«Уезжайте немедленно, это частные владения!»

Дельфина усмехнулась, вспомнив испуганную голую девушку, прикрывавшуюся ветками кустарника от горячих взглядов красивого кабальеро.

«Вы не могли бы сказать, где я могу найти дона Алехандро Фонсеку? Меня зовут Луис Альфонсо Медина, и я его адвокат».

«Дельфина… Дельфина Фонсека… это мой отец. Только умоляю вас, не рассказывайте моему отцу о нашей встрече!»

«Ну что вы, сеньорита, положитесь на мою скромность. Я сохраню эту тайну в глубине своего сердца как одно из счастливейших воспоминаний».

Дельфина вспомнила себя, прикрывающей руками грудь и зачарованно глядящей вслед удаляющемуся всаднику. Как же давно это было! Но… но ведь Фернандо — его сын! Дельфина так разволновалась, что встала с постели и подошла к окну, чтобы открыть его пошире и хоть немного освежиться. И тут, случайно бросив взгляд на дорожку, она увидела, что к дому быстрыми и уверенными шагами идет Себастьян Медина.

ГЛАВА 12

Себастьян чувствовал себя подавленным. Судьба словно нарочно уготовила ему самый сокрушительный удар в тот момент, когда он этого меньше всего ждал. В тот день все казалось таким великолепным — он наконец-то развелся с Кэти и поспешил домой, чтобы обрадовать этим Марию Алехандру. Но она вдруг попросила его выйти в сад и там после долгих колебаний заявила, что не может выйти за него замуж. Себастьян был потрясен, он принялся уговаривать ее, расспрашивать, умолять, но все было тщетно — она вырвалась и, чуть не плача, убежала. За тот короткий срок, что они не виделись, с ней явно что-то произошло.

Себастьян терялся в догадках, проклинал переменчивый женский характер и все яснее осознавал, что страшнее несчастья может быть только такое несчастье, причины которого нам неизвестны. По натуре он был человеком решительным, а потому направился прямо в дом Эстевесов, где вместо Марии Алехандры натолкнулся на удивительно приветливого сенатора. Эстевес вдруг повел себя так, словно между ними и не было никакой драки в баре, — пригласил пройти в свой кабинет и при этом так настаивал, что Себастьян вынужден был согласиться. А ведь как только он узнал, что Мария Алехандра здесь больше не живет, он тут же вознамерился продолжить свои поиски.

— Вы не поверите, если я скажу, что вы мне начинаете нравиться? — поинтересовался Эстевес, приглашая Себастьяна садиться.

— Ну, зачем так лицемерить, — усмехнулся тот.

— Нет, правда, — продолжал сенатор, принимая задумчивый вид. — С высоты своего ума и положения я рассматриваю копошащихся внизу людишек как муравьев. Одних, знаете, приходится давить, но за другими наблюдать весьма любопытно. И вы тоже относитесь к их числу. Когда я заметил, что вы всерьез увлечены сестрой моей жены, то сказал себе: «Самуэль, с этим молодым человеком непременно произойдет нечто любопытное!» Как видите, я не ошибся.

«Неужели он знает причину того, почему я здесь? — удивился Себастьян. — Или ему известно о Марии Алехандре что-то такое, чего не знаю я и что послужило причиной нашей размолвки?»

Эстевес не стал дожидаться, пока он что-нибудь скажет, и продолжил свои размышления вслух.

— У нас с вами есть немало общего. Мы умеем добиваться любви красивых женщин, поэтому нам и не следует удивляться тому, что они позволяют себе кое-какие вольности… например, с Себастьяном Мединой… или Камило Касасом. Кстати, этот кретин успел заехать за Марией Алехандрой раньше вас.

Себастьян как ошпаренный выскочил из дома и широкими шагами направился к своей машине. Теперь он прекрасно понимал причину столь вкрадчивого тона этого проклятого сенатора! Но нет, не может быть, Мария Алехандра не стала бы столь тонко и искусно притворяться. Да и зачем? Что ей стоило сказать: «Себастьян, я тебя не люблю?» Но тогда в чем же причина и как можно сопоставить эти чистые и ясные глаза и эти бесконечные умолчания и увертки? Себастьян задумался и, лишь когда сел в машину, обнаружил еще один неприятный сюрприз.

— Дельфина? Что ты здесь делаешь?

— Нам надо поговорить.

— Нам не о чем говорить, Дельфина. Будь любезна покинуть мою машину.

— Если ты меня выгонишь, я брошусь под ее колеса прямо на улице.

— Как врач, имевший дело с подобными попытками, — криво усмехнулся Себастьян, — я бы порекомендовал тебе мост — надежнее… Немедленно вылезай из машины, пока я не вытащил тебя силой!

— А я позову охранников Самуэля, и они пристрелят тебя за покушение на мою безопасность!

— Ты побоишься устраивать скандал возле дома… Какого черта тебе от меня надо? Ты решила стать моей тенью и преследовать меня по пятам?

Дельфина только и ждала этого вопроса, немедленно принявшись рассказывать о своей любви и страданиях, а Себастьян делал вид, что слушает, но думал при этом совсем о другом. Значит, Эстевесу очень хотелось заставить его помучиться от ревности? Значит, этот мерзкий сморчок выгнал из дома Марию Алехандру да еще посмел намекать на ее неверность? Ну, черт возьми, отомстить ему за это будет совсем несложно — вот оно, орудие мщения, заливается горючими слезами и вымаливает у него блаженные мгновения.

