«Да, мне очень плохо, — подумала Мария Алехандра, качая головой. — Неужели Себастьян — любовником моей сестры, и все его слова о любви ко мне — это ложь? Ну нет, скорее всего лжет она, как лгала все эти годы, как лгала, когда говорила о смерти матери. Ну, а если это все-таки правда? Спокойно, Мария Алехандра, — уговаривала она себя, — не будь такой наивной дурочкой, которой тебя здесь считают, и не позволяй себя обмануть! Теперь, когда ты уже столько знаешь, ты без труда сможешь определить степень искренности своей дорогой сестрицы».

— Ты лжешь, Дельфина, — сделав над собой усилие, спокойно сказала она, — ты лжешь мне, как лгала всю жизнь. Кто говорил, что мамы давно нет в живых?

Дельфина, уже немало озадаченная долгим молчанием сестры, поразилась этому неожиданному вопросу.

— А с чего ты взяла, что она жива? — осторожно поинтересовалась она.

— Я была на кладбище и не нашла ее могилы. Теперь скажешь, зачем лгала мне?

— Да ради твоего же блага, — сердито отозвалась Дельфина, досадуя на то, что разговор неожиданно ушел в сторону. — После того как ты угодила в тюрьму, а папа умер, мама сошла с ума. Самуэль поместил ее в больницу для престарелых, ну и… вот, собственно, и все.

— Нет, не все, — строго произнесла Мария Алехандра, поднимаясь с места, — мы еще продолжим этот разговор в присутствии нашей мамы.


«Ну вот, на ловца и зверь бежит», — с удовлетворением подумал Монкада, заметив, что напротив дома Эстевеса остановилось такси и из него с трудом выбралась толстая седая старуха. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы сразу узнать Маргариту, которую он, по приказанию сенатора, безуспешно разыскивал уже целых два дня. Вот и сейчас он как раз выходил из дома, чтобы отправиться на ее поиски, но, к счастью, далеко идти не пришлось. А Маргарита, что-то недовольно бурча себе под нос, расплатилась с таксистом, который сразу уехал, и остановилась на тротуаре, рассматривая фасад роскошного особняка. Монкада решил, что пришло время действовать, неторопливо спустился вниз и зашагал по дорожке, мощенной серыми каменными плитами, навстречу старухе.

— Сеньора что-нибудь ищет? — подойдя к ней, вежливо осведомился он.

Старуха дернулась и затрясла головой. Монкада терпеливо ждал, пока она соблаговолит ответить, и молил Бога, чтобы в этот момент из дома не вышел кто-нибудь еще. Улица перед особняком сенатора была пустынна, и потому свидетелей Монкада пока мог не опасаться. Однако следовало действовать быстро и при этом не дать старухе что-нибудь заподозрить.

— В этом доме живет сенатор Самуэль Эстевес?

— Да, сеньора, но…

— Спасибо, молодой человек, — перебила его Маргарита, — сюда-то мне и надо. Я хочу кое-что высказать этому господину, спросить с него за все то, что он мне причинил…

— Подождите минутку, — поспешно сказал Монкада, видя, что старуха решительно направилась к дому, — я шофер сенатора и сейчас как раз собирался ехать за ним в офис.

— В офис? — недоверчиво переспросила старуха. — А где этот чертов офис? Опять придется брать такси, а это стоит денег…

— В этом нет необходимости, сеньора, — вежливо заметил Монкада, сдерживая нетерпение, — я охотно вас отвезу.

— Прекрасно, — оживилась старуха, — тогда поскорее поехали к нему, мне не терпится высказать этому негодяю все, что я о нем думаю.

— Я уверен, сенатору приятно будет вас видеть, прошу в мою машину.

Пока все шло успешно. Маргарита, ничего не подозревая, устроилась на переднем сиденье, и Монкада завел мотор. Он уже знал, что будет делать дальше, а потому не торопился, вежливо отвечая на злобную болтовню старухи. Когда ему это надоело, он включил радиоприемник и сразу наткнулся на сводку новостей.

— Власти пребывают в полной растерянности в связи с участившимися за последний месяц в столице убийствами нищих и бродяг. Только сегодня было обнаружено шесть трупов… — сообщил диктор.

— Ох! — не выдержала Маргарита. — Что же это происходит с миром, сеньор, если убивают этих несчастных?

— Да, это настоящая трагедия, — невозмутимо отозвался Монкада, продолжая внимательно следить за дорогой.

— Шесть человек! — ужаснулась старуха. — Можете себе представить — шесть человек!

— По-моему, вы ослышались сеньора — семь.

— Да нет, сеньор, это вы ослышались — шесть!

Монкада усмехнулся и не стал спорить. Он привез Маргариту в красивую старинную церковь, стоявшую на окраине города, поскольку был уверен, что сейчас, когда месса уже закончилась, в церкви никого нет, и потому можно слегка расслабиться и дать волю своему философскому красноречию, прежде чем совершить то, за что ему будет так благодарен сенатор Эстевес. Увидев, куда он ее привез, Маргарита совсем не удивилась и охотно вышла из машины.

— О, благодарю вас, сеньор, — растроганно сказала она, — я уже столько лет не была в церкви.

— Самое лучшее в церкви, — заговорил Монкада, осторожно беря ее под руку и ведя к стрельчатому входу, украшенному обильной каменной резьбой, — это то, что сколько бы времени человек здесь ни показывался, Бог все равно ждет его, ждет, когда боль, раскаяние или близкая смерть заставят человека прийти сюда, моля о спасении.

