— Я служу… точнее служил в полиции до того, как вы воспользовались своими связями, чтобы отстранить меня от должности.

— Не понимаю…

— Моя фамилия — Могольон, и я занимался расследованием вашего дела, забыв о том, что все политики неприкосновенны, вне зависимости от степени их коррумпированности.

— Так это благодаря вашим стараниям мой противник облил меня грязью, раструбив на всю страну о ваших нелепых подозрениях?

— Мои подозрения отнюдь не нелепы, — твердо заявил Могольон. — И я хочу довести до вашего сведения, что намерен продолжить расследование вашего дела, только на этот раз уже как частного лица. Мою дорогую сестру убил ее богатый поклонник, который благодаря своим связям сумел уйти от ответственности, так что теперь я считаю долгом чести и требованием справедливости довести свое расследование до конца.

— Желаю успеха, — холодно сказал Камило. — Только на этот раз стройте свои обвинения на неопровержимых доказательствах. Мне бояться нечего — я никого не убивал и, кстати, не отстранял вас от должности.

— А вы не подсылайте ко мне больше своих хорошеньких секретарш, хотя, как я вижу, вы большой специалист именно по секретаршам — недаром мы с вами беседуем у дома очаровательной секретарши Эстевеса.

— Идите к черту! — вспыхнул Камило и сел в машину, а Могольон с издевательским поклоном опять скрылся в темноте. Уже заводя мотор, Камило вдруг задумался над последними словами своего странного собеседника. О какой секретарше он говорил в самом начале — неужели Анна Мария ходила к этому следователю? Но зачем?


Несмотря на состоявшиеся похороны, когда под ее именем были захоронены чьи-то неопознанные останки, донья Маргарита не только была жива и невредима, но и чувствовала себя как нельзя лучше. Монкада поселил ее в своем доме и заботился о ней как о родной матери. Когда он бывал в отъезде, в дом приходила специально нанятая им сиделка, так что Маргарите не надо было ни о чем заботиться самой. Поэтому, чтобы хоть чем-то занять время, она принялась вязать свитер «своему дорогому сыночку» — именно так она называла про себя этого предупредительного молодого человека, обещавшего купить ей собаку, о которой она давно его просила. Хоакин не уставал рассказывать о своей любви к ее старшей дочери Дельфине, и при этом был так откровенен со старухой, как не был откровенен ни с кем другим.

— Сенатор мне как отец, — однажды задумчиво говорил он, когда они пили чай на лужайке во дворе его дома, — и ему я обязан преданностью. Однако любовь к Дельфине не оставляет мне никакого выбора. Вскоре ваша дочь оценит достойного ее человека, и тогда мы будем счастливы, все втроем. Скажите, а она очень любила адвоката Луиса Альфонсо Медина?

Старуха затрясла головой:

— Не знаю, но надеюсь, что это не так. Моя дочь Дельфина — злая женщина, способная принести множество несчастий. Она вряд ли способна кого-нибудь любить, да и адвокат был злым человеком. Это по его вине Мария Алехандра оказалась в тюрьме.

— А ведь она его не убивала, — проговорил Монкада полуутвердительным тоном.

— Знаю, — решительно подтвердила Маргарита, — вот только не знаю, кто это сделал на самом деле.

— Ничего, — пробормотал Монкада, — нам это еще предстоит узнать.


По совету отца Фортунато, которому Себастьян показался «серьезным и порядочным человеком», Мария Алехандра решила рассказать ему обо всем, но сделать это не лично — на такое у нее просто не хватит духа, а с помощью письма. Сколько душевных сил, волнений и пролитых слез стоило ей, чтобы изложить на трех листах бумаги всю горестную историю собственной жизни! Сколько раз приходилось рвать написанное и начинать все заново! Конечно, самым простым способом доставки было бы отправить письмо по почте, однако Мария Алехандра боялась, что оно может попасть в чужие руки. Кроме того, это был лишний повод и, может быть, последний, увидеть любимого человека!

Она взяла такси, подъехала к центральному входу в клинику и, приказав шоферу ждать, стала нетерпеливо прохаживаться неподалеку, зная, что именно в эти часы у Себастьяна кончается дневная смена. Его машина была припаркована на стоянке, следовательно, он был на работе. Ждать ей пришлось недолго — вскоре появился Себастьян в сопровождении Мартина, который, дружески помахав ей рукой, тут же исчез. Себастьян был немало взволнован и явно не знал — радоваться ему или огорчаться, поскольку сумрачный вид Марии Алехандры не предвещал ничего доброго.

— Я не могу покинуть тебя, так ничего и не объяснив, — заговорила она, протягивая ему письмо. — Здесь я описала все свое прошлое. Прочти и… прощай.

Себастьян медленно взял письмо в руки и, не задумываясь, порвал его на глазах изумленной Марии Алехандры.

— Меня не интересует твое прошлое, любовь моя. Будешь рассказывать о нем нашим внукам. Но нельзя хоронить себя в нем заживо, отказываясь от будущего!

— Но, Себастьян…

— Подожди, я еще не договорил. Ведь тебе очень мало обо мне известно, а в моем прошлом тоже есть свои секреты и такая ужасная история, хуже которой и быть не может. Но я готов начать все сначала и прошу тебя о том же. Давай начнем жить, не скрываясь от прошлого, но не вспоминая о нем!