— Хорошо, — резко оборвал он Дельфину, заводя мотор, — тебе хочется блаженных мгновений? Ну я тебе устрою блаженство и утомлю тебя так, как ты меня уже утомила… Видимо, иначе от тебя просто не отвязаться. Поехали в наш мотель, но учти — я буду себя вести с тобой грубо и мерзко.

Испуганная его тоном, Дельфина замолчала, и всю дорогу до мотеля они не разговаривали. Но даже войдя в номер, когда она повернулась к нему и попыталась прижаться и поцеловать, Себастьян все так же молча снял со своих плеч ее руки и толкнул ее на постель. Дельфина упала и ошеломленно смотрела, как он с циничной усмешкой расстегивает брюки, а затем задирает ей юбку. Ни слова, ни ласкового жеста, ни поцелуя — только грубые и сильные толчки мускулистого мужского тела да частое и жаркое дыхание. Закончив, Себастьян направился в ванную, оставив Дельфину сидеть на постели, перебирая разорванные им колготы.

— Но ведь ты меня даже не приласкал, Себастьян! — отчаянно выкрикнула она.

— Ласки — это для тех, кто влюблен, — раздался его голос через полуприкрытую дверь.

— Я первый раз почувствовала, как меня использовали, — продолжала она и сделала паузу, чтобы услышать его ответ.

— Лиха беда начало.

— Себастьян!

Он появился из ванной и стал надевать пиджак.

— А чтобы тебе стало еще проще разобраться в своих ощущениях, вот взгляни, во что я оценил нашу сегодняшнюю встречу.

Достав из бумажника купюру в тысячу песо, он небрежно кинул ее на туалетный столик и, не оглядываясь, вышел.

Приехав домой, он еще успел застать донью Дебору, которая активно готовилась к отъезду в Санта-Марию, отдавая последние приказания слугам. Себастьян прекрасно знал неукротимый характер своей матушки, а потому даже не пытался ее отговаривать, раз и навсегда решительно заявив, что желает забыть о прошлом и абсолютно не интересуется именем убийцы. Донья Дебора не могла понять такого равнодушия, но ее отъезд задержался из-за разбитой стеклянной рамки большой настенной фотографии Луиса Альфонсо. Донья Дебора обнаружила весьма любопытную надпись, сделанную рукой ее старшего сына: «Моей любимой и неповторимой Дельфине».

— Странное дело, — заметила она Мече и Гертрудис, — Луис Альфонсо всегда рассказывал мне обо всех своих девушках, но никогда ни о какой Дельфине я и не слышала. Кем бы она могла быть?

— Какой-нибудь местной крестьянкой, — предположила Гертрудис, — недаром он каждое воскресенье стремился уехать в Санта-Марию.

— Или женой сенатора Эстевеса, — лукаво заметила Мече, которая не была знакома с Дельфиной лично, но знала о ней по рассказам своей подруги.

Однако Дебора отмела оба предположения:

— Какую чушь вы обе говорите! Впрочем, сейчас не время болтать, нам с Мече уже давно пора ехать.

Она нежно расцеловала Себастьяна и укатила, попросив поцеловать за нее Даниэля. Впрочем, Себастьян недолго оставался один, поскольку всего через час после отъезда матери в дверь позвонила сестра Эулалия, она явилась за вещами для монастырского приюта, обещанными ей Деборой. Однако, узнав куда и зачем она поехала, монахиня как-то сразу переменилась в лице и, забыв о цели своего прихода, мгновенно умчалась.

На смену ей явился опечаленный Фернандо, который хотя и дал обещание Марии Алехандре не видеться больше с ее «племянницей», но так, что решил попросить дядю переговорить с этой суровой, но очаровательной «тетушкой», чтобы она освободила его от тягостного обета.

— Нашел кого просить, — печально вздохнул Себастьян. Мария Алехандра бросила меня еще вчера. Наша свадьба так и не состоится.

— Да ну? — удивился Фернандо. — Слушай, а может, это у них наследственное — я имею в виду бросать мужчин без всякого объяснения? Или, может быть, в нас самих есть какие-то изъяны?

— Да нет, — задумчиво проговорил Себастьян, — видимо, что-то случилось. Нет, надо найти Марию Алехандру, кроме нее вряд ли кто-нибудь способен объяснить происходящее.

Высадив Фернандо у консерватории, Себастьян поехал в монастырь. Прямо на пороге церкви он столкнулся с отцом Фортунато. Узнав о том, кого разыскивает Себастьян, священник сделал непроницаемое лицо.

— О Марии Алехандре надо спрашивать в доме сенатора Эстевеса.

— Ах, падре, как же вам не стыдно нарушать одну из заповедей! — возмутился Себастьян. — Я звонил Алехандре, и та подтвердила, что она здесь.

— Да, она здесь, — слегка смутившись, признался священник, не желает никого видеть. Кроме того, ей хочется побыть одной. Знаете, в ее жизни были такие обстоятельства, из-за которых она долго не могла повзрослеть. Сейчас она растерялась, как ребенок, и надо просто дать ей время прийти в себя и сориентироваться.