— Но как же это может быть все?! — возмутился Шику. — Ты действительно ждешь от меня ребенка? — Увидев, что Селена недовольно отвернулась от него, он буквально взмолился: — Скажи хотя бы это! Глядя мне в глаза!

— Да! Да! — выкрикнула, обернувшись, Селена. — У меня будет ребенок!

— И это мой ребенок?

— А чей же еще? — сочла она неуместным его вопрос. — К несчастью, я не помню, как это произошло. Но ребенка я рожу, и он будет только моим!

— Нет, он всегда будет и моим тоже!

— Не будет! Я завтра выхожу замуж за Билли!

Это преступление, Селена. Ты заведомо обрекаешь нашего малыша на трудную жизнь! При живом отце!

Билли, уведи его отсюда, пусть он меня не терзает! — вновь впадая в истерику, воскликнула Селена.

— Шику, Селена уже приняла решение… — нехотя промолвил Билли.

— Да! — подхватила она. — И обсуждать тут нечего!.

— Ладно, я не буду настаивать, чтобы ты вышла за меня замуж, — с горечью произнес Шику. — Но и от права на отцовство не откажусь! Ни при каких обстоятельствах!

— Тебя никто и не собирался его лишать, — как можно мягче произнес Билли.

— Ну спасибо и на том! — язвительно усмехнулся Шику. — Значит, мама будет жить с чужим дядей. А что же делать папе? Может, вы отдадите малыша мне? Я охотно возьму его и буду воспитывать!

— Надо было вообще ничего тебе не говорить! — заплакала вдруг Селена. — Я даже и подумать не могла, что ты захочешь отобрать у меня ребенка!

— Успокойся, — прижал ее к себе Билли. — Никто не отберет у тебя малыша. Так ведь, Шику?

Тот промолчал, совсем уже ничего не понимая. Он никогда не видел Селену в истерике. И никогда не видел ее настолько беспомощной и беззащитной. Жмется к Билли, как малое больное дитя. А на Шику смотрит испуганно и враждебно.

— Я понял только то, что серьезного разговора у нас сегодня не получится, — мрачно произнес он. — И все же я не уйду отсюда, пока вы оба не подтвердите, что у меня будет возможность видеться с сыном или дочерью, когда я захочу.

— Да, ты сможешь видеть ребенка, когда захочешь, — усталым голосом промолвила Селена. — Только не выясняй больше ничего, ладно? У меня уже нет сил на эти разговоры. Голова кружится, и перед глазами все плывет…

— Ты устала, тебе надо отдохнуть, — участливо произнес Билли. — Извини, Шику, но Селена себя неважно чувствует…

— Да, я понял. Не буду вас больше беспокоить. Всего доброго!

Он вышел и столкнулся у порога с плачущей Камилой.

— Я все слышала, — сказала она сквозь слезы. — Это просто напасть какая-то! Несчастье! Беда!… И самое ужасное, что я никак не могу этому помешать!

Шику обнял ее и тоже заплакал, уткнувшись ей в плечо.

Так они постояли какое-то время — двое несчастных, бессильных в своем горе людей, а потом разом вытерли слезы, и Камила сказала Шику:

— Завтра они, конечно, не поженятся, но и тянуть со свадьбой теперь не будут. Да может, оно и к лучшему: чем раньше сойдутся, тем быстрее и разойдутся. Помяни мое слово! Селена сейчас не в себе, но скоро она опомнится. И тогда вы опять будете вместе! А ты не держи на нее зла, сынок! Она же больна! Я долго этого не понимала, а сегодня — поняла…

Не дождавшись матери к ужину и не найдя ее утром у Орланду, Лижия забила тревогу.

— Я боюсь, как бы ее не выкрала Аманда! — поделилась она своими опасениями с Орланду. — Что будем делать?

— Надо заявить в полицию! — ответил он, ни секунды не сомневаясь. — Мы не должны допустить, чтобы с Илдой случилось то же, что с Лукасом. Он едва не погиб!

— Да, медлить нельзя! — согласилась Лижия.

Вдвоем они отправились к Шику, а тот сразу же пошел к Тадеу.

— Теперь Силвейра будет сидеть за решеткой до скончания своих дней, так что тебе нечего бояться, — сказал он Тадеу. — Если ты хоть что-нибудь знаешь об Аманде — выкладывай! Иначе на твоей совести может оказаться еще и гибель доны Илды!

— Я не знаю, там ли сейчас Аманда, но еще недавно он жила у Силвейры, в потайной комнате… — преодолевая страх, выдавил из себя Тадеу. — Дверь открывается с помощью пульта управления…

Когда Шику, Орланду и Лижия вошли в потайную комнату, они увидели там страшную картину: Аманда лежала на кровати без сознания и была скорее похожа на труп, чем на живого человека, а Илда едва держалась на ногах.

Лижия обняла мать. Орланду же склонился над Амандой, пытаясь привести ее в чувство.

— К счастью, она жива! — сказал он. — Не плачь, Илда. Теперь ее жизнь вне опасности.

— Но ей грозит тюрьма! — зарыдала в голос Илда и бросилась с мольбой к Шику: — Ты не можешь арестовать ее сейчас! Ее надо лечить. Дай Бог, чтобы она вообще выжила после того, что ей пришлось тут вынести!

— К сожалению, я должен отправить Аманду в тюремную больницу, — жестко произнес Шику, вспомнив, в каком состоянии пребывает сейчас Селена — по вине Аманды.

