– Он великолепен, – с трудом проговорила Луиза и слабо улыбнулась. – Я не могла поверить, что он обратил на меня внимание. – Она высвободилась из объятий. – Из нас четверых я не та, кто привлекает внимание мужчин.

Сестра так и не ответила на вопрос, но Шарлотта не стала настаивать. Какой же прихотливой бывает судьба. Одна сестра влюблена, но страдает из-за отсутствующей близости, а другая страдает из-за близости присутствующей.

– Зачем ты так говоришь? – возмутилась Шарлотта. – Любой джентльмен будет счастлив уделить тебе внимание.

– Он меня теперь даже видеть не хочет!

Шарлотта была удивлена, но, поразмыслив, изменила свое мнение. Большинство распутников отрицает свои неблаговидные поступки, если женщине нанесен непоправимый вред. Женщине легкого поведения не место в обществе. Незамужних будущих матерей часто отправляли навестить родственников в провинции, где ребенок мог родиться без общественного позора. Но был еще и стыд. Ее родители очень боялись, что в обществе узнают об их грядущем финансовом крахе; они приходили в ужас от одной только мысли, что у них больше нет денег. Семья едва успела оправиться от угрозы нищеты. Но это унижение было стократ хуже. Если брак Шарлотты спас репутацию семьи и обеспечил достойное будущее для трех ее сестер, поступок Луизы обрек их на грандиозный скандал.

– Кто-нибудь знает об этом? – Сестры не могли не заметить, что Луиза ведет себя странно.

– Нет, – уверенно ответила Луиза. – Никто ничего не знает. Мы держали наши отношения в тайне. Известно только, что я изредка не выхожу к завтраку из-за мигрени.

– Ты уверена? – Шарлотта не могла поверить, что ее сестра вела себя, как заправская шпионка. Слуги всегда болтают, пусть даже только между собой. – Как же ты встречалась с этим презренным негодяем?

– Пожалуйста, не суди его. Он хороший человек. Я верю в это. Должна верить. Возможно, он просто так же напуган, как и я. – К глазам Луизы снова подступили слезы. – Мне кажется, ему нужно время, чтобы подумать, хотя я бы чувствовала себя намного лучше, если бы могла с ним поговорить.

– Иными словами, он знает, что его отношения с тобой привели к возникновению этой ситуации? К ребенку? – Шарлотта говорила шепотом. Почему-то ей было страшно произнести эти слова громко.

– Да, по крайней мере, я пыталась ему об этом сказать, но он так внезапно ушел… И после этого я ничего о нем не слышала. И я вовсе не уверена, что он понял мои сбивчивые объяснения. – Луиза вытерла нос мокрым носовым платком и вздохнула. – Кроме тебя никто ничего не знает. И от этого мне еще хуже. Но я должна была кому-то рассказать. Я чувствую себя несчастной и испуганной. Я чувствую себя… – И она снова разрыдалась.

– Иногда любовь – это совсем не то, что кажется, или не то, во что мы верим. – Луиза подняла голову, но Шарлотта поспешно отвела глаза, продолжая говорить и стараясь сохранять спокойствие: – Мне жаль, что ты оказалась в таком положении, но мы обязательно решим твою проблему вместе. – Она сжала руку сестры, пытаясь придать ей уверенность, которой не чувствовала. – Можешь не сомневаться. Все будет хорошо.

– Это должно быть уже очень скоро. – Напряженное молчание последовало за этим признанием Луизы. – Что я буду делать? Томас не говорил со мной и даже не написал записки. Все нужно сделать очень осторожно, а я совсем одна. Мне нужна твоя помощь, Шарлотта.

– Ты можешь на меня рассчитывать, даю слово. – Шарлотта задумалась. Как она поможет? Что станет делать? Она уже не может ничего поделать с тайной связью, но, возможно, сможет убедить джентльмена взять на себя ответственность? Он обязан позаботиться о Луизе. Внутренний голос подсказывал ей, что повесы не заботятся ни о ком, кроме самих себя, а джентльмен, о котором идет речь, показал себя далеко не джентльменом. Во всяком случае, пока. Однако Луиза запротестовала, когда Шарлотта навесила на него ярлык негодяя. Брак по необходимости не был чем-то необычным в обществе, и ситуация с Луизой до странности напоминала ее собственную ситуацию с Дирингом. Только в этом случае надо было спасать не финансовое положение семьи, а ее репутацию.

– Я написала письмо. – Луиза вскочила и с новой энергией начала сражаться с завязками своего ридикюля. – Я должна рассказать ему о своих чувствах, и, уверена, все изменится. Когда мы в последний раз были вместе, я слишком нервничала, чтобы высказаться. Я довольно сумбурно говорила о своих страхах и даже не упомянула о планах на будущее. Если бы я объяснила Томасу, как он мне дорог, у него бы открылись глаза. Я уверена. – Она протянула сестре сложенный листок. – У меня нет способа доставить это письмо. Раньше Томас придумал довольно хитрую систему для общения, и мы ею пользовались. Но теперь Томас неожиданно замолчал, и у меня нет выбора – я должна просить тебя о помощи. Ты сделаешь это для меня? – Она сунула листок в руки Шарлотты. – Ты отвезешь ему письмо?

Шарлотта несколько секунд смотрела на листок в своей руке. Женщине неприлично являться в дом холостяка. Те же самые правила, которые мешали Луизе прийти к ее отдалившемуся возлюбленному, относились ко всем женщинам. Шарлотте не нужен был скандал, тем более сейчас, когда ее брак обещал измениться к лучшему.

