Княжна нахмурилась и вновь перечитала эту фразу: «фрейлина… в замке…». Сейчас ей должно быть чуть больше сорока, с безукоризненными манерами и выправкой придворной дамы. Леди Марта… если задуматься, она никогда не рассказывала о своей жизни до того, как оказалась в замке Эйл. Казалось, она всегда была там. Леди Марта никогда не ездила с ними в столицу, даже когда Ирис была совсем маленькой и нуждалась в присмотре. Неужели это она?

«…Так или иначе, но остальные слуги, устрашенные расправой над верной фрейлиной впредь стали особенно осторожны и никогда более не напоминали ей о происхождении ребенка. Мы вернулись в столицу, ребенка тут же окружили вниманием и заботой, как и подобает наследнику престола. Признаюсь, мне было абсолютно безразлично, что трон займет не кровный наследник, поскольку и сам трон не принадлежит нашей семье. Мы не более чем наместники рода Тароса, теперь рода Эйлов, и всегда знали об этом. Именно поэтому мой отец так болезненно относился ко всем твоим успехам, боясь, что однажды ты потребуешь вернуть трон, и он будет не в силах тебе сопротивляться. Из-за этой боязни он так отчаянно принялся за воспитание наследника. Признаюсь, я даже не заметил, как Рыцари стали его ближайшим окружением. Очевидно, отец искал в них поддержки против тебя. Возможно, огради я тогда мальчика от их влияния, все было бы иначе, но я был тогда ослеплен любовью…»

Уже читая письмо в очередной раз, Ирис смогла отвлеченно отметить, что Фредерик — плоть от плоти наследного принца, поскольку и пишут, и думают они совершенно одинаково и совершенно не о том.

«…Открою тебе последнюю тайну, о которой вероятно ты и сам догадываешься: мой приемный сын заключил сделку с этим дьяволом, Гренделем и при его поддержке заставил меня отказаться от трона в обмен на жизни моей любимой и моих детей. Разве я мог рисковать, когда любовь всей моей жизни, моя дорогая, моя единственная, подарившая мне двух прекрасных детей — моего любимого сына Фредерика и малышку Люцию, которую я назвал в честь моей несчастной первой жены Люси — оказалась в их руках. Прошу тебя, как моего единственного друга, позаботься о них, если сможешь, ибо я понимаю, как могущественны стали теперь Рыцари.

Прощай, мой друг. Последний верный мне человек в этом монастыре доставит тебе это письмо. Я не жду ответа, потому как не надеюсь его получить: со дня на день меня отправят в дальний скит, где я буду лишен всякого общества. За себя я не боюсь, моя участь была решена уже тогда, когда я подписал то проклятое отречение. Но прошу не оставь моих детей, ведь у тебя самого подрастает дочь.

Я буду молиться за вас, если конечно молитвы такого закоренелого грешника способны достигнуть божественного слуха».

Ниже стояли дата и подпись, а также оттиск именной печатки, каким-то чудом сохранившейся у принца, заточенного в монастыре. Ирис отложила письмо и откинулась на спинку кресла, крепко уперевшись локтями в подлокотники и сцепив пальцы в замок. Это письмо совершенно меняет положение вещей. Выходит нынешний правитель не имеет абсолютно никаких прав на престол, а Рыцари, совершив тайно государственный переворот, являются политическими преступниками. Кто бы знал, что подобная вещь окажется у нее в руках? Одно подозрение на ее существование создает большую угрозу для жизни не только княжны, но и леди Марты.

Ирис на секунду замерла, крепко стиснув пальцы. Мог ли кто-нибудь еще, кроме ее отца и наследного принца, знать о существовании подобного документа? Если вспомнить, дневник отдал ей сэр Джакс, все это время хранивший его после смерти отца. Мог ли он знать об этих бумагах? И где они были спрятаны все это время?

Княжна Эйл взяла дневник и внимательно осмотрела его. Еще по приезду в Херон она зашила книжку в подкладку камзола, чтобы сохранить секреты отца от излишне любопытных глаз и ловких рук. Но ей и в голову не пришло, что записки отца настолько важны, даже опасны. Очевидно, во время морского путешествия, влажный воздух добрался и до дневника, отчего бумага местами расклеилась. Ирис осторожно подцепила ногтем кожаный переплет, убедившись, что часть его отошла. Вероятно, тут и было спрятано письмо. Проверив тайник, княжна обнаружила еще несколько листов, плотно зажатых между кожаной обивкой и основой, к которой она крепилась. Осторожно достав их, княжна тут же жадно впилась в них глазами.

Отец писал, что получив письмо, он немедля вызвал к себе ту самую фрейлину принцессы Люси, и она подтвердила слова принца. Тогда отец решил разыскать и других участниц той преступной сделки: настоящую мать императора и ее родственницу, служившую прислугой в загородном замке. Вскоре князь получил сообщение от своих людей, занятых поисками, о том, что обе женщины погибли: одна — неудачно упав в лестницы, а другая — якобы в случайном пожаре. Но кое-кто из местных припомнил, что за день до этого, кто-то разыскивал вдову мельника, чья родственница работала в замке. Однако никто не мог сказать, кто были эти люди. Отец предполагал, что это могли быть люди императора или Рыцарей, но никаких доказательств у него не было.