— А мы с вами? Что привело сюда нас?

— Смерть, сеньора, — просто ответил Монкада, — смерть.

— А кто умирает? — воскликнула старуха, бросая испуганный взгляд на его невозмутимое лицо.

— Мы. Каждый день мы медленно умираем, но иногда смерть поражает нас как молния, так что не успеваешь опомниться и в последний раз взглянуть на священный лик Господа нашего.

Внутри церкви, как и ожидал Монкада, было пусто. Тихо колебались огоньки свечей, бросая тени на гигантское распятие. В глубине здания, впереди черного ряда деревянных скамей, ярко сиял алтарь, озаряемый солнечным светом, проникавшим через витражи. Вся обстановка настраивала на умиротворенный лад, и Маргарита почувствовала теплую волну признательности к этому странному человеку, который был столь любезен, что привез ее сюда. Но почему он так печален, будто скорбящий ангел?

— А я и есть ангел, — словно прочитав ее мысли, тихо сказал Монкада. — Я держу огненный меч в своей деснице и помогаю покинуть этот мир всем несчастным, брошенным, забытым, повергнутым в прах самой жизнью. Давайте помолимся, сеньора, но молите Бога только о сегодняшнем дне, поскольку завтрашнего может уже не быть…

Когда они вышли из церкви и сели в машину, Маргарита пребывала в таком благостном состоянии, что далеко не сразу заметила, куда направляется машина. К этому времени они уже успели выехать за пределы города и теперь мчались по пустынному шоссе в сторону заброшенного известкового карьера. Монкада всю дорогу молчал, храня ангельски скорбное выражение лица, а Маргарита не осмеливалась его ни о чем расспрашивать и заговорила только тогда, когда они свернули с шоссе и, трясясь на ухабах, подъехали к краю карьера, откуда начинался глубокий обрыв.

— Где мы?

— Можно сказать, почти на небесах. Ну может, всего ступенькой ниже.

— Вы же обещали отвезти меня в офис сенатора Эстевеса!

— Ну, это было давно, а теперь мои намерения изменились. Я думаю, надо использовать нашу встречу с максимальной пользой. Ваш облик, сеньора, напоминает мне мою мать, поэтому я бы хотел исповедаться перед вами и сделать одно признание, касающееся вашей дочери. Но для начала давайте выйдем из машины.

Испуганная и заинтригованная, Маргарита нехотя подчинилась. Но подойдя к краю обрыва и взглянув вниз, она в ужасе отшатнулась и бросилась к Монкаде:

— Знаете, сеньор, мне страшно. Давайте лучше вернемся.

— Увы, сеньора, к моему величайшему сожалению, обратной дороги нет. Откуда-нибудь еще можно было вернуться, но отсюда никогда. Скажите, вы могли бы представить меня мужем вашей старшей дочери Дельфины?

— Дельфины? — ничего не понимая, переспросила Маргарита. — Но у нее уже есть муж. Она вышла замуж за человека, хуже которого на всем свете не сыскать. Неужели вы ее любите?

— Как никого другого, сеньора, — печально отвечал Монкада. — И если бы вы только знали, как много я приношу в жертву этой любви! Я хотел бы защитить ее от грубостей мужа и не смею этого сделать, боясь лишиться возможности быть рядом с ней. Я хотел бы свернуть шею ее любовнику — и не решаюсь этого сделать, чтобы не доставлять ей новых огорчений. Как бы я хотел назвать вас своей мамой, но вместо этого буду вынужден освободить вас от ваших страданий. — Он почти силой схватил Маргариту под руку и потащил к краю обрыва. Дул свежий ветер, ярко светило солнце, но Маргарите показалось, будто светло-серый карьер вмиг накрыла огромная черная тень.

— Посмотрите вниз, сеньора, — настойчиво попросил Монкада, — посмотрите и скажите, что вы там видите.

— Пустоту… — стуча зубами от ужаса, пролепетала Маргарита.

— Вам страшно?

— Очень.

— Однако там, внизу, придет конец всем вашим несчастьям и огорчениям. Там ваши страхи исчезнут навсегда, растворившись в бездонной темноте, в которой погаснут даже звезды. Там обретете вы покой и возблагодарите Бога и… меня за то, что я помог вам.

— Нет! — в ужасе закричала Маргарита, и эхо далеко разнесло ее крик по карьеру.


Излишнее любопытство доньи Деборы на этот раз чуть было не довело ее до беды. Явившись вместе с Мечей в кабинет начальницы тюрьмы, она так и не успела узнать имя заключенной, совершившей убийство Луиса Альфонсо, потому что откуда-то снизу, из внутреннего двора тюрьмы, вдруг донеслись опаянные крики и несколько выстрелов подряд, В кабинет начальницы ворвалась взволнованная надзирательница — огромная, двухметровая негритянка, которая доложила, что начался бунт и заключенным удалось заблокировать все выходы из тюрьмы, разоружив несколько человек из охраны. Услышав это известие, донья Дебора едва не упала в обморок, а толстая Мече покраснела и начала задыхаться. Их смятение еще больше усилилось, когда выяснилось, что заключенные ухитрились отключить связь. Разъяренная начальница тюрьмы, узнав о том, что уже есть первые жертвы, приказала подать сигнал общей тревоги и стрелять на поражение. Выяснив, что проход к карцерам еще свободен, она, чтобы избавиться от этих хнычущих дам, приказала запереть их в одну из камер для их же безопасности.