.

– А отца?

– Никого не помню. Очнулась в лесу, а что до этого было, не ведаю.

Недоверчиво разглядывая пленницу, пан погрузится в задумчивость. Через некоторое время он озабоченно нахмурился, хмыкнул и вышел, не забыв запереть дверь на ключ. Проводив глазами поляка, Таяна вскочила и в поисках спасения заметалась по комнате. Подлетев к окну, она распахнула створки, но тёмная пустота, дыхнув прохладой, вызвала образ искалеченной Оленьки, и девушка в страхе отшатнулась. Вспомнив про потайной коридор, Таяна начала искала выход, но дверь снова отворилась, и на пороге в сопровождении Фрола Друцкого появился Залевский.

– Посмотри, какой у девчонки амулет. Уж больно на мой похож, – обращаясь к Друцкому, проговорил пан. – Что скажешь? Может, признаешь девку?

Таяна во все глаза смотрела на Фрола, теперь она вспомнила и его. Этот человек тоже был тогда с польским паном. Друцкий подошёл ближе и с интересом взглянул на девушку.

– Это кто ж её так разукрасил? – поинтересовался боярин. Пан только поморщился, но, похоже, Фрола не особенно интересовал ответ, и он только слащаво усмехнулся. – Откуда я знаю, чья она? Я и раньше её видал. Говорят, Евсей Левашов девчонку в лесу нашёл, и что она умом тронутая, память потеряла, – пояснил Друцкий и, скривив губы, добавил: – Убогая… А я никогда не интересовался, в каком лесу Левашов её отыскал. Какое мне до неё дело? – пожал Фрол плечами и неожиданно приказал: – А ну покажь оберег. И вообще давай-ка его сюда, – властно потянул боярин руку.

Желая защитить дорогую для неё вещицу, Таяна прижала руки к груди, но быстро сообразив, что она не сможет противостоять двум здоровым мужикам, осторожно полезла за пазуху. Фрол похотливо ощерился, а девушка в следующую секунду, со всей силы оттолкнув боярина, кинулась к открытому окну. Уронив стоящий на пути напольный подсвечник, она перемахнула через подоконник и в мгновение исчезла в темноте.

– Вот чертовка, сбежала! – поднявшись на ноги, воскликнул Фрол.

– Собирай людей в погоню! – приказал пан своему холопу, и боярин послушно выскочил за дверь.

Пламя свечей, коснувшись ковра, жадно вцепилось в неожиданную добычу и, слизывая оранжевым языком витиеватый узор, быстро поползло в разные стороны. Растеряно взглянув на разгорающийся пожар, пан вместо того, чтобы затушить его, подхватил заветный ларец и выбежал наружу. Навстречу ему попался ключник.

– Где все? Воду тащи! Эта чертовка дом подожгла! – заорал Залевский.

Слуги суетливо забегали по переходам, а Якуб поспешил к сыну.

– Что случилось? – услышав тревожный шум, забеспокоился Болеслав.

– Сбежала ведьма, – процедил Якуб.

– Так мы пропали?!

Залевский старший задумчиво вертел ус:

– Не суетись, – вдруг зловеще прищурился пан и улыбнулся. – Бегство холопки нам на руку, – проговорил он, и Болеслав растеряно уставился на отца. Поймав непонимающий взгляд сына, Якуб хмыкнул: – Скоро всё узнаешь…

Глава 12

Едва коснувшись земли, Таяна замерла, с опаской прислушиваясь к своему телу. Всё вроде осталось цело, и, с тоской подумав о подруге, она, не в силах сдержать подступившие слёзы, прошептала: «Прости, Оленька, не смогла я тебя уберечь». Но тут из окна высунулась помятая физиономия Фрола, и девушка испуганным зверьком сорвалась с места.

Выскочив за ворота, Таяна сломя голову помчалась по тёмному проулку, спеша в сторону дома брата Тихона Ивановича, но вскоре, услышав приближающуюся погоню, она юркнула в приоткрытую калитку и затаилась в кустах смородины. Шум приближался, и один из преследователей воскликнул:

– Gdzie ta cholerna dziewczyna poszła? (Куда делась эта чёртова девка? – польск.)

– Наверняка к Григорьевым побежала! – раздался голос Фрола.

– Вы трое постарайтесь её перехватить! А мы ближайшие улицы обыщем, – приказал неизвестный.

Топот ног удалился, и беглянка в растерянности гадала, что же ей теперь делать? С опаской выбравшись из укрытия, она, подумав, решила покинуть город. Путаясь в лабиринте незнакомых улиц, девушка стремилась побыстрее добраться до окраины. Разгорающееся зарево пожара дома пана Залеского служило ориентиром, и Таяна бежала в противоположную от него сторону. Минуя околицу, она, едва касаясь голыми ногами прохладной ночной травы, уже мчалась по лугу, как неожиданно её заметили. Белая сорочка в свете луны хорошо различалась на фоне серебристого поля, и до неё донеслись радостные возгласы.

– Вон она! Держи!

Ржанье коней и цокот копыт явственно раздавались в застывшей тишине, и всполохи огней замелькали у края луга. Сердце девушки испуганным зайцем заметалось в груди и, собрав последние силы, она рванулась к лесу. Опасаясь, что всадники её настигнут, Таяна неслась без оглядки и, добежав до опушки, с облегчением нырнула в заросли. Задыхаясь от долгого бега, волнения и горя, она осторожно пробиралась во мраке, и кровь гулко стучала в висках. Всё как тогда… Давно… В детстве… Ночь. Смерть. Огонь. Страшные люди. Она одна. И лес вокруг.

Обессилив, Таяна опустилась у старой берёзы и всем телом прижалась к её шершавой родной коре, а голоса между тем становились всё явственнее. Под истеричные вопли взволнованных разбуженных птиц, чужаки, размахивая факелами, рыскали среди угрюмых деревьев. Освещённый светом человек подошёл совсем близко, и Таяна замерла. Блики огня зловещими тенями скользили по его лицу, придавая незнакомцу ужасающий вид. Он выглядел упырем, явившимся из преисподней. Сердце беглянки бешено колотилось, и ей казалось, оно стучит настолько громко, что его звук сейчас выдаст её. Бедняжка даже перестала дышать и только сильнее вжалась в морщинистый ствол лесной защитницы.

– Выходи, я вижу тебя! – послышался крик.

– Фрол, неужто нашёл? – обрадовался человек и отошёл от берёзы.

– Нет! Так… постращать, – нехотя отозвался боярин.

Преследователи продолжали обшаривать лес.

– Вот ведь ведьма! Словно испарилась.

– Ведьма и есть, – донёсся голос Фрола. – Не зря с Пелагеей дружбу водила.

– Свят, свят, свят, – забормотал кто-то.

Неожиданно налетел ветер, и что-то зловеще ухнуло в темноте. Люди заволновались:

– Пойдём отсюда! Не сыщем её!

– Днём ведьму в лесу не поймаешь, а уж в ночи-то и подавно, – испуганно раздалось во мраке.

Голоса начали затихать, и свет факелов постепенно угас. Таяна вздохнула свободнее и, поднявшись, наугад побрела по лесу. Вспоминая Оленьку и её отца, девушка вновь расплакалась. «Предупреждала же, – дала она волю слезам. – Не послушалась она меня! И я не сумела убедить!» – терзалась виной Таяна.

Чувствуя, что окончательно выбилась из сил, девушка присела возле огромного пня и, собрав вокруг себя побольше прошлогодней листвы, свернулась клубочком и забылась.