— Но я так не могу, Себастьян! — простонала Мария Алехандра.

— Сможешь! — уверенно сказал он. — И я думал подобным образом, однако один поцелуй твоих нежных губ заставил меня воскреснуть. Поверь, что мои ласки помогут сделать тебе то же самое. Не отсылай же нас обоих в кромешный ад воспоминаний, и пусть наши ужасные истории не разделяют нас, а сближают.

Мария Алехандра была так взволнована его горячими речами, его уверенностью и настойчивостью, что больше не чувствовала в себе сил сопротивляться.

— Себастьян…

В этот момент к ним приблизился таксист, которому уже надоело ждать.

— Простите, сеньорита, но мы наконец поедем, или вы пожелаете рассчитаться?

— Да, поедем! — тут же воскликнул Себастьян и, заметив движение Марии Алехандры, тут же добавил: — Не говори ничего, счастье мое. Доверься спокойствию и любви, когда для нас рождается новый мир. Мы немедленно отправимся в аэропорт, чтобы вылететь оттуда на Сан-Андрес, и да здравствует любовь!

Это решение пришло ему в голову совершенно неожиданно, но как и всякое решение, обязанное своим происхождением наитию, показалось абсолютно правильным. Мария Алехандра была ошеломлена и пыталась возражать; говорила о том, что еще до этой поездки им надо откровенно обо всем поговорить, потому что лишь после такого разговора она готова будет поверить в возможность кое-что в этой жизни начать с нуля — все было тщетно, поскольку Себастьян уже не желал слушать никаких возражений.

— Когда ты расскажешь мне обо всем, о чем захочешь, ты сможешь наконец поверить в постоянство моих чувств, — успокаивал он взволнованную Марию Алехандру. — Но, пожалуйста, не надо омрачать этих счастливых минут разными неприятными воспоминаниями! Я уже давно не ощущал такой великолепной полноты жизни!

Они приехали в аэропорт, и Себастьян, подведя ее к ближайшей стойке туристического агентства, обратился к симпатичной молодой мулатке с большими, лукавыми глазами:

— Я покупал билеты в другом агентстве, но забыл их дома. Мне надо аннулировать старые и приобрести новые.

— Понятно, сеньор, — охотно согласилась мулатка, с любопытством поглядывая на молчавшую Марию Алехандру, — но если бы вы…

— Никаких «если», сеньорита! — сердито оборвал ее Себастьян. — Нам надо ближайшим рейсом улететь на Сан-Андрес, и мы не можем возвращаться домой, потому что очень спешим.

— Хорошо, сеньор, — спокойно согласилась мулатка, — назовите, пожалуйста, ваши имена.

— Мария Алехандра Фонсека и Себастьян Медина… Послушай, закончи здесь все остальное, а я сбегаю позвоню Мартину, чтобы заменил меня в клинике.

Марии Алехандре совсем не хотелось оставаться одной, и потому она нерешительно кивнула, торопливо спросив:

— А ты скоро?

— Разумеется. И не беспокойся ты так, все будет великолепно.

Себастьян быстрыми шагами направился к телефонам, а Мария Алехандра только со второго раза поняла смысл вопроса, который ей терпеливо повторила мулатка:

— У вас есть багаж, сеньора?

— Нет, нет, сеньорита, у нас ничего нет!

Себастьян действительно вернулся довольно скоро, пребывая все в том же великолепном расположении духа, даже несмотря на встревоженный тон Мартина. А тот встревожился, когда узнал, что его друг решил наконец воспользоваться его же собственным давним советом — развестись с Кэти, взять с собой Марию Алехандру и уехать как можно дальше от Дельфины. И хотя Себастьяну показалось несколько странным то обстоятельство, что Мартин вдруг вздумал его разубеждать, он не стал ничего слушать.

Мартин уже знал от Камило, который прочитал об этом в одной из газет пятнадцатилетней давности, что Мария Алехандра убила родного брата Себастьяна, блестящего молодого адвоката Луиса Альфонсо Медина. Незадолго до своей смерти он занимался какими-то делами, связанными с продажей земельных участков. Естественно, что сразу после звонка Себастьяна, Мартин немедленно перезвонил Касасу, который, в отличие от Эулалии, не преминул поделиться своим открытием с Марией Алехандрой и теперь вдруг решил немедленно отправиться на тот же экзотический остров. Зачем? Он не смог ответить на этот вопрос Мартина, хотя в глубине души таил не слишком-то благородные надежды. Ведь если Мария Алехандра еще ни о чем не говорила Себастьяну, и если это открытие повергнет того в шок или смятение — тогда для него, Камило, лучше всего в тот момент оказаться рядом с любимой женщиной, чтобы поддержать ее в трудную минуту или… воспользоваться ее минутной слабостью. Любовь облагораживает, но страсть развращает, и кто может указать границы — где кончается одно и начинается другое? А потому Себастьян и Мария Алехандра еще только садились в самолет, а Камило уже отдавал последние распоряжения Анне Марии, сказав, что летит отдохнуть на Сан-Андрес.