Илда, услышав его ответ, потеряла сознание.

Чуть позже к студии Зе Паулу подъехали две санитарные машины, вызванные Шику. Одна увезла Илду в клинику Орланду, а другая отправилась в тюремную больницу — с Амандой, так и не пришедшей в сознание.

Лижия поехала с матерью и сидела возле ее постели, пока Орланду боролся с сердечным приступом, подкосившим Илду.

Узнав о случившемся, в клинику пришел Гуту. Лижия припала к нему и тихо заплакала.

— Прости меня!

— Не надо ничего говорить! — ответил он шепотом. — Я люблю тебя.

Когда Илда оправилась от приступа, они вдвоем отвели ее домой и сказали, что теперь уж точно поженятся.

— А регистрировать наш брак будет Артурзинью! — радостно сообщил Гуту. — Со вчерашнего дня он стал судьей Кампу-Линду и Маримбы!

— Но еще до свадьбы мы должны избавиться от Бети и Адербала! — заявила Лижия. — Надо их уволить, чтобы они больше никогда не смогли нам навредить.

— Это мудрое решение, — улыбнулся Гуту. — Молодец, Лижия! Ты даже сейчас не забываешь о деле.

— Я забочусь прежде всего о нас с тобой! — поправила его она.

Диана и Азеведу собирались ехать в Бразилиа, где в торжественной обстановке должны были передать найденные сокровища российскому послу.

Азеведу в предвкушении этого события чувствовал себя в некотором роде героем-победителем. Диана же была грустна, потому что уезжала из Маримбы навсегда.

С Билли ей не удалось проститься, так как он все время находился рядом с Селеной в Бураку-Фунду. А прощание с Зекой вышло трогательным и печальным.

— Я тебя никогда не забуду, — сказал он Диане. — Потому что ты — единственная женщина, которая относилась ко мне по-матерински. Даже родная мать не любила меня так, как ты!

— Я и сейчас тебя люблю, как сына, — ответила она, украдкой смахнув слезу. — Не забывай меня. Звони почаще. Приезжай на каникулы и на праздники. Я буду очень рада тебя видеть. Можешь приезжать вместе с Ритиньей, если она не будет против.

— Спасибо. Ты не грусти. Мы скоро увидимся! — пообещал Зека.

Потом Диана отправилась на прощальный ужин устроенный в ее честь Лианой, Азеведу и Шику там, в узком кругу друзей, она немного приободрилась и даже попыталась поднять настроение Шику:

— Не горюй, товарищ по несчастью! Мы с тобой потерпели фиаско в любви, но зато приобрели детей. У меня теперь есть Зека, а у тебя тот, кто еще не родился.

— А мне все равно не верится, что Билли и Селена уживутся друг с другом, — сказала простодушная Лиана. — Не пара они! Это же видно невооруженным глазом. Так что вы оба не теряйте надежды!

Шику и Диана приняли ее прорицание к сведению, но дальше развивать эту тему не стали.

— А я закончу это дело с Силвейрой и уйду в отставку, — поделился своими планами Азеведу.

— Ну, это означает, что мы с тобой еще долго будем вместе работать, — усмехнулся Шику. — Ты ведь не уйдешь, пока не докажешь, что он на самом деле Тиноку?

— Не знаю, — покачал головой Азеведу. — Силвейра — крепкий орешек! Мне, может, жизни не хватит на поиски доказательств. Этот тип умудрился сжечь кожу на своих ладонях, чтобы невозможно было по отпечаткам пальцев идентифицировать его с Тиноку. У него на пальцах сплошные рубцы от ожога.

Говорит, будто попал в автокатастрофу и сильно пострадал при взрыве бензобака. Но клинику, в которой он лечился, как вы, наверно, догадываетесь, найти невозможно. Потому что дело, видите ли, было в Африке, в глухой провинции, в джунглях! Вот такой фантазер этот Силвейра! Но я все равно попытаюсь его дожать, иначе мне не будет покоя.

Как только Аманда пришла в сознание и поняла, что она — в тюрьме, ей захотелось умереть. Она стала отказываться от пищи, от лекарств, но медсестры-монахини, работавшие в тюремной клинике, и кормили, и лечили ее насильно.

Однажды медсестра, надеясь порадовать Аманду, протянула ей письмо, тайно переправленное Силвейрой.

Узнав, от кого это письмо, Аманда велела его сжечь или выбросить.

— Но, может, все же прочитаете? — робко спросила медсестра.

— Нет. Я вообще не хочу получать никаких писем. Ни от кого, — решительно произнесла Аманда, однако, немного подумав, призналась: — Меня могло бы порадовать только письмо от моего мужа, Франсиску Карвалью.

Силвейра же, не получив от нее ответа, стал посылать одно письмо за другим, но Аманда выбрасывала их не читая.

Когда ее здоровье поправилось настолько, что врач разрешил следователю допросить Аманду, она сделала неожиданное заявление:

— Я расскажу все без утайки, только не вам, а Франсиску Карвалью, моему мужу… Бывшему…

— Но я обязан допросить вас подолгу службы, — пояснил ей следователь.

— Потом я отвечу на все ваши вопросы. Но сначала мне нужно повиниться перед Шику. Вы можете позвать его сюда?

— Хорошо. Я попытаюсь выполнить вашу просьбу, — пообещал следователь.