Следующая запись поразила Ирис еще больше: в ней отец писал, что намерен подослать в окружение императора своего человека и ради этих целей стал активно продвигать при дворе своего воспитанника — виконта Валенти, одного из потомков графов Каро, служивших Эйлу. Далее была заметка, что дело, наконец, достигло успеха, потому как император попросил Александра тайно выведать кое-какие секреты Эйла. Отец сам передал необходимые бумаги виконту, чтобы тот доставил их императору. Ирис с досады запустила пальцы в еще влажные волосы. Выходит, Александр стал шпионом по воле отца и собирал сведения для него все это время!

Княжна была более чем уверенна, что сэру Джаксу все это было также известно. Ведь листы, на которых все это было написано, были выдраны из отцовского дневника и спрятаны под обложкой. Мог ли это сделать сам отец? Возможно, но для этого он бы непременно взял обычную бумагу для письма, а не стал потрошить записную книжку. Значит, это сделал сэр Джакс и неспроста. Он знал, что отправляясь к Рыцарям, попадет в самую настоящую ловушку, но даже не пытался отговорить княжну. Почему? Лорд Ваннергут не простой служака, беспрекословно выполняющий приказы. У него был какой-то план. Он знал, что Рыцари не тронут его, пока не получат дневник князя. Однако не спрятал его в замке Эйла, а отдал ей, значит, сэру Джаксу нужно было, чтобы эти опасные документы оказались в Орксе. Умело воспользовавшись ими, можно добиться многого, но можно и все потерять, включая собственную жизнь. Кроме того, ей до сих пор доподлинно неизвестно, кто именно охотился за ней и откуда он узнал, что она отправляется в Херон. Все, что у нее сейчас есть — лишь предположения, одно хуже другого. Выходило, что сэр Джакс ведет какую-то тайную игру: сначала отдал ей важные документы, не сказав об их значении, затем рассказал о ее местонахождении Рыцарям, которые охотятся вероятней за этими бумагами, а не за ней самой. Но этого не может быть… Не должно быть.

Ирис почувствовала, как у нее начинает раскалываться голова — сказывалось напряжение последних нескольких дней. Поняв, что не сможет сейчас найти верное решение, и опасаясь еще больше запутаться, княжна вновь спрятала все листы под переплетом, а саму книжку заперла в ящике стола. После чего повалилась на кровать и почти сразу же заснула, не обращая внимания на то, что за окном начинало уже светать.

Любопытные служанки были несколько разочарованны такой необычайной неразговорчивостью молодой хозяйки, которая так внезапно решила посетить уже позабытое, как им казалось, поместье. Хижину Ласточки любил навещать покойный князь во время своих поездок в столицу, но после его смерти ни сама княжна, ни ее опекуны так ни разу и не заглянули в это небольшое, но очень уютное поместье на берегу моря. Впрочем, управляющий регулярно получал из Эйла деловую почту в которой хозяйка, чаще всего через своих опекунов, интересовалась состоянием дел и обещала как-нибудь навестить эти земли. И вдруг из столицы приезжают две роскошно одетые дамы и заявляют, что сама княжна скоро появится здесь. Управляющий хотел устроить пышный прием, но те тут же заявили, что Ее Высочество любит простоту и уют, и было бы лучше, если все останется как есть. Да и соседям ни к чему знать, что хозяйка вернулась, поскольку княжна больше всего ценит уединение.

Все уже представляли, как увидят что-то тихое и забитое, в скромном платьице, какие обычно носят благовоспитанные девушки, живущие под строгим надзором своих опекунов. Надо ли говорить, какое впечатление произвела княжна, появившись ночью в грязном, пропахшем солью и дорожной пылью мужском камзоле с подозрительными, похожими на кровь, пятнами. Мало кто обратил внимание на ее вежливое, хоть и немногословное обращение, зато все заметили проницательный взгляд сине-фиолетовых глаз и таинственную отчужденность. А сколько было разговоров, когда в поместье доставили раненых людей, назвав их княжеской стражей, и целый обоз диковинных товаров, привезенных на каком-то подозрительном судне. Несколько раз даже упомянули слово «контрабанда» и «пиратство», но управляющий, застукавший словоохотливых служанок, немедля поднял их на смех, заявив, что скорее небо упадет на землю, чем наследница такого древнего и богатого рода станет заниматься контрабандой или пиратством. И посоветовав им лучше работать вместо того, чтобы языки чесать, протирая юбки, пригрозил, что если еще раз услышит подобные речи, непременно выпорет. Но, несмотря на все старания управляющего, на следующий день все поместье было наполнено самыми невообразимыми слухами, и прислуга, замирая от страха и любопытства, ждала появления княжны, но та все не появлялась.

Ирис спустилась только к обеду, посвежевшая и отдохнувшая, в нежно-голубом платьице и выглядела очень по-домашнему. Трудно было поверить, что эта милая девушка и вчерашняя контрабандистка — одно и то же лицо. Разве что взгляд — все такой же вдумчивый, изучающий — выдавал ее. Вчерашняя находка до сих пор занимала мысли Ирис. Однако не было смысла гадать, необходимо было увидеть самого сэра Джакса, чтобы все прояснить. Поэтому Ирис решила пока ничего не говорить Кане и Лисс о записках своего отца.