Она начала придумывать идеи. Которые тут же отбрасывала. Можно, к примеру, нанять посыльного, который доставит послание лично в руки джентльмена. Тогда ее репутация не пострадает.

– Прошу тебя! – Луиза схватила сестру за руку. – Не посылай лакея или посыльного. А главное, ничего не говори мужу, который вмешается и все испортит. Никто не должен ничего знать. – Она всхлипнула и несколько секунд молчала. – Пойми, я должна быть уверена, что Томас получил это письмо. А для этого есть только один способ – его должна оставить ты. Скажи ему, что я страдаю и что нам надо поговорить. Умоляю тебя, Шарлотта! – Она показала на карандашную строчку на сложенном листке. – Я написала здесь его адрес. Уверена, ты сможешь правильно оценить его реакцию и замолвить за меня словечко, если он откажется со мной встретиться. Я прошу только об одном разговоре. У меня должна быть возможность объяснить свои чувства.

Шарлотта прикусила губу. Она лишь несколько часов назад сказала мужу, что не потерпит тайн между ними, и теперь собирается первой нарушить это правило. Она еще раз посмотрела на заплаканное лицо сестры и поняла, что у нее нет выбора. Луизе необходима помощь, и она ее получит.

На самом деле, этот секрет не имел ничего общего с ее супругом. Ее преданность Луизе – всем сестрам – была важнее всех договоренностей с Джереми. Она не собирается его предавать. Эта рациональная мысль слегка успокоила ее внутренний голос, назвавший ее лицемеркой.

– Это будет доставлено. – Шарлотта вымученно улыбнулась. – Кстати, а как тебе удалось приехать сюда, не встревожив маму и папу?

– Я сказала, что устала и хочу отдохнуть, а сама незаметно выбралась из дома и наняла экипаж. Томас предложил эту уловку, когда мы встречались, и она всегда срабатывала. – Луиза встала, взяла ридикюль, без нужды заглянула в него и, не поворачиваясь к сестре, сказала: – Нет никакой необходимости читать мне лекцию относительно приличий и опасности. Поверь, я знаю, какие границы перешла и какому риску подверглась. Я умею учиться на своих ошибках. Но пока вопрос не решится, я больше ни о чем не могу думать. – И она медленно направилась к двери.

– Подожди. – Шарлотта пошла за сестрой. – Я распоряжусь, чтобы тебя отвезли домой в одном из экипажей Диринга. Он знает, что ты здесь, так что нет смысла делать вид, что тебя здесь не было.

Луиза понуро кивнула.

– Вот и хорошо. – Шарлотта с облегчением вздохнула. – Ситуация и так достаточно сложная, и нет необходимости усугублять ее, подвергая риску твою безопасность. Сейчас я скажу Хадсону, и все устроится наилучшим образом. Когда твое послание попадет к адресату, я пришлю тебе записку. Постарайся не волноваться. – Она обняла Луизу. – Все образуется, обещаю тебе. – Она еще раз улыбнулась сестре и отправилась в вестибюль на поиски дворецкого.


Они старательно избегали друг друга. За два следующих дня Шарлотта и Диринг не сказали друг другу ни слова. Она старалась убедить себя, что их отношения почти не отличаются от тех, что были между ними до поцелуев, когда она проводила время в музыкальной комнате, а ее муж – в своем кабинете, но чувство потери сопровождало ее постоянно.

Раньше она как-то справлялась, упорно занимаясь музыкой. Самым трудным был вечер, когда солнце скрывалось за горизонтом, слуги расходились по своим комнатам и весь дом погружался в тишину. Не слышалось шагов горничных и звона тарелок. С пунктуальностью часового механизма ее муж исчезал в кабинете, и их странное сосуществование продолжалось.

Тогда она не задавала вопросов. Да и зачем? Нельзя сказать, что он не пускал ее в свой кабинет. Хотя обычно дверь была заперта, при большом желании она могла выбрать время, войти туда и осмотреть все, что ее интересовало. Даже интересно, почему она никогда не переступала порог его личной территории? Что ее удерживало по другую сторону двери? Страх выговора или некая прирожденная застенчивость? Шарлотта зажмурилась, но тут же открыла глаза. У нее не было настроения играть на фортепиано – слишком сильно отвлекли растревоженные эмоции и воспоминания. Страсть. Искушение. Ей удалось лишь краешком глаза заглянуть в возможное будущее. Жаль. Она и Диринг только начали путь к счастью, и их пути снова разошлись.

Хуже того. Она и для сестры пока еще ничего не сделала, разрываясь между преданностью Луизе и страхом уничтожить хрупкое доверие между ней и мужем. В общем, Шарлотта не спала всю ночь, у нее пропал аппетит, и она попросила принести ей легкую закуску в комнату. Она не знала, знал ли Диринг о ее отсутствии за обеденным столом, или его тоже там не было.

Утром при свете нового дня она решилась разобраться с делами сестры. Пусть и пребывая в смятении, Шарлотта надела накидку с капюшоном, попрощалась с Хадсоном в вестибюле и ушла из Диринг-Хауса пешком. На углу она остановила экипаж – в точности так же, как Луиза, направляясь на тайную встречу с любовником, и назвала кучеру адрес. Если ей повезет, уже к вечеру это затруднение, равно как и некоторые другие, будет улажено.